Четыре встречи. Жизнь и наследие Николая Морозова

Так продолжалось, несмотря даже на развитие мануфактуры, т. е. коллективной промышленности в больших мастерских без употребления машин, вплоть до двадцатых годов XVIII века, когда все стало быстро меняться в экономической жизни культурных народов, как будто по мановению волшебного жезла.

И всю эту трансформацию вызвало, казалось, ничтожное в общечеловеческой трудовой жизни обстоятельство: изобретение Джоном Ло коммерческих банков, впервые примененных в Париже. Здесь Ло основал в 1716 году свой частный банк, превратившийся через два года в государственный.

Идея его была очень проста. Он, так сказать, буквально говорил всем, у кого так или иначе накопилась некоторая прибыль от торгового или другого рода труда: «Не зарывайте своих монет и слитков золота и серебра в землю, не держите их в подвалах и запертых сундуках, не дрожите над ними каждый день, опасаясь, что вас ограбят и зарежут. Несите их ко мне. Я дам вам расписку, по которой вы их получите от меня в любое (или определенное вами самими) время, и я не только ничего не возьму с вас за сохранение, но сам буду платить вам каждый год проценты». Немало труда стоило Джону Ло убедить современников, что он имеет полную возможность платить ежегодные проценты убытка себе, употребив отдаваемые ему деньги на постройку новых производительных учреждений, которые дадут банку несколько больший доход, чем он сам платит своим вкладчикам.

Эта идея оказалась настолько соответствующей психике прежних поколений, что коммерческие банки всевозможных специальностей, частные и общественные, с необыкновенной быстротой распространились по всему земному шару, и сбережения всех, не тратящих своего заработка исключительно на собственное содержание, сделались величайшим орудием улучшения об-Шечеловеческой жизни.

Ведь все банки и подобные им ссудо-сберегательные учреждения могут давать своим вкладчикам проценты, как уже было упомянуто, лишь тогда, когда они немедленно употребляют их (оставив лишь сравнительно небольшой запас на случай обратных востребований) на устройство каких-нибудь приносящих доход, т. е. нужных и полезных предприятий.

Такими являются, например, постройки больших домов в больших городах для нужд квартирантов, постройка пароходов, железных дорог, телеграфов, фабричных и заводских зданий, мастерских, платных учебных заведений, лабораторий для выработки лекарственных веществ, а в земледелии — машин для капиталистической разработки земель и так далее.

Через банк же стали осуществляться всевозможные акционерные и паевые предприятия, где всякий получил возможность давать все, что у него осталось от ежедневных расходов, не в полное распоряжение банков, а на такие из организуемых ими или частной компанией предприятия, которые ему особенно нравились или какие он сам считал для себя наиболее выгодными.

В результате началось поразительно быстрое всеобщее преобразование человеческой жизни, которое в два века сделало неузнаваемой всю земную поверхность.

Понятно, что для банков и акционерных компаний было все равно, в какой стране приложат они свои деньги, и они стали безразлично применять средства своих вкладчиков и в Европе, и в Азии, и в Африке, и в Америке, и в Австралии, везде, где это было нужнее, а следовательно, и прибыльнее; да и сами прибыли банков, капитализируясь в них же, стали делаться орудием дальнейших предприятий, ускоряя их темп в геометрической прогрессии.

Всюду на земной поверхности как грибы начали вырастать огромные города; дикие и пустынные места начали превращаться в культурные центры.

Капитал стал поощрять науку, расширяющую область человеческой любознательности и подчиняющую власти человека новые силы природы, не говоря уже о технике, которая постоянно изобретала, да и теперь изобретает для трудящихся масс все более и более легкие средства производства, чтобы сократить время их труда, необходимого для удовлетворения насущных и ненасущных потребностей всех существующих людей, и широко подготовить всю землю для более удобной и счастливой, чем наша, жизни грядущих поколений.

Теперь читатель уже и сам легко ответит на вопрос, поставленный мной в начале этого моего краткого изложения эволюционной социологии: куда идет та огромная доля придаточной ценности, которую капиталисты земного шара ежедневно получают от продуктов труда сотен миллионов работающего человечества?

В первой половине моего изложения я не мог ясно ответить на этот вопрос, потому что для него мне надо было дать понятие о малосознаваемой большинством современных экономистов потребительской стоимости долгосрочных предметов производства, т. е. о ничтожности их тратимости в день на отдельного человека. Кроме того, мне было необходимо, хотя в самых общих чертах, проследить историю возникновения капитализма и объяснить великую эволюционную роль банков в прогрессе жизни XVIII и XIX веков.

Теперь читатель и сам видит, что почти вся громадная прибавочная ценность, ежедневно собиравшаяся в продолжение почти двух веков капиталистами и крупными землевладельцами и держателями акций, как говорят в марксистской школе — «экспроприировавшаяся» у трудящихся масс, именно и пошла на построение всех этих указанных мной выше громадных и обще-нужных сооружений, сделавших жизнь не только имущих классов, но, и трудящейся части нашего поколения настолько более удобной и легкой, что понять это может только тот, кто ознакомился с жизнью прошлых поколений не по современным историческим романам, а по серьезным историческим документам, постройкам и другим остаткам прежнего существования людей, сохранившимся до нашего времени.

Подобно тому как, по выражению Карла Маркса, всякий товар есть откристаллизованный труд, так и все эти телеграфы, телефоны, железные дороги, пароходы, каналы, города, здания, мосты, болота, превращенные в цветущие луга, и целые отдаленные дикие страны, превратившиеся в центры цивилизации, есть кристаллизованная придаточная ценность, поступившая от городских рабочих и деревенских земледельцев в распоряжение имущих классов.

Мы видим теперь ясно, что все это не пропито, не проедено И не проиграно ими на бирже, как говорится в последнем куплете той же «Рабочей Марсельезы» (потому что всякая игра не истребляет деньги, а только переводит их из распоряжения одного капиталиста в распоряжение другого, что безразлично для кого бы то ни было, кроме них двоих).

Все это откристаллизовывалось в прошлом на улучшение жизни современного нашего поколения, а все, что собирается капиталистами теперь, тотчас же кристаллизуется почти целиком на улучшение жизни будущих поколений, да отчасти и современного, в ближайшие же годы.

Ведь всякому известно, что капиталисту-производителю необходимо прежде всего обеспечить сбыт вырабатываемых его рабочими товаров, да и рабочим это не менее важно, чтобы не быть выброшенными из своего производства. А сбыт требует спроса. Но кто же больше всего спрашивает самые обычные, наиболее распространенные товары? Конечно, не ангелы небесные, а те же самые сотни миллионов трудящегося человечества. Отсюда ясно, что для увеличения спроса капиталисту волей-неволей приходится повышать потребительный уровень всего трудящегося населения, а не низводить его до степени самого жалкого существования.

Пока земной шар заключает еще малокультурные племена, сбыт товаров можно увеличивать, конечно, поднимая прежде всего их уровень потребления до существующей в Европе нормы, как это и делается теперь в колониальной политике. В результате современный рабочий через посредство капиталиста как бы тянет на свой культурный уровень своих отставших братьев по человеческому роду, отдает, так сказать, свою прибавочную рубашку, т. е. часть прибавочной ценности производимых им товаров, неимущему, как это сказано в Евангелии, хотя и не по тем, альтроцентрическим побуждениям. Но этот процесс должен быстро закончиться, так как некультурных в капиталистическом смысле стран становится все менее и менее, и скоро для капиталиста не останется других средств увеличивать сбыт, как повышая требования своих собственных рабочих, что, впрочем, делается и теперь, как всякий может видеть, сравнив хотя бы современные культурные потребности рабочих во всей Европе с потребностями их дедов и отцов.