Четыре хвоста

– И кто это? – напряжённо прошептал одними губами сопровождающий меня парень, подхватывая лежащий рядом топор.

Я ещё раз бросил взгляд на конников, старательно высматривая нарисованное на их знамени. Одно его наличие уже говорило о принадлежности этих воинов к одному из здешних аристократов, и ничего хорошего ожидать от этого точно не стоило. В Империи каждый знал о «золотой» вольнице дворян, отчего высшее сословие часто могло позволить себе вытворять вообще всё что пожелает, полностью позабыв о центральной имперской власти.

Выругавшись, я глянул в сторону сидящего на козлах помощника. По нему было видно, что особенных военных навыков у него не наблюдается, и своими размерами он сможет только задавить собственной массой, так что придётся разбираться самому.

Подхватив тесак и закинув его на плечо, я медленно двинулся в сторону людской толпы. Если бы воинов было не столь много и будь они без толстой латной брони, то устранить их было бы значительно проще, но сейчас придётся разобраться. Всё же, внутри спрятались охраняемые мною сестрицы, а значит вновь придётся рисковать своим зелёным задом.

– Уольфц, зараза, отдай мне эту скотину, и я отведу своих людей, а если нет, то уж не серчай – сожгу твою богадельню со всеми внутри! – кричал один из всадников, что отличался от остальных золочёнными элементами доспеха, - Я до сотни досчитаю и загорится твой домик!

На знамени этого агрессивного аристократа был изображён чёрный орёл, держащий в своём клюве золотое кольцо. Впрочем, ничего особенного этот знак мне всё равно не рассказал бы, учитывая всё то бесконечное количество разнообразных геральдических символов, которые использовали на своих гербах высокородные жители Империи. Хотя, даже учитывая их многочисленность, всегда есть шанс наткнуться на родственника какого-то известного графа, герцога или чёрт вообще знает кого ещё, способного навести кучу проблем.

– Могу я имя твоё узнать, о славный рыцарь?! – с издёвкой крикнул я, демонстративно покачивая тесаком у себя на плече.

Несколько конников из группы развернули своих скакунов в мою сторону молча, хотя на лице одного из них читалась смесь презрения и усмешки. Впрочем, это было неудивительно, учитывая их численное превосходство и вечную неприязнь человечества ко всем зеленокожим.

– Проваливай отсюда, отродье! – крикнул мне кто-то из помощников аристократа, который старательно пытался не обращать внимание, продолжая осыпать бесчисленными ругательствами спрятавшегося внутри имения доктора.

– А вот это ты зря, добрый рыцарь, - хмыкнул я, приближаясь к группе кавалеристов, - мне известно, что у воспитанных людей принято отвечать на вопросы.

Я продолжал что-то ворчать, постепенно сближаясь. Сейчас конники держали в своих руках факелы, явственно намекая на возможную судьбу деревянного строения, если добродушный доктор не выдаст нужного аристократу человека. Будь в руках у этих бронированных парней что-то длиннее, то я, быть может, и не попытался бы сближаться, но сейчас это был единственный шанс как-то утихомирить конников.

Чтобы ещё сильнее разгорячить этих людей, я поднял с земли небольшой камень и, примерившись к его весу, с размаху метнул его в одного из всадников. Попадание вышло удачным: камень, со свистом разрезая воздух, влетел прямо в голову одного из людей и со звоном отлетел в сторону.

Этот смачный щелчок прозвучал командой для конников. Если ранее они сдерживались, оставаясь на своих местах, несмотря на бесконечный поток оскорблений в их сторону, то сейчас сразу два бойца, включая получившего по шлему, повели на меня своих коней.

Расстояние между нами было не столь большим, а потому скакунов сразу бросили в галоп. Зверь вместе с закованным в латы человеком легко мог весить несколько сотен килограмм и удар такой мощи будет означать мою непременную смерть, но стоять столбом в ожидании столкновения я точно не собирался. Когда до столкновения оставалось всего несколько метров, я отпрыгнул в сторону. Вышколенный всадник быстро остановил своего боевого скакуна, но на своих двоих я был значительно быстрее, уже подбежав к коню сбоку.

Рубить латы тесаком было бесполезно, отчего мускулистые ноги лошади оказались куда более удобной целью. Обычно их не рубили, но в моей ситуации лучшее решение было найти уж слишком сложно.

Так тесак врезался в мускулистую ногу коня, рассекая волокна мышц и пуская кровь. Животное заржало так, что уши закладывало, после чего завалилось на бок, подгребая под себя сидящего на спине всадника, не успевшего высвободить ногу из стремени. Второй воин не поспевал на помощь своему упавшему товарищу, когда я уже обрушивался с ударом. Тесак мой был не из лёгких и всегда прекрасно заточенным, отчего при нужном усилии вполне себе мог прорубить кольчужное полотно, что мне сейчас и удалось. Погребённый под своим животным всадник не мог даже вытащить оружия, чтобы отразить мой удар. Я же вложился в него сразу обеими руками, намереваясь не только пробить кольчатую защиту, но и добраться до горячей человеческой крови. За последние несколько дней кровавая жажда только усиливалась. Ощущалось, как организм стал медленно, но верно закипать от клокочущей внутри силы.

Заточенная сталь врезалась в плоть всадника, затем захрустели кости позвоночника, и голова отсоединилась от туловища, забрызгивая всё по сторонам горячей кровью. Мне захотелось победно поднять отрубленную голову, но попытка не увенчалась успехом, ибо подоспел второй конник. Своим полуторным мечом он едва не раскроил мне голову, просвистел в жалких миллиметрах над волосами.

Дёрнувшись в сторону, я вновь оказался на ногах, готовясь атаковать резвого всадника, получившего ранее камнем по голове. Этот был значительно способнее и с куда лучшими навыками, но я схватил притороченную к седлу сучащего ногами коня пику. В обращении с таким вооружением у меня не было большого опыта, но отступать было слишком поздно.

Рыцарь развернул своего коня и вновь обрушился на меня с максимально возможной скоростью, старательно провозглашая какие-то высокопарные речи и восславляя собственных богов. Вот только слова в полноценном сражении значили слишком мало по сравнению с гранённым наконечником выставленной вперёд пики. Всадник приблизился, рассчитывая, видимо, на мой побег в страхе, но расчёт оказался полностью неверным. Я, вместо того чтобы в ужасе показать всаднику свою спину, наоборот - воткнул вток в притоптанную копытами и ногами землю, выставляя гранённый наконечник копья вперёд.

Бесстрашный конь, разогнавшийся настолько, что остановка банально была физически невозможной, побежал на меня. За красивыми движениями и прекрасной разноцветной попоной скрывалась такая животная мощь и сила, что страх невольно колол сердце, пока я только крепче сжимал пальцами толстое древко пики.

Секунда, и четырёхгранный наконечник разорвал плотные волокна стёганной попоны, глубоко зайдя внутрь груди лошади перед тем, как с хрустом сломаться. В руках у меня остался лишь жалкий деревянный осколок и мощная животина, погибшая от тяжёлого ранения. Ноги уже не слушались быстро умирающее тело, и конь летел вперёд просто на силе заранее набранной скорости, до сих пор оставаясь неимоверной опасностью.