Четырнадцать гениев, которые ломали правила.

ние в мире искусства произвело эффект разорвавшейся, бомбы не только потому, что она отказалась от балетного костюма и танцевала босая в легкой тунике, но и потому, что она дерзнула исполнять свои танцы под музыку великих композиторов» (Шнейдер. 1968).

Дункан была гениальным новатором. Ее главное влияние состояло в том, что она показала всему миру: «личность отдельно взятого человека» и «страсть» тоже важны и «традиции» не следует вмешиваться в творческий процесс. Айседора была убеждена, что сущность танца кроется в бессознательном — «центральном внутреннем голосе» — в душе. Так она поступала и на сцене, и в жизни. Ее жизнь напоминала древнегреческую трагедию, что имеет оттенок иронии, так как Айседора тратила огромное количество времени, денег и энергии, отчаянно пытаясь соединить древнегреческую трагедию с танцем. Эта революционерка бросала обществу вызов, дабы реформировать мир танца. Ее труд не остался незамеченным, ей присвоили титул «богини танца» — репутация, заработанная многими годами тяжкого труда и боли. Когда она трагически погибла в Ницце, шофер отчаянно завопил: «Я убил Мадонну! Я убил Мадонну!» По мнению тех, кто знал ее лучше других, в своем наблюдении шофер был не так уж далек от истины.

Ранние детские переживания и их влияние

Айседора Дункан родилась 27 мая 1878 года в Сан-Франциско, в семье профессиональных музыкантов Джозефа Чарльза Дункана и Доры Грей, у которых была четвертым ребенком. Она видела своего отца лишь однажды, и его хулиганский образ жизни поэта, учителя, предпринимателя и авантюриста вызвал в ней благоговение. Джозеф Дункан был очаровательным, но безответственным волокитой, с которым жена развелась сразу после зачатия Айседоры. По иронии судьбы и к вящей досаде матери, ее четвертая дочь пошла в отца. Дора Грей стала саркастическим агностиком, противницей брака, внушившей свои взгляды всем детям, но наибольший отклик они нашли в сердце юной Айседоры. Дункан любила повторять: «Я научилась танцевать в утробе своей матери. Возможно, это из-за устриц и шампанского — пищи Афродиты». Дора Грей говорила: «Этот ребенок никогда не будет нормальным», а когда Айседора появилась на свет, сказала: «Вот видите, я была права, ребенок ненормален!», таким образом подготовив девочку к нетрадиционному образу жизни. Юная Айседора выросла с мыслью, что брак — это отвратительный институт, и еще маленькой девочкой пообещала никогда не выходить замуж. Дора Грей была неплохой пианисткой и стала для дочери примером, наставником и аккомпаниатором. Дункан выросла свободным человеком благодаря снисходительности своей бунтарки-матери. Девочке была предоставлена полнейшая свобода в изучении улиц Сан-Франциско, что, по мнению уже взрослой Айседоры, коренным образом повлияло на ее последующие творческие достижения. Дункан выросла в семье, где сама обстановка стимулировала мышление, где благоговели перед искусством, а снисходительность к детям переходила всякие границы. Айседоре была предоставлена полная свобода идти, куда она хотела, как только у нее возникало такое желание, и девочка никогда не чувствовала никаких ограничений: «Своим вдохновением создать собственный танец я обязана» вольным детским годам.

Переезды и решимость

Дункан писала о пугающихся всего родителях, которые приговаривают своих детей к обыкновенной заурядности, держа взаперти эмоционально и физически. Свои ранние годы, проведенные что называется «с ключом на шее», она описывала как романтическую и познавательную жизнь, которая подготовила ее к грядущему успеху. С ее точки зрения «свобода жить и познавать жизнь — пробовать и ошибаться — и жить собственным умом» суть главное в достижении успеха в воспитании самостоятельности. Семья Айседоры бедствовала, и девочка рано познала искусство выживания. Когда они не могли позволить купить себе еду, она обыкновенно вызывалась пойти к булочнику или мяснику просить о кредите, потому что

была самой маленькой, худенькой и смелой. В своей биографии Дункан признавалась: «Я была самая храбрая, и когда в доме совсем уже нечего было есть, именно я вызывалась пойти к мяснику и с помощью различных уловок выклянчивала у него бараньи отбивные бесплатно» (Дункан. 1927, стр. 20). Ее самостоятельность подтверждается и тем фактом, что в шесть лет она за деньги давала уроки танцев соседским детям.

Семья Дункан была настолько бедна, что не задерживалась на одной квартире дольше нескольких месяцев, и это позволило маленькой Айседоре пережить то, что сама она впоследствии назовет «скитальческим детством». Семья съезжала каждый раз, как подходил срок платить за квартиру; многие родители наверняка найдут такую практику губительной, но для Айседоры она оказалась познавательным и положительным опытом. Переезды, испытанные ею в детстве, подготовили ее к жизни пионера-исследователя, в которой она будет осваивать иностранные языки, культуру, совершенно новые формы искусства. Все новое и незнакомое никогда не создавало проблем для Дункан, поскольку она познала подобные ощущения еще ребенком. Дети, выросшие в такой обстановке, изначально обладают преимуществом перед ровесниками из благополучных семей.

Формула успеха —право на ошибку

К десяти годам Айседора бросила школу и открыла неформальную школу танцев для соседских ребятишек. Она учила и детей из богатых семей Сан-Франциско девятнадцатого века. В своей автобиографии Дункан писала: «Мне было жаль детей, у которых было все, что только душе угодно, но которые никогда не научатся жить самостоятельно, когда вырастут». И добавляла как предупреждение: «Лучшее наследство, которое вы только можете оставить своим детям — это позволить им идти своим собственным путем, только на своих двоих». Дункан заключала: «В сравнении с этими детьми миллионеров я была в сотни раз богаче всем тем, что делает жизнь стоящей» (Дункан 1927, стр. 21). Описывая этих сверх меры оберегаемых детей с гувернантками и нянями, она говорила: «Мои братья и я были вольны следовать порывам наших бродячих душ». Свой успех и склонность к творчеству Дункан полностью относила на счет этой ранней школы жизни. Ее логику трудно опровергнуть, поскольку схожий опыт, хотя и более драматического характера, имелся у Эрхарт, Диснея, Гитлера, де Сада, Теслы и Райта. Дункан была убеждена, что чрезмерная опека родителей душит творческие наклонности и грядущий успех на корню: «Несомненно, вдохновением создать собственный танец, который и есть не что иное как выражение свободы, я обязана моему дикому вольному детству. Меня никогда не тяготили постоянные «нельзя», на мой взгляд, превращающие жизнь ребенка в кошмар» (стр. 11).

Дункан выросла свободным человеком, познающим мир холистически. Она сама выучилась поэзии, танцу и философии. Ее поиск «истины» в танце и жизни вылепил из нее бунтаря. Когда Айседора была еще совсем маленькой, мать рассказала ей жестокую правду о Санта Клаусе, чтобы девочка не ждала подарков на Рождество. Уже в школе она услышала от учительницы, что сладости на Рождество в класс принес Санта. Непокорная Айседора в ответ заявила: «Я этому вранью не верю... Никакого Санта Клауса не существует». Учительница наказала ее за неуважение. Айседора так и не получила конфет, но гордилась своим прямодушием. Эту прямоту и честность она пронесла через всю жизнь, отстаивая свои свободу и независимость невзирая на последствия. После случая с Санта Клаусом домашние и друзья стали называть ее индивидуалисткой. И Дункан начала воплощать в жизнь так рано укоренившийся в ней внутренний образ: «Среди моего класса я числилась то в удивительно способных, то в безнадежно тупых и отстающих». Она ненавидела школу и считала, что «моей школой был танец» и «когда мне удалось сбежать из этой тюрьмы под названием «школа», я обрела свободу. Я могла бродить одна по берегу моря и предаваться собственным фантазиям». Дункан была убеждена: «Будущее призвание ясно видно в маленьких детях. Я уже была танцовщицей и революционеркой» (Дункан. 1927, стр. 11). В шесть лет она начала собирать окрестных ребятишек в танцевальные классы, а к десяти у нее набралось столько учеников, что она сообщила матери,

что бросает учебу ради карьеры в танце. Дабы выглядеть старше своих десяти лет, она подбирала волосы наверх и заявляла, что ей шестнадцать.

Самоучка, но эрудит

Дункан была уже подростком, и мать наскребла ей немного денег на один урок балета. Когда учитель велел ей встать на путаны, она спросила: зачем. Он ответил: «Потому что это красиво». «Это уродливо»,— возразила Айседора убежденно и покинула класс после первого же занятия. Этим ее формальное образование в танце исчерпывалось. Когда репортеры спрашивали Дункан, кто учил ее танцевать, она возвышенно отвечала: «Танцевать меня учила Терпсихора». Хотя и в обыкновенной, и в танцевальной школах Айседора проучилась чрезвычайно мало, она была, пожалуй, самой эрудированной из всех героев этой книги. Бросив учебу, девочка начала читать Диккенса, Теккерея, Шекспира и вообще все, что она могла найти и что было созвучно ее философии и ценностям. Ее вкусы простирались до Уолта Уитмена, Вольтера, Ницше, Шопенгауэра, Руссо и древнегреческой классики. Айседора всю свою жизнь оставалась жадной до книг. Подростком она написала роман и всю свою жизнь вела дневник. Приехав в шестнадцать лет в Чикаго, чтобы стать танцовщицей, Дункан все свое свободное время проводила в художественных галереях и музеях. Так же она поступала в Нью-Йорке, Лондоне, Париже, Берлине, Москве и Афинах. Айседора никогда не прекращала поисков истины как в жизни, так и в философии и танце.

Харизматическая власть

Дункан харизмой обладала. Ей трудно было отказать. Она смогла убедить всю семью следовать за ней на край света за ее мечтой. Айседора уговорила мать оставить родной Сан-Франциско и переехать в Чикаго. Выговорив себе театральный ангажемент в Нью-Йорке, Дункан убедила домашних присоединиться к ней, а затем уговорила последовать за собой в Лондон, Париж и Грецию. В Чика-

го Дунканы испытали жестокие реалии творчества. Они практически голодали и выжили лишь благодаря везению. На помощь пришла харизматическая власть Айседоры. В статье, опубликованной в «Чикаго Трибюн», девушка прочла, что великий Августин Дали приезжает в Чикаго со своей театральной труппой. Тогда Айседора нахально пришла к нему прямо в театр и затараторила без остановки: «Я открыла танец. Я открыла искусство, утерянное две тысячи лет назад... Я открою вам идею, которая в корне перевернет всю нашу эпоху... Я поистине духовная дочь Уолта Уитмена... Я создам новый танец, передающий сам дух Америки. Я привнесу в ваш театр ту живую душу, которой ему не достает, душу танцовщицы» (Дункан. 1927, стр. 31). Дали потерял дар речи, но предложил нахальной и пылкой молодой леди роль в пантомиме, которую как раз ставил в Нью-Йорке. В классическом для себя стиле Дункан отбила телеграмму братьям и сестре в Сан-Франциско, чтобы те встречали ее в Нью-Йорке, потому что она наконец сделала карьеру в шоу-бизнесе.

Нью-Йорк дал ей ценный опыт, но это было совсем не то, о чем она думала. Дункан исполнилось всего семнадцать. У нее не было ни театральных костюмов, ни крыши над головой. Она пригласила домашних разделить с ней огромный успех только для того, чтобы обнаружить, что играет в шоу второстепенную роль, за которую едва платят. Семья нашла квартиру на 180-й стрит в Манхэттене, а репетиции проходили на 29-й. У Дункан не было денег на еду и транспорт, и она ежедневно ходила туда и обратно пешком, в общей сложности 300 кварталов. В своей автобиографии она вспоминала: «Я не ходила на обед, потому что у меня не было денег, так что во время обеда я обычно пряталась в ложе и засыпала от неимоверной усталости» (Дункан. 1927, стр. 35). Такова была основная школа этой гениальной женщины.

Мятежный Прометей

Во всех своих поступках Дункан проявляла независимость и пыл. Общество было шокировано ее радикальными взглядами на брак, религию, танец и политику. Еще

ребенком она пришла к выводу, что брак не для нее. Фактически, она поклялась бороться за женскую эмансипацию, чтобы женщины могли жить с мужчинами вне брака и иметь от них детей, не роняя при этом своей репутации. Одно из проявлений ее бунтарского характера имело место в Париже, где она только-только начинала свою карьеру. Однажды один немецкий продюсер самого большого мюзик-холла в Германии увидел выступление Айседоры в салоне одного из богатых покровителей. Немец предложил ей переехать в Берлин, где ее ждал ангажемент, который сделал бы ее звездой. На то время Дункан была нищей. В периоды спадов своей карьеры она находила спасение в мечтах. Она замыкалась в собственном внутреннем мире, а позднее вспоминала: «Я вспоминаю, что часами стояла в нашей холодной, мрачной студии, ожидая, когда меня осенит и я смогу выразить себя в движении». Именно эти движения она хотела возвести в ранг искусства, а не развлекать публику в мюзик-холле за деньги. Для Дункан искусство всегда было важнее хлеба насущного и, повинуясь своему страстному порыву, она отказалась от предложения, которое могло бы озолотить ее, потому что немец предложил ей сумму в тысячу франков — целое состояние для нищей Дункан. Этот мятежный Прометей был заинтересован в воплощении своей мечты. Упрямая приверженность собственной философии сделала ее знаменитой и держала ее в бедности долгие-долгие годы.

Порядочность любой ценой

Во время своего первого большого выступления в Берлине Дункан прочла лекцию на тему «Искусство свободного танца». Свою лекцию она закончила речью о праве женщин любить и иметь детей, не вступая при этом в брак или другие долгосрочные отношения. Женщины, присутствовавшие в зале, задохнулись от шока, когда Айседора заявила, что «любая разумная женщина, прочитавшая брачный контракт и все-таки вышедшая замуж, заслуживает всех последствий такого шага», а следом появились «скандальные» обозрения случившегося (Дункан. 1927, стр. 181).