Что делать, если твой классный руководитель – Сатана

К тому времени я уже немного пришла в себя и начала подумывать, что неплохо бы уже подняться на ноги, но только я собралась это сделать, как бок пронзила острая боль, и я, схватившись за него, тут же вновь осела на землю. На ладони осталось что-то влажное, теплое и липкое.

– Василий Андреевич, отведите, пожалуйста, этого красавца к директору, пусть разбираются, а то он мне тут ножом размахивает, – учитель обратился к вышедшему из школы физруку.

Добродушный по своей природе дядя Вася сурово сгреб мстителя в охапку и утащил обратно в темные недра школы.

– Ты как? Встать можешь? – историк склонился надо мной и подал руку.

Я, чуть помедлив, взялась за нее и медленно поднялась с асфальта.

– Пойдем, к медсестре тебя отведу.

– Ээ, да я как-нибудь сама доберусь, – и далее проводить время с ним наедине как-то совсем не хотелось.

– Я обязан проводить тебя в медпункт как классный руководитель. Вопросы есть?

– Нет, – хмуро ответила я.

Вот бывают же такие, а... И возразить вроде бы нечего...

До третьего этажа я добралась с большим трудом, потому что бок саднил довольно ощутимо.

Учитель постучался в дверь медпункта, но ответа не последовало.

– И где эту старую каргу вечно носит... – пробормотал он себе под нос.

– Ай-ай-ай, и кто ж вас учил так о пожилых людях говорить, – покачала головой я, давясь от смеха.

– Заходи, не разглагольствуй, – историк открыл дверь, пропуская меня вперед.

– Ээ, так медсестры то нет...

– Я за нее. Раздевайся.

– Ч-чего?! – я аж подскочила от такой наглости.

– Рубашку, говорю, снимай. Неужели с дыркой в боку домой потопаешь? Я хоть рану продезинфицирую.

– Не буду я перед вами раздеваться! Что еще за новости! Уж лучше медсестры дождусь... – я насупилась. Ишь чего удумал, извращенец подлый.

– Пока ты ее дождешься, уже пора бы будет скорую вызывать, ничего серьезного, но крови потеряешь много, – заметил историк, наблюдая, как растет темное пятно на ткани рубашки.

Я резко выдохнула и начала быстро расстегивать пуговицы. Он у меня еще дождется. Я ему устрою... Только перед этим он увидит меня в одном лифчике. И это плохо.

Учитель указал мне на стул, а сам достал из прозрачного шкафа какие-то склянки, бинты и вату. Нелюбовь ко всевозможным врачебным принадлежностям у меня зародилась еще в детстве, поэтому при виде этого разнообразия по спине незамедлительно пробежала пара стай мурашек, исполняя свой священный долг.

Когда моей раны на боку, на которую я старалась не смотреть, коснулась чем-то смоченная вата, мне пришлось крепко стиснуть зубы, потому что щипало просто до ужаса дико. И пока историк преспокойно дезинфицировал порез, я прикладывала все возможные усилия, чтобы усидеть на месте. Наконец он закончил и затянул рану бинтом. Я быстро схватила свою рубашку и надела, демонстративно отвернувшись к нему спиной.

– Домой дойти сможешь? – поинтересовался учитель.

– Разумеется.

Черт. Не хватало еще, чтобы он до дома за мной потащился. Сдержано поблагодарив за оказанную помощь, я быстро ретировалась, чтобы он не успел почтить меня сим предложением.

Что-то подозрительно много случилось с нами за последнее время... Странно...

Ветер как-то неприятно свистел в ушах, и бок уныло и щемяще саднил. Я с ходу залетела на второй этаж и остановилась, пытаясь отдышаться. Ну все. Я безнадежно опоздала. Уже пятнадцать минут, как звонок прозвенел. Какой хоть сейчас урок, а то с перепугу все забыла, а торопиться уже и смысла нет. Я быстро выудила из портфеля дневник и открыла на нужной странице. И в следующий момент он чуть не выпал у меня из рук. Ч-что... Как история? Почему история? Я труп. Теперь точно, окончательно и бесповоротно труп. Он же меня заживо закопает. Как, ну как я могла забыть, что сегодня первым уроком история?!

– У тебя какие-то проблемы? – за спиной послышался густой бас, – на урок опоздала?

Замеча-ательно! Еще и директора встретила. Молодец, Макарова, все пряники сегодня соберешь.

– А чего тут стоишь, если опоздала? Иди на урок.

– И рада бы, да боюсь, – сдуру ляпнула я.

– А чего бояться, – добродушно улыбнулся усатый директор, – пойдем, я тебя отведу. Ругать не будут, не переживай. С каждым бывает, подумаешь, опоздала девчушка разок, что ж теперь, голову снести? Так и интерес к учебе недолго отбить...

Продолжая рассуждать, директор отправился вверх по лестнице, и я поспешила за ним, про себя подметив, что мне невообразимо повезло, и он оказался в хорошем расположении духа.

Директор постучался в дверь кабинета и вошел. В это время классный руководитель как раз рассказывал что-то о недееспособности временного правительства.

– Здравствуйте, – медленно протянул директор, по-хозяйски оглядывая класс, – это что ж вы такое с детьми делаете, что они боятся к вам на урок ходить?

– Позвольте уточнить, – историк изогнул бровь, – это ж кто именно считает меня столь устрашающим тираном?

После этой фразы я мысленно самоубилась, а из класса послышались смешки.

– Заходи, Анечка, – директор отступил чуть в сторону.

Э-эпичное появление. Я, стараясь не смотреть по сторонам и не слушать тихий шепот вокруг, быстро села на свое место, заметив только, как изменился в лице историк.

– Зайдете ко мне после уроков, обсудим эту тему, – вздохнул директор и вышел из кабинета.

Классный руководитель невозмутимо продолжил урок. Надо отдать ему должное, идеальный самоконтроль. Вот только что он со мной после этого сделает, страшно представить.

Наконец прозвенел звонок.

– Все свободны, – объявил историк, – на дом двенадцатый параграф. Можете идти. А Макарова задержится на перемене.

После этих слов я обреченно уронила голову на парту. Теперь мне точно хана.

Часть 5

Ванильки однако же класс покидать не собирались, они стояли у стены и о чем-то стервозно перешептывались, единственное, что я уловила из сего весьма занимательного и высокоинтеллектуального диалога, было „Иу-у-у” и что-то про зеленые глаза. Очевидно, они дожидались, пока основная масса народу схлынет, и я в их плане была явно лишней, что несомненно радовало, даже несмотря на весьма прискорбное положение. О, да неужели я стану свидетелем первых шагов по завоеванию сердца прекрасного зеленоглазого дьявола учителя. Наконец дверь класса захлопнулась, и с их стороны послышалось какое-то шуршание.

Главная ванилька, цокая каблучками, подошла к учительскому столу и торжественно водрузила на него торт.

– Во-о-от, это ва-ам, как нашему любимому классному руководителю, – растягивая слова, хихикнула она.

Мать моя, ну нельзя ж это... Мне и так тут, понимаете ли, смертная казнь угрожает, а если я еще и заржу в самый неподходящий момент, то все, окончательный капут. Торт, кстати, классный выбрали.

– Иу-у, сами испекли, – протянула та, что была у стены.

Я зажала рот и нос рукой, но смех все равно упорно прорывался наружу, и я сделала вид, что чихаю и согнулась пополам, а тело продолжало колотить в безудержной судороге. О да, как же-как же, сами испекли, всю ночь возились. А я вчера случайно как раз такой же по дороге домой купила и вечером съела в одиночку, наплевав попутно на калории.