Чипсы

– - Иди на гимнастику как на бой, на битву, как в тюрьму в конце концов. Помнишь как в обезьянниках у нас в дежурке люди сидят? И ничего, да ещё ругаться некоторые не боятся. И ты привыкай.

Папино сравнение с тюрьмой помогло. На гимнастике я теперь представляла дежурку: решётчатые двери, за ними - банкетки. Банкетки я представляла на месте козла и бревна. Я представляла, что кричу и прошусь в туалет, настаиваю на чём-то. А мне с тоном превосходства отвечает дежурный, кричит на меня, а я , из-за решётки, как это делали подвыпившие задержанные, -- кричу в ответ. Я стала злиться, огрызалась, обзывалась и, если пинали ногами, сзади, исподтишка, стала пугать папиными санкциями. Меня никто не боялся, но мои угрозы и жёсткие ответы "ты мне так, а я тебе вот так" помогали мне самой. Жизнь разбилась на периоды, циклы: внутри отрезка времени менялось моё настроение: до тренировки оно становилось тоскливым, сразу после тренировки - свободным, парящим. После тренировки, допустим в четверг, пока шла до дома, держась за руку Ильки или мамы, я чувствовала себя самым счастливым самым свободным человеком на свете! Я думала: "Упс! До субботы свободна. А в субботу по-новой -- обезьянник".

8 Нагнетатели

Избили меня в двадцатых числах мая, на последнем занятии. Позади была показательная тренировка, где родители охали, бабушки кричали что-то дебиловато-наиглупейшее типа "Руки прямо! Ноги! Следи за ногами!" Все эти родители ужасно мешали, стояли кто с фотоаппаратом, кто с камерой... Конечно же Старая парикмахерская была вся в сборе. Три парикмахерши хлопали Злате и вообще всем, четвёртая держала в руках шикарный букет - так, что её лица и видно не было, остальные в голос обсуждали детские стрижки.

После показательной тренировки половина группы на последнюю тренировку просто не пришли.

– - Самые стойкие, -- рассмеялась тренер.
– Я думала: никто не придёт. А вы - вот: тут как тут.

– - Платные занятия, вот мама и погнала, -- тоньше и противнее обыкновенного пропищал Молюск.

Мы тренировались на половине зала, а с другой половины на нас пялились малюсенькие дети, которых притащили на просмотр, как когда-то нас. Тренер кричала:

– - Зачем так рано привели? На восемнадцать-ноль-ноль назначен просмотр!

Но дети и родители не уходили из зала. Их становилось всё больше. Кто-то начал кричать:

– - Где раздевалка?

И тренер сказала нам:

– - Всё, ребята. До свидания. Кто едет со мной в лагерь, с тем увидимся. Переодевайтесь, пожалуйста, побыстрее. Свет в раздевалке не выключаем, не балуемся.

Я счастливая побежала в раздевалку. Наконец-то! Всё лето без гимнастики, и, главное - без них, без этих отвратительных Макса, Златы, Молюска и остальных... У меня сильно болели мышцы. Это случалось часто от микроразрывов, я привыкла. Я села на лавку и стала снимать купальник, я ни на кого не смотрела. И вдруг - не могу найти свой пятнистый рюкзак. Только что был, стоял на лавке рядом со мной, и -- пропал. Я ничего не сказала. Я надела чешки и стала ходить по раздевалке - искать. Все подозрительно молчали, сопели, быстро одевались и обсуждали мультсериал "Медвежонок".

– - Это для малышни, -- пискнул Молюск.

Макс сказал:

– - Ищут, ищут - не отыщут, тушат-тушат - не найдут, -- и открыл мешок с чипсами.

Макс никогда не переодевался. И тогда как был в футболке и шортах, так и остался, только чешки сменил на сандалии.

Злата стояла в золотой юбочке, розовой майке со стразами, которыми только-только начинали украшать одежду (у Златы всегда были потрясающие футболки) и спортивной котомкой на плече...

– - Пошли?

– - Пошли, -- сказал Макс.

– - Пока!
– Злата помахала мне почти дружелюбно, почти без издёвки.

– - Пока!
– обрадовалась я тому, что Злата впервые за три года попрощалась со мной.

Ушли. Ура! Я вздохнула спокойно: ничего, мама придёт и найдёт мой рюкзак. Просто тренировка закончилась раньше, вот мамы и нет. Я и ещё три девочки сидели в раздевалке. Остальные убежали носиться во двор. В раздевалку заходили родители из нашей группы, с удивлением смотрели на меня, спрашивали, что произошло, прощались и уводили своих детей. Я осталась одна. Без рюкзака, в чешках и трусах, с купальником в руке. Мама опаздывала... Вдруг погас свет, стало черно - в раздевалке не было окон. От испуга я ринулась к двери, хотела выбежать, но кто-то толкнул меня. Ещё и ещё. Ещё и ещё. Кто-то ударил меня в живот, а кто-то в шею. Я закричала. Тогда меня повалили на пол и пару раз ударили ногой. И по спине. И ещё в скулу. Ногой! Всё. Я лежу одна, приподнимаюсь. Всё пропало. Голос Ильки

– - Арина! Что такое? Почему в темноте?!

Свет зажёгся. На полу валяются мой рюкзак и мои вещи. Я реву. Больше от испуга, чем от боли. Илька убежал. Вернулся минут через десять, сказал:

– - Я когда шёл в раздевалку, навстречу, пробежали какие-то дети. Но столько людей сейчас у зала, я этих детей не нашёл. Избили? Нет? Ничего... шрамы украшают женщину.

Пока мы шли домой, шея с одной стороны распухла, болела нога: то ли мышца, то ли из-за того, что меня сильно пнули.

Мама пришла радостная-радостная:

– - Дети! Папу назначили заместителем начальника УВД!

– - Ура!
– заорал Илька.

– - С Аришенькой всё нормально?
– спросила вдруг мама сначала у Ильки, а потом обратилась ласково ко мне.
– Аришенька! Как на гимнастике?

Я молчала. Сидела на ковре.

– - Вот, -- показала я на шею.

Мама окаменела. Потрогала шею - я вздрогнула.

– - Троксевазином помазали, смотрю. Ничего, рассосётся через неделю. Кто ж тебя так? Макс?

– - Я не знаю. Макс со Златой первые ушли.

– - Но они могли вернуться, -- сказал Илька.
– - Хотя я их не видел, когда в раздевалку шёл.

– - Они могли спрятаться. Они часто по дворцу бегают, по всем этажам, -- всхлипнула я.

– - Это точно они, -- сказала мама и расплакалась.

Папа пришёл поздно, но никто не спал. Папа осмотрел мой синяк на ноге, посиневшую гематому на шее, дотронулся до разбитой скулы... Я дёрнулась - кость на скуле заболела.

– - Ну что?
– наседала мама.

– - Да что? Ничего. Ничего хорошего. Смотри, Инга, какие мстительные дети пошли.

– - Мы бы могли на них дело завести, между прочим, правда Гена?

– - Сложно, Инга, -- сказал папа.

– - Что сложно?

– - Арина не знает, кто её избил.

– - Как это не знает?! Да чипс и парикмахерша.

– - Не факт. Скорее всего, они подговорили остальных. Ведь тренировка закончилась раньше.

– - И это не факт!
– сказала мама почти спокойно, перед этим очень глубоко вздохнув.

Если вы нервны или взбешены достаточно так вздохнуть раз пять-десять или двадцать, и почувствуете: станет в сто раз спокойнее.

– - Правильно, Инга, -- папа поцеловал маму.
– Хорошо, что ты это понимаешь.

– - А я хочу, чтобы их всех забрали в милицию. Они - злыдни!
– захныкала я.
– Я им ничего плохого не делала, а они...

– - Виноват прежде всего тренер, -- отозвался папа.
– - Ты тренера поставила в известность?

– - Позвонила, -- вздохнула мама.

– - И что?

– - Тренер сказала, что не отвечает за то, что происходит в раздевалке.

– - Формально она отвечает за детей и в раздевалке, -- сказал папа.