Четыре угла

А тут друзья такие же сокращенные… и вместе справляться с профнепригодностью оказалось проще и веселее: под бутылочку и под байки рыбацкие. «… а пойти переучиваться, Оль, время нужно и деньги. А ни того, ни другого у нас нет»…

***

Хваленая Воронцовская стрессоустойчивость треснула еще четыре года назад. Тогда она получила запоминающуюся проверку на прочность, которую, увы, не прошла. Восстанавливать её пришлось долго, но до конца так и не выздоровела. Залаталась немного. Больше временем, чем поступками. А поступки эти как телеге пятое колесо. Чтобы не сделал, зачатую человеческую жизнь не выбросишь, не удалишь, не сотрешь и не забудешь.

И вот спустя четыре года заплатки не выдержали. Рванули, сдирая кожу.

Позавчера на Верхнем озере, когда увидел девушку. Как удар в пах. С икрами из глаз и в башке хороводами.

Когда она вернулась? Надолго ли? Может уехала уже… как в прошлый раз. На сутки всего в Калининград приезжала, паспорт меняла. Фамилию. Его фамилию проклятую, чтобы ничего ее с ним не связывало. И правильно поступила. Видимо, мужики Воронцовы талантом наследственным обладали – жизни своим женщинам отравлять.

Да мало ли зачем, она приезжала: мать у нее здесь, родня дальняя какая-то. Одно вероятно, с его гнилой душонкой это никак не связано. Только какого черта Гризманн рядом с ней ошивался? Случайно встретились? Почему бы и нет. Он тоже ее случайно встретил… Или не случайно…

Вопросы крутились юлой. И ответы на них требовались срочно. Полину трогать нельзя. Да и уверен Воронцов был, что уехала она уже, нет ее в городе.

Вчера весь день за Робертом бегал. В кофейню приедет – только что уехал в «Карфаген», к клубу дернется – в кофейню отправился. Гонялся за ним, словно тот намерено встречи избегал. Но сегодня они обязательно поговорят. Утро раннее, Алексей знал, что бывший друг любил делать дела с рассветом. Ранняя птица. А он поваляться подольше любил, ночи любил, поздние вечера… С Полинкой на крыше его тачки сидеть, кофе пить, целоваться, за сигнальными огнями самолетов наблюдать в небе ночном. Их над Калининградом много летает. Бывало, поднимешь голову в высь, а там истребители тебя охраняют. Земли родные, сны детские. И кажется, что вот-вот прямо над тобой белые борозды растворяются, а нет. Оптический обман это. Глиссады за городом.

Громкие гудки разрушили тишину салона. Воронцов глянул на приборную панель, чтобы узнать, кто его спозаранку вызывает, и выругался вслух.

Не хотел брать. Сейчас этот голос весь настрой испортит, и день под откос покатится. Нажал на сенсорном экране «отклонить» и поворотник включил. До «Карфагена» пару переулков оставалось.

Спустя три секунды звонки возобновились: дотошно, настойчиво, дерзко.

«С хрена ли тебе надо?» – пробубнил Алексей и принял вызов, а иначе допечет, кишки вытрахает.

– Слушаю, – рявкнул по громкой связи.

– Ну и манеры, – фыркнул женский голос на том проводе, – не учили здороваться? – поучительно.

– Ты мне звонишь, чтобы спросить об этом? – недовольно проскрипел Воронцов, чувствуя, как ненависть к этому человеку поднимается с удвоенной силой. Чуть меньше двух лет назад он, превозмогая этой яростью, как-то смог договориться с собой, чтобы принять, но встреча с Полиной открыла затворы и выпустила тени прошлого.

– Не смей мне хамить, Воронцов! – обиженно вскрикнула девушка. – Если ты помнишь, мы с тобой договорились: когда я тебе звоню, ты всегда берешь трубку.

Такое действительно было. Уговор, что звонить она ему будет исключительно касаемо ребенка, в остальных случаях они – чужие друг другу люди.

– Ближе к делу, – устало выдохнул, потому что каким бы ни было отношение к матери его сына, в этом случае не поспоришь. – Что случилось?

– Мне нужно, чтобы ты отвез нас к врачу, – прошелестела тоном превосходства, считая, что имеет над Воронцовым власть.

Да и к чему лукавить и врать самому себе, когда такова была истина. Леша словно крепкими наручниками был привязан, пришит, потому что ребёнок – это сверхмощное оружие в руках женщины.

– Тебе нужно? А что, дойти до поликлиники в соседнем дворе уже для тебя не комильфо?

– Не придирайся к словам. Нам нужно. Твоему сыну нужно, – настойчиво выделила слово, каждый раз играя им на совести Воронцова. – И не в детскую поликлинику, а в медцентр «Мать и дитя». Там принимает лучший детский лор.

Воронцов выгнул бровь. Когда они обращались в один из самых крутых и специализированных медцентров города, значит, врачи районной поликлиники не справлялись, как пыталась донести до него мать его ребенка. Но у Воронцова давно сложилось свое понимание: таким образом она искала с ним встречи.

– Что-то с Гошей? В среду с ним было все в порядке, когда мы гуляли, – остановился на красном светофоре.

Ехидный смех разразил салон.

– Откуда ты можешь знать? Ты видишь его как часто, Воронцов? Да если бы у него все лицо было в красных пятнах, ты даже этого бы не заметил, —истерически запричитала девушка.

– Херню не неси, – перебил поток обвинений. – Ладно, – легче уступить, чем слушать понос, – во сколько прием?

– Через сорок минут.

– Что, блть? – Алексей от изумления выжал педаль газа, чуть не въехав в задницу Тойоты, но вовремя сориентировался. – Издеваешься? А ты не могла меня заранее ввести в курс дела, нет? Ниче, что у меня работа?

– Значит не могла, Воронцов. У этого врача свободных окон вообще нет до конца месяца, а сегодня освободилось чье-то время. – Алексей вновь нецензурно выругался, пренебрегая женщиной на проводе. Припарковался к обочине и включил аварийку. Вон, за тем супермаркетом «Карфаген». Там, он был уверен, находился Гризманн. Там находились ответы. – А у тебя всегда будет твоя работа. Никуда она от тебя не убежит.

И тут Воронцов сорвался. Руль стиснул, представляя шею женщины, родившей ему сына. Идеальные, твою мать, родители.

– И кто, блть, мне это говорит? Человек, ни хера не работавший за свою жизнь ни дня? Может, тебе напомнить, на чьи бабки ты с подружками по шмоткам катаешься? Так те деньги я на сына даю. Не тебе. Поэтому закрой свой рот. Через десять минут жду во дворе, – прервал звонок, не давая девушке вставить ни слова.

Грузно выдохнул. Вся ненависть и отчаяние сквозь ребра просачивались. Сжал кулаки. До хруста. И посмотрел с тоской за угол супермаркета. Вновь она его от Полины отгораживает. Вновь себя выбирать заставляет.

Глава 11.

Видимо, в экране телефона было настолько что-то важное, что девушка не заметила, как рядом с ней припарковался Воронцов. Она стояла на обочине напротив подъезда, скрестив голые ноги в щиколотках.

Мимолетно пробежавшись во внешнему виду девушки, Алексей в который раз убедился, что материнством она не напряжена: джинсовая короткая юбка, заправленная в нее розовая шифоновая блузка, идеальное ухоженное лицо и длинные светлые волосы, гладко и ровно выпрямленные, как после салона. Высокий каблук аккуратных босоножек и макияж смутно ассоциировались с мамашкой трехлетки, собравшейся впопыхах к врачу. Очевидность подобного преображения настолько раздражала, что разговор, который давно стоял на повестке, сегодня непременно должен будет случиться. Откладывать его смысла нет, а в свете последних событий, так в особенности.