Чиновникъ Особых поручений

— Что же, все что не делается — к лучшему. Особенно хорошо получится, если наша с Яной помощь останется неизвестной… Хотя бы потому, что следующему просителю сильно не повезет. Так что, милые барышни, могу ли я на вас рассчитывать?

Заверив мужчину, что они — само понимание, девушки чутко уловили момент и начали прощаться. В прихожей они едва не уронили на пол накрытую плотной тканью корзинку с пирожками, подготовленную племянницей для любимого дядюшки, а когда вышли из парадной на свежий воздух, у девиц на краткий миг вообще закружилась голова. Как-то внезапно накатила усталость от сумбурного и богатого на события дня — настолько, что когда Лида начала ей о чем-то говорить, она лишь машинально кивала, вроде как слушая и соглашаясь. Заметив стоящий невдалеке экипаж, они направились к нахохлившемуся на его облучке извозчику, и Юлия наконец-то прислушалась к щебетанию подруги:

— … получается, только напрасно съездили за повесткой и арендным договором, Григорий Дмитрич и без них обошелся. Такой импозантный мужчина!..

— Лида! Перестань говорить ерунду.

Мадемуазель Пестова, у которой разом благополучно разрешились все ее жизненные невзгоды, прямо на глазах расцвела и преисполнилась жизни. Плюхнувшись рядом с подружкой на продавленное сидение пролетки, она прижалась к ее боку и продолжила делиться впечатлениями:

— И ничего не ерунду! Ты разве не заметила, как он на меня… На нас смотрел?

— Лида!..

— И улыбнулся на прощание так… По особенному. Как думаешь, кто ему больше понравился, я или ты?

— Лида!!!

[1] Изначально — участницы движения за предоставление женщинам избирательных прав. Также суфражистки выступали против дискриминации женщин в целом в политической и экономической жизни. Считали возможным вести борьбу, применяя радикальные акции (например, объявляли голодовки)

[2] «Белый крест» — сокращенное название воинской благотворительной организации «Общество попечения о нуждающихся семействах воинов, потерявших здоровье на службе», связано со знаком общества в виде белого креста. Общество выдавало пособия деньгами и вещами, помогало офицерским детям с обучением за казенный счет, ходатайствовало о помещении престарелых и больных в богадельни и больницы, а детей их в приюты, школы и так далее.

Высочайшим попечителем «Белого креста» был младший брат императора, Великий князь Михаил Александрович, который действительно много тратился на благотворительность — даже по меркам начала двадцатого века, когда подобное было общепринятой нормой среди состоятельных людей…

[3]Таксофон — платный телефон общего пользования.

[4] Небольшая папка, внутри которой клиентам подают итоговый счет в ресторанах и кафе.

[5] Соевый творог (хотя некоторые считают что сыр), имеет слабо выраженный вкус.

[6] В Санкт-Петербурге — начальник всей полиции города.

Глава 9

Глава 9

В середине апреля в Санкт-Петербурге окончательно установилась теплая и сухая погода, и теперь утро начиналось не с мелкого промозглого дождика и низких свинцово-серых туч, и даже не с влажного и противно-липкого тумана — а сразу теплым солнышком, ласково сияющим в бездонной синеве небес. Как-то разом гранитные набережные и проспекты города наполнились праздно гуляющей публикой, в парках и скверах зазвучала музыка военных оркестров, играющих в честь юной красавицы Весны, наконец-то заглянувшей в Северную Пальмиру… Впрочем, в одном месте ее вместо музыки приветствовали частыми хлопками выстрелов, звоном скрещивающихся клинков, глухим шумом различных аттракционов, и до одурения звонким и восторженным визгом довольной ребятни — и местом этим был столичный «Колизеум». Он и без того не жаловался на посещаемость, а стоило установиться хорошей погоде, так в парке развлечений вообще случился полный аншлаг! Его широкие аллеи заполнили почтенные матроны, решившие по случаю выгулять свои новые наряды и детей; стайки юных гимназистов, желающих всенепременно шикануть на все честно сэкономленные на обедах деньги; группы более взрослых кадетов и курсантов, которых неудержимо притягивали игровые арены сектора «Мир Войны»… Так же немалую часть приличной публики составляли гуляющие (под присмотром взрослых дуэний, разумеется) молодые барышни, по причине весны и возраста мечтающие о большой и чистой любви — вот только на глаза им попадались в основном одни студенты, если и желающие любви, то исключительно быстрой и страстной. Довольно часто среди гражданской публики можно было заметить и красивые мундиры лейб-гвардейских полков: блеск и шик столичной жизни, борьба за благосклонность признанных красавиц высшего света, просто извечное мужское соперничество — в общем, было бы желание, а повод составить дуэльный картель всегда найдется! Благодаря этому обстоятельству профильные стрельбища «Колизеума» никогда не пустовали, а к инструкторам, способным быстро поставить руку молодых задир на работу классической дуэльной парой пистолетов — вообще «не зарастала народная тропа».

Впрочем, пассажиров черной «Волги-Л», подъехавшей в полдень к одному из служебных входов «Колизеума», все его развлечения и услуги интересовали до обидного мало. Едва дождавшись, пока тяжеловесный лимузин минует раздвижные ворота и со скрипом мощных тормозов остановиться возле точно такого же броневика… Пардон, конечно же — возле сияющего свежим лаком и безупречной полировкой автомобиля! Так вот: стоило «Волге» остановится, как из ее прохладного салона одним упругим движением выбрался чиновник, затянутый в форменный сюртук надворного советника по Военному ведомству. Вообще-то государевым служащим седьмого класса таких роскошных служебных автомобилей (и троицы личных телохранителей при нем) иметь не полагалось — но надворного советника Долгина такие мелочи жизни уже давно не смущали… По-хозяйски осмотревшись и перекинувшись парой коротких фраз со своими «помощниками»-охранителями, оборотень в вицмундире направился было прочь с парковочно-разгрузочной площадки — но внезапно передумал, зацепившись взглядом за неплохо прикрытую кустами лавочку. Вернее сказать — за фигуры тех, кто, сидя на ней, открыто предавался страшному пороку безделья.

— Так-так!?

Троица мужчин в подозрительно-мятой форме служителей «Колизеума», что до сего момента расслабленно «полировала» духмяными папиросками свой недавний сытный и вкусный обед, едва не подавились табачным дымом при виде целеустремленно надвигающегося на них начальства. А один из курильщиков даже начал лихорадочно перебирать-выискивать причины своего возможного «залета». Неужели кто-то из балбесов-подчиненных умудрился где-то вляпаться, а ему не доложил?!

— Здравия желаю! Осмелюсь доложить: личный состав обедает после занятий на стрельбище, затем у нас по плану…

Успокаивающе махнув ладонью и тем прервав доклад, грозный начальник Отдела Экспедирования внимательно поглядел на четвертого бездельника, по виду — абсолютно гражданского шпака.

— Федор, как здоровье?

— Благодарствуем, Григорий Дмитрич, все хорошо!

— Оно и видно: сидишь, ровно кол проглотил. Что говорит медицина?

Покривившись лицом, личный водитель князя Агренева честно сознался:

— Ругается… Сказали, что если буду без разрешения снимать утягивающие повязки, мне на всю грудь гипсовый корсет сделают — и буду в нем ходить весь месяц, до самой комиссии.

Понимающе хмыкнув, Долгин подбодрил ценного (а главное, верного) специалиста:

— Значит, говоришь, месяц? Надо будет успокоить гвардейцев-измайловцев. Они же теперь на каждый автомобиль с подозрением смотрят… Кое-кто из газетных писак вообще интересовался, чем это таким мы своих водителей кормим-поим, что они на полном ходу так лихо здания таранят?..

Один рядовых курильщиков отвернулся и натужно кашлянул, маскируя тем самым смешок.

— Пришлось сказать, что ты это от великого усердия сотворил: хотел Александра Яковлевича не у главного входа Измайловских казарм высадить, а прямо к дверям Офицерского собрания доставить…

Оставив за спиной подозрительно кхекающих и кривящих покрасневшие рожи подчиненных, высокое начальство продолжило свой путь по мощеной дорожке, прихотливо виляющей сначала между складами, а потом и вдоль номерных стрельбищ, разделенных между собой уже порядком оплывшими земляными валами. Вскоре закончились и они: свернув к небольшому строению из кирпича довольно веселенькой пастельно-желтой расцветки, военный чиновник мимоходом кивнул скучающему на очередной лавочке «помощнику» князя Агренева и прошел внутрь специальной арены номер девять, известной среди посвященных как «Беговая дорожка». Поднялся на второй этаж, спокойно открыл дверь…

— Иван.

Очередной мужчина, сидевший за чем-то вроде большого подковообразного стола, обилием клавиш и разноцветных лампочек подозрительно напоминавшего церковный орган, от неожиданности дернулся и выронил читаемую до этого газету.

— Лодырничаешь?!

Подскочив, служитель арены почтительно возразил:

— Никак нет, Григорий Дмитрич!

И даже, для пущей верности, предложил глянуть в обзорное окно, дабы самолично удостовериться, что Хозяин уже не тренируется, а так… Огоньком развлекается.