Четырнадцать дней для Вероники

– Ты вспомнил, у какой вчера дамы время проводил?

– А чего сразу дамы-то?! – воинственно взъерошился дракон.

Хм, логично, зная Эрика, одной прелестницей он явно не ограничился, как минимум двоих навестил. Что ж, сколько бы их ни было, я должен знать имена всех красоток, ведь одна из них молодого дракона и отравила.

– Так к кому ты вчера ходил?

Эрик стрельнул глазами в сторону притихшей, ловящей каждое слово Береники, носом недовольно дёрнул, буркнул:

– Пошли на улицу, мне душно дома.

Я вручил девушке пустую кружку, поблагодарил её за зелье (Эрику даже в голову не пришло сказать спасибо добровольной целительнице) и отправился следом за другом на улицу, в укромный уголок сада, прямо-таки предназначенный для секретных разговоров (или романтических встреч, если судить по истоптанной траве и обрывкам кружев с корсажей). Дракон огляделся, приблизился ко мне вплотную и зашептал, бедово поблёскивая зелёными глазами:

– Я скажу, только уговор, ты никому не передашь то, что услышал.

Боги, да сколько же можно-то, Эрик опять с замужней связался?!

– Да муж на неё даже не смотрит, - принялся защищаться Эрик, по блеску в моих глазах поняв, что ничего хорошего его не ждёт.

– И ты решил её осчастливить?! – я глубоко вздохнул и процедил. – Имена и адреса. Всех, к кому вчера ходил. Без утайки.

Перечень прелестниц, наслаждавшихся вчера ласками молодого дракона, впечатлял. Сначала Эрик посетил Мери, жену стражника Тома, отличавшегося особо тяжёлой рукой и склочным нравом, затем сбежал (по версии дракона ушёл, дабы не провоцировать скандал в благородном семействе) к молочнице Кларе, от неё (плотно поужинав и договорившись о доставке продовольствия на завтрак) сходил к Августе, особе надменной и злоязыкой, но в руках опытного любовника превращавшейся в кроткую овечку, а потом ещё и к вышивальщице Рисе.

– Бабник, - вынес я вердикт своему любвеобильному приятелю, тот оскорблено надулся, засопел демонстративно и пробурчал:

– Между прочим, я не для себя стараюсь.

– О, да. Ты не щадя себя трудишься во имя процветания Лихозвонья. Только вот одна из твоих вчерашних любовниц тебя чуть не отравила, так-то. Постарайся быть осторожнее, пожалуйста.

Я подхватил уже пару минут преданно сидящую у моих ног Веронику, погладил её, привычно посадил себе на плечи и отправился к вышивальщице Рисе. Она была последней, кого навестил Эрик, значит, вполне возможно, именно она его и опоила.

***

Судя по большому и добротному дому, до чёрного мора вышивальщица была особой весьма обеспеченной и жила, под защитой большой семьи, беды не зная. Разразившееся над городом проклятие, судя по пяти скорбным холмам во дворе, облупившейся краске на стенах дома, заросшему травой двору и взлохматившейся крыше, не обошло стороной и семью вышивальщицы. Я оставил Веронику во дворе, чтобы не привлекать к ней внимание, а сам решительно вошёл в дом. Без стука, не предупреждая о своём появлении, чтобы застать Рису врасплох. У окна большой, светлой комнаты с огромными, в рост взрослого человека, окнами сидела невысокая, худенькая девушка, толстые пшеничного цвета косы короной обвивались вокруг её чела, клоня голову вниз. При звуке моих шагов девушка вздрогнула, вскинулась, прижимая к себе причудливую вышивку, прошептала со смесью удивления и испуга:

– Кто вы?

– Я инквизитор.

Серо-синие глаза вспыхнули любопытством, но ни тени испуга мне уловить не удалось. Неповинна в отравлении Эрика или очень хорошо притворяется? Я выпустил магию инквизитора, проверяя потенциал девушки. Магии в Рисе не было ни капли, да и цветов на подоконнике, косвенно указывающих на интерес к травам, тоже не было.

– Инквизитор ко мне? Как интересно, - девушка отложила вышивку, улыбнулась приветливо. – Чай будете?

– Нет, благодарю. Вы знаете Эрика, моего слугу?

Риса так отчаянно покраснела, что об её щёки смело можно было костёр разводить, а я продолжал давить:

– Когда вы его видели последний раз?

– Что с ним? – выдохнула вышивальщица, в неосознанном жесте отчаяния прижимая ладони к груди.

Э, нет, милая, так не пойдёт. Дурной тон – отвечать вопросом на вопрос.

– Сударыня, я привык задавать вопросы, а не отвечать на них.

Риса судорожно сглотнула, трясущимися от волнения руками потёрла виски:

– Он… он был у меня вчера. Правда, странный какой-то…

– В каком смысле странный?

– Бледный, язык заплетался, узнал меня не сразу. Я подумала, что он у этой противной Августы сливянкой угостился, она же вдова виноторговца, у неё много разного от мужа осталось. Эрик и пробыл-то у меня всего ничего, в доме его совсем развезло, мы с ним решили, что он лучше домой пойдёт, а ко мне завтра, то есть, сегодня придёт. И до сих пор не был ещё.

Риса горестно вздохнула, смахнула выступившие на глаза слёзы. А девочка-то, похоже, не на шутку увлечена молодым драконом, только вот он о ней вспомнил лишь мимоходом, да и зайти не собирался даже. Я задал девушке ещё пару незначительных вопросов и ушёл, с трудом удержавшись от того, чтобы пообещать ей скорый визит Эрика. Не дело лезть в сердечные дела друга, да и питать ложные надежды жестоко. Если Риса не глупая, сама всё поймёт в скором времени, а дурочке и объяснять что бы то ни было бесполезно, всё равно не поверит.

До дома Августы мы с Вероникой даже дойти не успели, вдова виноторговца словно бы специально караулила во дворе, едва заприметив меня, выскочила на улицу и выпалила с томным придыханием:

– Где он?

Вот и ещё одна жертва драконьего обаяния, только в отличие от наивной девочки вышивальщицы это не нежная ромашка, а, скорее ласка – хищная и опасная. Я смерил Августу ледяным взглядом, процедил сдержанно:

– День добрый, сударыня.

Вдова виноторговца рукой махнула небрежно, отметая излишние, с её точки зрения, церемонии и отнимающие время приветствия:

– Где ваш слуга?

Ладно, повторим для особ нетерпеливых и невоспитанных:

– Добрый день, сударыня.

Августа пронзила меня пламенным взором, но, поскольку испепелить меня взглядом даже у опытных магов никогда не получалось, процедила сквозь зубы, словно медную монету попрошайке кинула:

– Здравствуйте.

– Зачем вам мой слуга?

Женщина губы поджала, длинная костлявая рука нервно затеребила серьгу с отливающим голубизной грушевидным камнем:

– Я… волнуюсь о нём.

– А есть повод?

Августа опять серьгу затеребила, губы закусала. Ох, темните, сударыня, ну да ничего, я и не таких великих молчальниц от обета немоты разрешал!

– Так что именно вас беспокоит?

Женщина хрипло выдохнула, усмехнулась едко:

– Да дурака я сваляла.

Я вопросительно приподнял брови.

– Поддалась соблазну, приворожить Эрика попыталась.

Что?! Так вот кто моего друга чуть не отравил?! Я кулаки сжал, губу едва не до крови прикусил, чтобы неосторожным вопросом не сбить начавшуюся исповедь.