Чм66 или миллион лет после затмения солнца
Шрифт:
В небе жгут корабли…
В дверь позвонили. Я открыл, на пороге Доктор. Бледный, исхудавший, но живой.
Кушать отказался. Его мучили боли в животе. Прошел в детскую и упал.
Врач скорой оказался кирюхой Доктора по юности.
– Нуржан, тебе нужна операция. – сказал кирюха.
– Что у него? – спросила мама.
– Похоже на внутреннее кровотечение. А может и… – Врач не закончил и велел фельдшеру принести из машины носилки.
Остановка внутреннего кровотечения процедура длительная. Пока шла подготовка к операции,
Хирург подумал и решил повременить.
Доктор пришел в себя, разулыбался и попросил принести помидоры.
– Нуржан, с Надькой покончено?
– Конечно.
– Смотри, бухать тебе нельзя.
– Да все я понимаю.
Фанарин всерьез разрабатывает тему горения. Корифеи теории горения в СССР Зельдович и Хитрин. Юра отсылает статьи в "Вестник
Академии наук СССР", где доказывает, что Зельдович и компания не правы. Нам же по секрету говорит, что Зельдович круглый дурак.
Почему бы и нет? Трижды Героям труда тоже не возбраняется быть дураками. Хотя бы для того, чтоб олимпийский огонь не погас.
И будет вечер с нитями звездных лет…
– Так… – сказала Черногловина и сняла очки.
– . Александра
Самсоновна права.
– Не понял.
– Я сказала, все в порядке. – Галина Васильевна сдержанно улыбнулась. – Вам надо писать.
Она протянула мне листки с моей писаниной.
– Только вот что. Вы пишете об экономии энергии, о ЦСКА…
– СЦК. Свинцово-цинковый комбинат.
– Извините. Понимаете, чтобы заинтересовать читателя темой экономии энергии, надо ее очеловечить.
– Как это?
– В тексте я вижу отстраненность, научность… То есть то, что на ваш взгляд, кажется важным так и останется важным только для вас, если вы не увлечете за собой читателя за собой вещами интересными для всех.
– М-м…
– Но на сегодня и этого достаточно. На сегодня главное, что писать вы можете. Продолжайте в том же духе.
Люби меня по французски…
Наташенька, она же Черепушечка, большой специалист в этимологии.
Например, слово "люблю", хохмы ради, прошепетывает "еблю", а песню
"Кленовый лист" и вовсе поет так же, как понимаю ее я:
Хреновый лист,
Ты мне приснись…
Мне не терпелось рассказать теткам о приговоре Черноголовиной.
– Пошли на чердак.
– Ты где с утра был?
– У Галины Васильевны.
– Кто это? – спросила Кэт.
– Писатель. Она прочитала мою писанину и сказала, что мне нужно писать.
– Правда? – Кэт поцеловала меня в губы. – Здорово!
– Ты рада?
– А ты как думал?
Тереза Орловски протянула руку.
– Поздравляю.
– Рано. Надо работать. Сегодня высший день! Теперь можно послать к едреней фене эту науку. О, если б вы знали, как она мне остофигела! Уже начал про себя думать, что я идиот.
– Я хочу тебя! – сказала Кэт. – Пошли на беклемиш.
– Куда пойдем? Ко мне?
– Можно у мамы побеклемишиться. Она сегодня дежурит.
– Пошли.
– Пузырек
возьмем?– Не стоит. Мне надо работать.
– Молодец.
– Бяша, подожди. – засмеялась Орловски. – Хочу тебя еще обрадовать.
– Что еще?
– Приходила из приемной Лорик.
– Ну и че?
– Она интересовалась тобой.
– В плане науки?
– Вот именно. Спрашивала у нас, правда, что у вашего Бека член тридцать сантиметров?
Лорик прелесть.
– Что вы ей ответили?
– Мы с Катькой побалдели… Девки в приемной думают, что ты нас обеих дрючишь. Кэт успокоила Лорика. Сказала, что у тебя вместо члена пипетка. Еще они думают…
– Пусть себе думают, – перебил я Орловски. – Вот что, девчонки.
Вы меня задолбали разговорами о моем маленьком…
Как бы не успокаивала меня Кэт, но размер для них имеет не только эстетический смысл. Дабы понять с кем приходится иметь дело, я попросил Кэт и Орловски провести измерения у мужей. Сделать это, по возможности, не вызывая подозрений, с душой, не роняя телефонного аппарата.
Как рассказала Тереза Орловски, к Валере, подобралась она с портновским сантиметром. Наташин благоверный поначалу непонимающе уставился на жену, возмущаться не стал, но и не позволил довести умысел до конца. Сказал, что ему известно откуда дует ветер.
Для соблюдения корректности измерений Кэт проводила эксперимент при утреннем просмотре Гапоном передачи "АБВгдейка". В момент, как она говорила, активного узбекостояния. За неимением портновского сантиметра Кэт приставила к корневищу узбека ученическую линейку.
Гапон человек от науки далекий, потому заорал:
– Еб…лась?!
– Не кричи. На работе попросили.
У узбека тут же аппарат и обмяк.
– Я Чокина убью! – пригрозил Гапон.
– Только что говорила с Галиной Васильевной. – мама не утерпела до вечера и позвонила на работу. – Хвал, хвал… Твой язык ей нравится.
Черноголовина переборщила. С языком-то у меня как раз беда.
Мама потребовала, чтобы материал по вторичным энергоресурсам я отнес в "Казахстанскую правду". Статью вчера я отдал заведующему промышленным отделом Жданову.
– Тема очень актуальная, – сказал Геннадий Николаевич, – Я посмотрю.
"Зона риска"
Вечером приехала Карашаш. Поговорить со мной. Она неплохо изучила меня и знает, как строить разговор.
– На пьющего человека смотреть тяжело… Будешь продолжать пить,
– никогда не будешь нужен людям.
Еще Карашаш обсуждает с мамой тему моей новой женитьбы. У жены одноклассника Анеке (мужа Карашаш) есть разведенная племянница с ребенком. Племяннице 23 года, она врач, родители ее физики.
Мама приторчала от перспективы заполучить в семью собственного врача.
– Акен аурад, мен аурам. Бизге даригер керек.
Хоть стой, хоть падай. Меня кто-нибудь когда-нибудь спросит? Я понимаю, врач в семье нужен. Но надо, чтобы и меня тянуло к врачу.