Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

В деревне начались гонения на староверов. Их силой принуждали к новой вере и это часто заканчивалось показательной казнью. Лазарь оставался приверженцем старых канонов церкви. Он проповедовал и призывал верующих не принимать преступных законов Никона. За это Федот изгнал его из храма, а потом за агитацию приказал отрезать ему язык. Но Лазарь не сдавался. Он писал свои проповеди на бумаге и продолжал бороться за свою веру. Обезумевший от злости Федот повелел отрубить ему кисть руки, но этим он только навел смятение в своих рядах. Люди ахнули, когда увидели, как отрубленная кисть Лазаря упала на землю, а пальцы сошлись в двуперстии, приготовленные к крестному знамению. После этого атаман выгнал раненого старца за пределы крепости, пригрозив смертельной расправой за появление его в деревне. Ханты

подобрали и вылечили Лазаря. Они дали ему убежище в своей общине за пределами крепости. Здесь он молился и писал свои исторические труды о тяжбах смутного времени. Лазарь быстро подружился с хантами и в каждом доме он был желанным гостем. Его часто встречали с вождем племени. Они подолгу беседовали, сидя у костра, разговаривая на языке жестов. Старый вождь восхищался Лазарем и его непоколебимой верой в своего Бога. Он считал его героем, пострадавшим за веру. Позже вождь рассказывал своим соплеменникам о Лазаре и его подвиге. Он ставил его в пример, как символ несгибаемой веры… Вскоре Лазарь заболел и умер, оставив вождю все свое богатство – книги, иконы и крест. Вождь пообещал ему сохранить его сокровища для потомков.

Лазаря похоронили у подножия большого утеса. Кисть его руки с застывшим двуперстием, которую ханты сохранили после казни, уложили в золотой ларец и вместе с книгами и иконами схоронили в усыпальнице вождей и шаманов. Чуть позже, после того, как вождь проклял казаков, а Федот, расчленив его тело, разогнал хантов, на долину обрушились катаклизмы и стихийные бедствия. Деревня переживала тяжелые времена. Пожары, набеги разбойников и болезни. Люди стали покидать долину, называя ее проклятой. А когда на деревню с неба посыпались камни, уцелевшие люди навсегда покинули это место. С тех пор это место все обходили стороной – боялись, считая его заговоренным.

– Потом появились вы. – Сказала Даша и вздохнула. – Люди, которые не побоялись проклятия старого вождя.

– Но мы об этом не знали. – Оправдывался отец.

– А усыпальница вождей, – спросил я. – Как же сокровищница?

– Вот это и привело меня к вам. – Ответила Даша. – Ханты мирные люди, – продолжала она, – и прослышав о том, что в долине поселились люди, они решили узнать, что за смельчаки отважились на такой поступок. Жребий выпал на нас, и мы с мамой и бабушкой согласились выполнить это поручение. Конечно, это не было прихотью совета вождей – в долине лежат предки хантов и это место для них было священным. А поскольку я не была заклеймена ужасной точкой и являлась православной христианкой, я вызвалась разузнать все о людях, поселившихся в Солнечной долине.

Так я стала украдкой следить за вами и вашей жизнью. Однажды я так увлеклась, что приблизилась слишком близко к вашему жилищу и здесь произошло непредвиденное. Огромный пес набросился на меня, за меня вступился Ворут, а что было дальше вы знаете сами…

После чая Даша нам поведала, что племя хантов решило снять проклятие с долины. Для этого надо было проникнуть в сокровищницу и совершить обряд у праха старого вождя. Трудность заключалась в том, что местонахождение пещеры, где размещалась она было неизвестным, так как план захоронения был утерян.

Святилище племени находилось на месте бывшего поселения хантов, но с появлением казаков племя спрятало гробницу, забросав его камнями и землей. К пещере был выкопан подземный ход, о котором знал вождь и несколько приближенных ему людей. Но каким-то образом о кладе узнали казаки, которые стали разыскивать его, перекопав всю округу. Напуганные ханты разрушили все входы в пещеру, а камень, на котором был высечен план, сбросили в реку, тем самым обезопасив святилище от разорения.

Проклятие старого вождя и страх перед гневом предков, удерживал многих охотников разыскать клад. Со временем о святилище начали забывать и только с появлением людей в долине, заговорили о кладе и его реликвиях.

Вожди долго совещались пока пришли к единому решению. Конец сомнениям положил крест, возникший на горе. Это явление ханты приняли, как знак одобрения предков. Узнав обстановку в долине, ханты решились на переговоры. Они поручили мне оповестить вас о своем решении. Для меня это было в радость, и я отправилась к вам. В лесу я провалилась в яму и вот я у

вас.

* * *

Три дня мы были под впечатлением рассказа Даши. Мы были потрясены известием, которое не только проливала свет на прошлое, но и вносило большие перемены в нашу дальнейшую жизнь. В ожидании предстоящего события мы были немногословны. Мы все больше молчали, занимаясь делами по хозяйству. Иногда, обронив несколько дежурных фраз, мы уходили в себя, думая каждый о своем. Отец, как никогда раньше, был молчалив и задумчив. Было заметно, что он переживает о предстоящей встречи с хантами и он, часто поглядывая в окно, цокал языком и поглаживал свою седую бороду. Я же думал о встречи с Дашей, припоминая минувшие дни, проведенные с ней. Мне было немного стыдно перед отцом за то, что я отошел от серьезных дел и думал только о своем личном и сокровенном.

Часто оставаясь один, я вспоминал и рассуждал вслух:

– Как быстро отец вылечил Дашу. И как быстро все пролетело. Будто и не было этого времени, когда я держал ее за руку и говорил слова любви. Это было для меня блаженством. В эти минуты я забывал обо всем и был счастлив замечать, что это взаимно.

– Да! – Сожалел я. – Как быстро пролетело время. Но мы скоро встретимся и все будет у нас хорошо! – Успокаивал я себя, продолжая мечтать о встречи.

Работая во дворе с отцом, я часто посматривал на место, где мы расстались с Дашей. Там за изгородью ее ожидал запряженный волк, а на бревне сидел старый ворон. Я закрывал глаза, представляя картину нашего прощания. Я вспоминал все до мелочей; то, как прилетел ворон с весточкой для Даши, то, как быстро она собралась в дорогу и, то, как я шел рядом, придерживая ее за талию. Я помнил ее поцелуй короткий и нежный, ее глаза, руки и слова: «До встречи, любимый»!

Строгий голос отца вернул меня к реальности:

– Все мечтаешь? Может ты все-таки поможешь мне?

– Иду! – Ответил я и поспешил к отцу.

Глава 9.

За окном была уже весна. Миновал целый месяц, как мы расстались с Дашей. Но вестей от хантов все еще не было. Отец успокоился и перестал мучить себя ожиданием. Для меня же каждый день без Даши был пыткой. Отец часто меня ругал, что я впадал в уныние и опускал руки.

– Как бы там не было, не забывай, что ты мужик!

Я только молчал в ответ и по-детски шмыгал носом.

– Что с тобой? Противно смотреть. – Говорил он. – Расквасился как баба! – Упрекал он меня, стараясь побольнее задеть за живое.

Но я продолжал молчать в свое оправдание, а отец заводился еще больше и приводил мне всякие жизненные ситуации…

Потеряв терпение, он произнес:

– Все, одевайся, пошли со мной.

– Куда?

– На кудыкину гору!..

Во дворе, едва поспевая за отцом, я позвал собаку.

Она не объявилась, и я спросил:

– А где Белка?

– Гуляет! Мы теперь взрослые стали – самостоятельные! – Съязвил отец и прибавил шагу.

Мы прошли двор и остановились у сарая. На зиму он превращался в мастерскую. Здесь отец мастерил всякие приспособления для рыбалки и охоты.

У входа отец задержался и сказал:

– А знаешь, я поначалу тоже загорелся предложением хантов, а потом успокоился и занялся делом. И ты веришь, помогает!..

Отец открыл сарай, и мы вошли в мастерскую. В центре стояли новые сани, очень похожие на те, что притащил волк в день расставания с Дашей. Я вспомнил, как отец сразу оценил достоинства этого изобретения хантов. Это были таежные нарды, которые имели большое преимущество перед нашими санками. Тогда отец и взял себе это на заметку, а теперь он с гордостью демонстрировал мне свое детище.

Я подошел ближе и, рассматривая изделие, произнес:

– Вот это санки! Ну ты даешь, батя!

– Ну, во-первых, это не санки, а нарты, а во-вторых, даю не я, а наши друзья с болота – я только скопировал их изделие.

Он невольно напомнил мне о Даше и мне стало грустно и не по себе. К горлу подкатил комок, и я вышел из мастерской.

– Ты куда? – Окликнул меня отец. – Ты еще упряжь не видел!

Взяв себя в руки, я вернулся в мастерскую, а отец, заметив мое настроение, сменил тему.

Поделиться с друзьями: