Чижик-пыжик

Наверное, глаза у меня стали очень выразительными, потому что моя барышня шепнула:

– Она сейчас к своей подруге - где-то на Петроградской или еще на какой-то ихней стороне. Вроде наших Черемушек... Но пока она с нами - верно? Мы же должны прогулять с ней прошлую ночь?

– Само собой, - сказал я, - мы интеллигентные люди... Ладно, пора забрать наши ключи.

У стойки все еще толпились иностранцы, очередь была, как в наше время за водкой. Я почему-то стал нервничать: всегда боишься - как раз тебе и не хватит.

Наконец добрался, отдал паспорта. Девушка была очень красивая - как стюардесса. Мой паспорт она взяла, а второй куда-то закинула.

– Двенадцатый этаж, за ключами подойдите к третьей стойке.

– Погодите, - сказал я, - но это же одноместный номер?

– Конечно, - глаза у нее были томные и одновременно наглые, - двухместных у нас нет...

"Тогда я уезжаю обратно, в Москву..." - услышал я.

Я повернулся на голос. Рядом со мной у соседней стойки стоял мой московский коллега, я видел его в ночь отъезда на перроне, он тоже садился в "СВ", но в моем списке не значился, это я хорошо помнил, и был он словно бы не один, я еще подумал пригласить его на нашу ночную пьянку, но не знал, в каком он купе, и о нем позабыл.

– Я должен работать, а потому приехал с помощником, - он говорил спокойно и безо всякого нажима.
– Это было моим условием. Если нет номера, я немедленно возвращаюсь в Москву...

Я не расслышал, что ему ответили.

– Отдавайте второй паспорт, - сказал я, - я еду в Париж, там у меня конференция, я предпочел вашу, но коли так, мы немедленно отправляемся в аэропорт... Из вашей провинции можно улететь в Париж?..

– Подождите полчаса, - сказала красавица за стойкой и очень обозлилась. Сейчас начнется разъезд, мы что-нибудь придумаем...

– Спасибо, коллега, - сказал я с чувством, повернувшись к нему, - я бы ни за что не додумался.

– Да пошли они все, - сказал он, - дурака валяют.

– Давай по пиву, - сказал я.

– Нет, - сказал он, - у нас коньяк, лучше вечером, если не возражаешь...

Я не возражал. Еще полчаса мы проболтались у стойки, я уже не отходил ни на шаг. Сначала мне предложили два одноместных, от которых я гордо отказался, напомнил о Париже, и наконец выдали ключи от двухместного.

Десятый этаж. Мы шли по длинному коридору, приглядываясь к номерам.

– Вон твой приятель, - шепнула моя барышня, - мне кажется, его помощник другого пола.

– Естественно, - сказал я, - у него нормальная ориентация...

Номер как номер: две кровати, между ними тумбочка, ванна, сортир, огромное окно, производственный пейзаж...

– Старый Петроград, - сказал я, высунувшись в окно, - пахнет революцией и, отчасти, гражданской войной.

Мои девушки разлеглись на кроватях.

– Вас двое, - сказал я, - накрывайте на стол - это будет справедливо, - и вытащил из сумки бутылку.

Еще одна была запланирована на следующий день, и еще одну я оставил на дорогу обратно.

– А где продукты?
– спросила моя барышня.

– В сумке, - сказал я, - вместе складывали.

– А куда ты дел сумку?

– Я... ее?

Сумки не было. Мы ползали под кроватями и заглядывали в ванну.

– Я видела, как ты вышел из вагона с двумя сумками, - сказала Тина, - одна - вот эта, висела у тебя на плече, а другая, хозяйственная...

– Потом мы сели в автобус, - продолжила моя барышня.
– Почему ты ее не взял, когда мы выходили?

– А почему я должен был ее брать? Хозяйственная сумка - женское дело. Ты сама всегда говорила, что...

– Спокойно, спокойно, - сказала Тина и развела нас по углам, как на ринге.
– Давайте вспомним, как... И не забудьте, что кабы не я, мы все бы еще вчера съели.

– Может, автобус еще стоит, - сказал я, - прошло всего три часа, как мы... Они же должны везти нас на открытие конгресса и зафрахтованы на все дни...

Раздался телефонный звонок.

– Не берите трубку - я сам! Наверно, нашли...

Это был мой младший брат.

– Как ты меня обнаружил?

– Ты же сообщил, что приезжаешь, а тут у меня все схвачено. Но почему такой голос - тебя у нас обижают?

– Ты где?

– Недалеко.

– Приходи. Номер ты знаешь...

– Ты правда подумал, что звонят насчет сумки?
– спросила моя барышня.
– Ну ты даешь...

– Питер интеллигентный город...
– я уже бежал по коридору.

Автобусов не было. То есть стояли какие-то, но другие. Или - те же?

Я обратился к одному из водителей. Он отнесся сочувственно. Скорей, безразлично.

– Подойдите через час-другой, они вернутся.

Стюардессы за стойкой тоже делали вид, что очень сочувствуют.

– Крутые яйца, - говорил я, - и много другой закуски...

– Буфет на двенадцатом этаже, - сказала красавица с наглыми глазами.

В буфете на двенадцатом были только жареные пирожки. Такими торгуют у нас на Курском вокзале. Вернее, торговали всю мою сознательную жизнь.

Когда я вошел в номер, их было уже трое, и они оживленно разговаривали.

– Познакомились?
– спросил я.
– Учтите, он большой ученый и, как положено в Питере, - ихний суперинтеллигент.

– Москвичи всегда приезжают втроем?
– спросил суперинтеллигент мешковатый, в очках, носатый и, в отличие от меня, сильно кудрявый.

– Я должен заботиться о младшем брате, - сказал я.

– Можно выбирать?
– спросил младший брат.

– Если хватит смелости, - сказал я.
– Или - наглости.

– У меня свидетели, - сказал брат, - я угадал сразу. Хотя, честно сказать, удивился. Мне казалось, я тебя знаю.

– Удивился моему выбору?
– спросил я.

– Скорей, твоей смелости. Или наглости.

– Пять-ноль, - сказала Тина, - в пользу младшего брата.

– Тебе уже рассказали о нашей трагедии?
– спросил я.
– Будем закусывать пирожками от Курского вокзала.

– Мне как блокаднику слышать это было невыносимо, - сказал брат.

– Еще бы! А еще говорят, Питер - интеллигентный город. Я лучше о вас думал. Обокрасть путешественников! Такое случается только на Гаити.

– Он по растяпству забыл сумку с продуктами, а предъявляет претензии целому городу! Хорош гусь московский, - сказал брат.