Чикита

— С которым?

Тут уж Чиките пришлось краснеть. Она в замешательстве отступила и удалилась. Она так и не узнала, сколько именно юных Сенда отводили душу с пианистом. Двое? А может, все трое?

Дебют Сары Бернар в театре «Эстебан» в Матансасе в 1887 году обернулся катастрофой. Предполагались три спектакля, но после первого дива вернулась в отель «Лувр» сущей эринией. Служащие и постояльцы слышали, как она выкрикивает ругательства, пинает мебель и бьет об пол хрусталь. В довершение всего попугаи и обезьяны, которых актриса повсюду возила за собой, расшумелись в клетках, а кое-кто из гостей отеля вроде бы даже слышал, будто кайман — подарок одного поклонника из Панамы — нервно клацает челюстями в отведенной ему ванне.

Вообще-то златоголосая королева трагедии имела полное право бушевать. Несмотря на то, что она выбрала для начала краткого сезона «Жену Клавдия», одну из своих любимых и самых обкатанных пьес, театр оказался наполовину пуст. Виновата в значительной степени была сама Бернар, настаивавшая, чтобы за возможность лицезреть звезду публика платила соразмерно ее недюжинному таланту [7] . Но, как и следовало ожидать, она предпочла обвинить «Зарю Юмури» и прочие местные газеты в том, что они уделили ее приезду недостаточно внимания.

7

Гаванский хроникер той эпохи писал, что цена места в партере равнялась стоимости обеда и ужина для двух кубинских семейств.

Равнодушие жителей Матансаса выглядело особенно оскорбительным после оглушительного успеха в Гаване. Там Сару Бернар поджидал легион поклонников, готовых отказаться от пищи — лишь бы взглянуть, как она стонет и потрясает рыжими кудрями на сцене.

В столице все прошло как по маслу. Прибытие дивы на борту английского парохода «Ди» вызвало страшный ажиотаж. Слух о том, что она повсюду возит за собой гроб розового дерева с золотыми петлями, в каковом спит, оказался быстрее самой актрисы, и в порту собралась встречать ее целая толпа. Но в Матансасе даже гроб не сработал. И потом, эта пошлая привычка местных зрителей выбегать после каждого акта подышать свежим воздухом, не наградив актеров заслуженными долгими аплодисментами. О подлый и презренный металл, ради которого она вынуждена разбазаривать свой талант и потешать дикарей!..

Доктор Сенда редко водил Чикиту в театр. Его раздражало, что некоторые бинокли так и липли к их ложе, выдавая жадное желание владельцев поглазеть на его дочь, а в антракте народ норовил подобраться поближе и посмотреть на гору подушек, уложенную на кресле, чтобы Чиките было лучше видно сцену. И все же, узнав, что божественная Бернар едет на гастроли в театр «Эстебан», он тут же купил абонемент на весь сезон, поскольку не сомневался, что для семнадцатилетней поклонницы искусств такие встречи станут незабываемыми.

Чикита уговорила родителей позвать с собой Бландину, Экспедиту и Эксальтасьон — по кузине на каждый спектакль. Те, как и она сама, мечтали увидеть знаменитую француженку, но не столько из-за ее актерских способностей, сколько из-за романа, который Бернар только что закрутила в Гаване с Луисом Мадзантини, модным испанским тореадором.

Столичные газеты не одну статью посвятили подробностям affaire [8] , и провинциальные, как следовало ожидать, не замедлили за ними последовать. Роман оказался выгодным дельцем как для актрисы, так и для тореро. Многие поклонники боя быков, раньше носу не казавшие в театр, отправились на спектакль единственно ради того, чтобы увидеть любовницу короля тореадоров. Равным образом сотни элегантных дам и кабальеро, считавших корриду развлечением для черни, наводнили арену Беласкоаин, желая взглянуть на соблазнителя темпераментной Сары. Как ни крути — удачная сделка.

8

Романа (фр.).

Начало интрижки, говорят, вышло не слишком многообещающим. Мадзантини сходил на «Даму с камелиями» и впечатлился красотой Бернар. После второго акта он в сопровождении бандерильеро из своей квадрильи ворвался в гримерную актрисы — несмотря на строжайший запрет кому бы то ни было даже приближаться, — намереваясь отвесить ей комплимент. Сара метнула в него серебряную расческу, и тореадор возвратился в ложу с шишкой на лбу и уже окончательно влюбленный. «Вот таких баб я люблю, — сказал он. — Диких, как бычки».

На следующий день Бернар отправилась на корриду. Ей рассказали, что вся Гавана без ума от Мадзантини, и она, привыкшая побеждать, захотела видеть его у своих ног. Она уселась в ложе на тенистой стороне арены с гребнем в волосах и гвоздикой за ухом. Стройный, жилистый и гибкий Мадзантини вышел на арену под звуки пасодобля, исполняемого оркестром негров, наряженных андалусийцами, и убил быка в ее честь. Сара чуть все ладони не отбила, аплодируя. Злые языки пустили слух, будто некая часть тела матадора, выгодно подчеркнутая тесным костюмом, утвердила ее в намерении завоевать его.

Об их первой ночи любви ходило множество сплетен. Якобы тореро, войдя в спальню Бернар в отеле «Петит», едва освещенную свечами, к своему удивлению, актрисы не обнаружил. Но затем ему попался на глаза пресловутый гроб, подбитый лиловым шелком. Внутри лежала и ждала его абсолютно обнаженная Сара. Такой макабр, надо думать, возбудил матадора до невозможности, потому что на следующее утро некоторые постояльцы жаловались, что всю ночь не могли уснуть из-за любовных стонов.

Девицы Сенда жадно следили за деталями этого громкого приключения и хотели видеть главных героев. Мадзантини — в этом не было никакой тайны — должен был отправиться в турне по крупным городам Кубы после окончания сезона в Гаване. Но вот приезда Сары в Матансас никто не ожидал. С тех пор как в 1842 году австрийка Фанни Эльслер поразила местную публику головокружительными фуэте и прочими грациозными пируэтами в балетах «Сомнамбула» и «Хромой бес», всемирно известные артисты обходили город вниманием.

На второе выступление стеклось немного больше зрителей. На сей раз Бернар выбрала классику французского театра — «Федру». Чикита и Сирения весь вечер пускали слезу и сморкались, а Бландина, не владевшая языком Расина, то и дело просила объяснить, что происходит на сцене.

Прощальным спектаклем при полном аншлаге — поди пойми этих провинциалов — стала «Дама с камелиями». Смерть Маргариты Готье выглядела так натурально, что многие дамы забыли, что они в театре, и заверещали, когда Бернар скорчилась в последней судороге. Осыпаемая цветами и овациями, актриса семнадцать раз выходила на поклон. Неумеренные восторги слегка смягчили ее нрав, и она согласилась принять в гримерной нескольких поклонников, алчущих автографов.

Чикита, Бландина, Сирения и Игнасио оказались в числе первых — и тому есть простое объяснение: доктор Сенда как раз недавно вылечил язву владельцу театра «Эстебан». Они робко вошли в гримерную, уставленную фарфоровыми вазонами, увешанную гобеленами и битком набитую клетками с муравьедами, туканами, удавами и прочим экзотическим зверьем. Не вслушиваясь в восторженные речи эскулапа, Сара размашистым яростным почерком машинально подписала программки Сирении и Бландины. Но когда дошла очередь до Чикиты, актрисе стало любопытно, чья это крохотная ручка протягивает ей программку.

— О, та cherie [9] , ты же просто прелестна! — воскликнула она, приятно удивленная, нацарапала свое имя на программке и вручила Чиките. — Скажи, тебе понравился спектакль?

— Все три были превосходны, мадам, но больше всего мне понравилась «Федра».

Актриса польщенно выгнула бровь и растянула в улыбке большой и возмутительно ярко накрашенный рот.

— Надо же! И я ее предпочитаю, — заметила она. — По моему мнению, никакой драме не сравниться с хорошей трагедией. Как, ты сказала, тебя зовут, малышка?

9

Моя дорогая (фр.).