Чингисиана. Свод свидетельств современников

Так пусть же Торил-хан тотчас же выступает и, следуя по склону южному Бурхан халдуна, заедет по пути за андой Тэмужином и вместе с ним прибудет в Ботохан боржи, там, где исток Онона. Я выступаю с туманом своих мужей вверх по Онону; второй же тумэн соберу в пути из подданных анды Тэмужина. И да соединим мы силы наши в Ботохан боржи».

Выслушав из уст Хасара и Бэлгудэя слова Жамухи, Тэмужин тотчас же известил об этом Торил-хана. И выступил немедля Торил-хан с двумя тумэнами мужей своих, и следовал он по южному склону Бурхан халдуна в направлении Бурги эрэг, что на реке Керулен.

И как прознал об этом Тэмужин, выступил он от Бурги эрэга прямо вверх по речушке Тунхэлиг, что течет вдоль южного склона Бурхан халдуна, пришел и стал станом у речушки Тана горхи. Когда же Торил-хан с тумэном мужей своих и младший брат его Жаха гамбу с другим тумэном пришли и стали станом в местности Айл харгана, что на речушке Химурга, Тэмужин и мужи его пошли и соединились с ними. И, соединившись, пришли Тэмужин, Торил-хан и Жаха гамбу в Ботохан боржи, что в верховьях Онона, а Жамуха тем временем сидел уж там, их ожидаючи, три дня. И узрел Жамуха ратников Тэмужина, Торил-хана и Жаха гамбу и выстроил в боевой порядок два тумэна воинов своих. Тэмужин, Торил-хан и Жаха гамбу также приготовили было войско свое к бою, но, сблизившись, враз распознали друг друга. И молвил тогда Жамуха:

«Не сговорились разве по-монгольски, Не дали слово разве мы друг другу, Что без задержки придем в условленное место, Какой бы ливень ни обрушился на нас, Что на хурал* сойдемся без заминки, Какой бы дождь ни хлынул вдруг с небес?! И разве не уговорились мы однажды: Изгоним тех из нас, кто, давши слово В срок явиться, опоздает?!»

И ответил ему на это Торил-хан: «В пути мы задержались на три дня и в срок условленный явиться не сумели, и потому, брат младший Жамуха*, ты волен нас судить за это!»

На этом и покончили они речи обоюдные о том, что не явились в срок в условленное место с мужами своими Тэмужин, Торил-хан и брат его Жаха гамбу.

И выступили они все вместе из Ботохан боржи и достигли реки Хилго. И переправились они через реку на плотах, кои повязали тут же. И пришли они в пределы мэргэдские и обрушились на людей Тогтога бэхи, что сидели в местности Буур хэр.

И порушили их кумиров, Похватали жен и детей мэргэдских. И обложили со всех сторон народ мэргэдский, И попрали ногами святыни их, И опустошили кров их.

Самого Тогтога бэхи едва не застали врасплох и спящим не захватили. На его счастье, подданные его — рыбаки и охотники на соболей и дзейренов, что сидели на берегу реки Хилго, известили его в ту же ночь о приближении врага. Получив такое известие, Тогтога бэхи вместе с Дайр усуном и немногочисленными нукерами своими бежал вниз по реке Селенге в пределы баргузинские. И преследовали мужи наши бежавших той ночью вниз по реке Селенге мэргэдов и разор им чинили великий.

А Тэмужин скакал тут же, разыскивая средь бегущих мэргэдов супругу свою. «Бортэ, Бортэ!» — кричал он, зовя ее. И узнала голос Тэмужина супруга его Бортэ ужин; вместе со старухой Хоогчин соскочили они с возка и бросились к нему и ухватились за поводья коня его. И признал он при свете светила ночного супругу свою Бортэ ужин и заключил ее в объятия свои. И тотчас отослал он человека к Торил-хану и Жамухе со словами: «Я отыскал того, кого искал. Давайте же погоню прекратим и этой ночью здесь переночуем».

И беженцы мэргэдские заночевали той ночью там, где их застигла темень. Вот и весь сказ о том, как Бортэ ужин была вызволена из плена мэргэдского и вновь соединилась с Тэмужином.

А помнится, началось все с того, что в то злополучное утро Тогтога бэхи из племени Удуйд Мэргэд, Дайр усун из племени Увас Мэргэд и Хатай дармала из племени Хад Мэргэд с тремястами ратниками своими ополчились на Тэмужина и родичей его, возжаждав отомстить за отнятую Есухэй-батором у младшего брата Тогтога бэхи — Их чилэду — невесту Огэлун. Преследуя Тэмужина, вороги мэргэдские трижды обошли Бурхан халдун, но так его и не настигли. Зато они схватили Бортэ

ужин и отдали ее в наложницы младшему брату Их чилэду — Чилэгэр буху. Так и жила она в юрте Чилэгэр буха до своего вызволения.

Во страхе спасаясь бегством, воскликнул тогда Чилэгэр бух покаянно:

«Положено черной вороне Объедки клевать да падаль, Так нет же: она предерзко На белого гуся напала… И я вот, Чилэгэр жалкий, Забывший, кем был я раньше, Посмел дотронуться, дурень, До высокородной ханши. Большую беду я накликал На все мэргэдское племя, Средь ночи бежать я должен, Не скроет меня и темень. В скалистых спрячусь ущельях — Трястись мне теперь да скрываться, Чтоб с глупой своей головою По-глупому не расстаться. Положено птице-степнячке Мышей поедать полевок, Так нет же: ее привлекает Краса лебединых головок. И я вот, Чилэгэр грязный, Я, дурень, увы, природный, Пытался, невежа, подняться До ханши высокородной. Ничтожным своим дерзновеньем Мэргэдам принес разоренье. Какое ж дерьмо я, однако, И жизнь моя тоже ничтожна… Нет, некуда ныне податься, Спастись мне никак невозможно. В какой бы укрыться мне щели, В какое забиться ущелье?» И схвачен был тогда же Хатай дармала, И надели на него шейную колодку И понудили идти на гору Бурхан халдун.

Прослышал Бэлгудэй, что мать его неподалеку в мэргэдском айле в услужении томится. И пришел он в этот айл и прошел в юрту на правую ее половину. Тем временем мать его в ветхом овчинном дэле поспешила выйти незамеченной с восточной половины. И горестно молвила она стоявшим снаружи людям:

«Любимые дети-то Ханами нынче зовутся, Моя же недоля — До смерти служанкою гнуться… Взглянуть мне не больно приятно В лицо сыновьям моим знатным».

И с этими словами побрела она в рощу, и сколько ни искали ее, так и не смогли найти*.

И с этого самого времени Бэлгудэй ноён пребывал во гневе: только завидит человека из племени Мэргэд, тотчас погубит его стрелою меткой и притом приговаривает: «Несчастный, вороти мне мать!»

Триста ратников мэргэдских, Что пошли на Тэмужина У горы Бурхан халдун, Повоеваны, побиты, В прах развеяны роды их — Все, кто стар, и все, кто юн. Тех, кто жив тогда остался, Обратили в слуг покорных — И детей, и женщин — всех. Самых статных, самых стройных, Молодых мэргэдок знойных Разобрали для утех.

И молвил тогда Тэмужин благодарственное слово Торил-хану и Жамухе:

«Отец любезный Торил-хан И Жамуха, мой верный побратим, Вы мощь свою соединили; С благословения Небес, Под покровительством Земли Мэргэдов-недругов разбили; Их племя разорив, поправ, Богатую добычу взяв, Жилища их опустошили».

Так, повоевав люд мэргэдский, учинив ему разор, возвратились они восвояси*.

После бегства удуйд мэргидов наши ратники подобрали в их кочевье отставшего от своих пятилетнего отрока по имени Хучу. Был он в шапке собольей, в гутулах* из оленьей шкуры и дэле, пошитом из соболиных шкурок. У отрока в глазах сверкал огонь, и ликом был он светел. И взяли ратники отрока этого с собой и отдали его на воспитание матушке Огэлун*.

Так Тэмужин, Торил-хан и Жамуха, втроем соединясь,

Порушили мэргэдские жилища, Пополонили их красивых женщин, Повоевали старого врага; Покинули потом места лесные, Где сходятся Орхон и Селенга.

Тэмужин и Жамуха отошли от Талхун арала и двинулись в направлении Хорхонаг жубура. Торил-хан же пошел по северному склону Бурхан халдуна, прошел через Ухуртскую рощу, через урочища Гацурт субчид и Улиастай субчид, охотясь по пути на зверя, и воротился так в Черную рощу, что на реке Тола.