Что на роду написано…

Попрощались скомканно. Всю дорогу до офиса Павел чувствовал себя уже порядком пожёванным, но всё-таки сама встреча, оставив неприятный осадок, многое прояснила. Получалось следующее: все недомолвки, провисания и отмены последних недель больше не казались происками сверхъестественных сил или проверкой фортуны на прочность. Кто-то явно решил сделать всё возможное, чтобы проект, только на план которого извели пару небольших подлесков, не был запущен. И тут неизбежно вставал вопрос: ради чего?

Без госкредита на деньги от Барни и Чейз Манхэттен банка рассчитывать не приходилось; всё, что Павел уже мог вложить из своих личных средств, было вложено в проект изначально. Платов понимал, что у него остаются два варианта: попытаться либо найти соинвестора, либо сбыть завод с рук, выйдя в ноль или в небольшой минус.

Первый план был почти утопией: если даже предположить, что у кого-то есть требуемая сумма, нужно ещё его согласие вести дела с Платовым, который, как он сам сейчас понимал, постепенно становился для окружающих почти токсичной фигурой. Вариант же с продажей он отбрасывал сразу. Да, недострой грозил повиснуть на его шее мёртвым грузом, еженедельно выкачивающим тонны денег. Но репутацией, как бы её ни пытались очернить, Павел дорожил больше. Отказаться от обязательств и сдаться под грузом обстоятельств значило своими руками поставить крест на своей надёжности, а Платов всегда доводил начатое до конца. Поэтому всё, что ему оставалось, следуя совету Каменского, – «прикрыть тылы». И именно этим он планировал заняться незамедлительно.

– Вызови мне, пожалуйста, Сабурова, – попросил он Лену, едва перешагнув порог приёмной. – И попроси его подготовить отчёт о последних публикациях, связанных со мной и с компанией.

В кабинете начальника Роман Сабуров появился в таком виде, что Платов сначала его не узнал. Про таких обычно говорят «запаршивел»: всё лицо Ромы заросло неровной сероватой щетиной, пробивавшейся кустиками даже вблизи глаз. Павел неодобрительно покачал головой.

– Вот, Пал Николаич, – сказал Сабуров, выкладывая перед Платовым кипу свежеотпечатанных листов, – как вы и просили. Все статьи о вас я скринить и перепечатывать не стал, отобрал самые типовые. Всё равно почти везде одно и то же, только источники множатся: сейчас их приблизительно четыреста пятьдесят штук, но там и бесконечность не предел… Всякие «криминалы. ру», «фактограф. нет», «досье. ком»…

Платов взял со стола стопку. На первой же странице его поприветствовал красочный заголовок «Сколько стоит отмазать международного преступника?». Павел бегло пробежался по тексту: в своём опусе неизвестный автор, сгущая краски, повествовал о Платове, который не только дружил с криминальными воротилами из списков Интерпола, но и сам не брезговал всякими сомнительными финансовыми аферами.

– Там дальше совсем липовые статьи, скандалы, интриги и всё в том же духе. Риторика немного поменялась, но всё как с теми чиновниками: вы – воплощение зла, легализовавшийся криминальный авторитет, развязывающий войну с государством, а весь ваш бизнес – способ отмыть кровавые деньги… Ну и эту тему дальше мусолят, приводят новые «доказательства» и разоблачают вас, так сказать, по всем фронтам. Это всё, конечно, выгребная яма, но…

– …но в папки пришить можно и кому надо занести – тоже… – закончил мысль Павел. – Это я уже понял. Ты говорил, что вы будете блокировать всю эту хрень. Что-то пошло не так?

– Не то чтобы не так… – Сабуров отвёл глаза, будто его уличили в том, что он вынес колбасу с производства. – Просто их слишком много. Банально ресурсов не хватает весь этот спам нон-стопом удалять. Если немного углубляться в тему, то представьте себе, что все эти помойки, которые публикуют статьи о кровавом бизнесмене из девяностых, привязаны к нескольким сеткам. И там безостановочно накидывают лопатой дерьмо. Тот, кто это заказал, вышел на руководителей таких сеток…

– Ты сказал «сеток»? Сколько их? – уточнил Павел, выловив в потоке рассуждений неизвестно откуда взявшееся множественное число.

– Да, в нашем случае удалось выявить пять. Все украинские. Как по учебнику работают: левые сайты, паблики, соцсети, боты. Это ведь прибыльный бизнес: сначала у одного берут деньги за то, чтобы негатив разместить, а потом у того, против которого размещали, выбивают ещё большие деньги за то, чтобы это всё убрать. Причём иногда даже заказчик не нужен: вот сидят пиарщики и думают, как бы купонов состричь, а потом стряпают серию статей на какого-нибудь бизнесмена, который на слуху, чтобы он сам пришёл просить о блокировке. Не наш случай, правда.

Всегда, когда от Ромы требовалось говорить дольше пяти минут, с ним происходила метаморфоза: пускаясь в длинные пояснения, он как будто сначала сам себя подгонял, отчего периодически начинал злиться и разъяснять каждую мелочь. Зачастую так общаются с детьми-школьниками, за которых проще сделать математику, чем толково разъяснить её, – по той простой причине, что папа ещё помнит, как извлечь дискриминант, но не особо помнит, что это такое. Сабуров, увлекаясь, автоматически уходил во всевозможные тонкости «кухни», щедро пересыпая их экранами, хостами, проводниками и серверами прокси, чем ещё больше путал слушателя. Вот и сейчас, затеяв краткий курс по принципам очернения репутации, Рома явно пропускал логические операции, казавшиеся ему несущественными.

– Почему ты так уверен, что нас заказали? И почему исполнители именно с Украины? – скорее для проформы спросил Павел, спуская Сабурова на землю. Сам он, конечно, в случайности не слишком верил, но под таким углом ситуация определённо играла новыми красками, и Платов пытался понять, какими именно.

– Почерк типичный, – развёл руками Сабуров. – В первую волну ещё пытались изображать журналистику: вроде как подумайте сами, кому выгодно стрелять в чиновников, – а теперь вас просто притягивают за уши ко всем перестрелкам 90-х. Что касается Украины… Именно там локализованы почти все эти компроматные сетки. Исторически сложилось, что украинские пиарщики мощнее наших. Они на таких вещах собаку съели: скандалы, интриги, расследования… Любой каприз, как говорится… Ну и второе – дотянуться нам до них посложнее будет.

Платов задумался. Киев, который он помнил, всегда славился практически неисчерпаемым запасом творческих сил. То ли мягкий климат делал людей острыми на ум и язык, то ли внесли свою лепту вековые межнациональные браки, порождавшие южную бойкость креатива, в которой «малороссам» равных не было. Присущее этому народу желание показать себя и свои таланты с завидным упорством толкало их на сцену и на трибуну. Под рампами они успешно осваивались благодаря юмору – простому и хорошо понятному всем, от чопорного Питера до сибирской глубинки. Недаром многие успешные кавээнщики, ставшие популярными в 90-е, на поверку оказываются уроженцами левого и правого берегов Днепра.

В политике же украинцы, привыкшие иметь дело с евреями и турками, часто берут от первых деловую смекалку, а от вторых – некоторую преувеличенную театральность, порой доходящую до обидных обвинений в популизме. На поверку это всё тёмная сторона той же украинской демонстративности, делающая невыносимым прозябание на задворках истории. И Павел допускал, что рано или поздно даже страной поставят управлять человека-артиста – а что, в истории уже бывали прецеденты. Рональд Рейган или вот Джимми Моралес недавно… Как говорится, если кухарка может управлять государством, то чем актёр хуже? Лишь бы не цирковой – клоунады за последние годы уже наелись…

Так или иначе, слова Сабурова о креативном потенциале украинских пиарщиков Платова не удивили. Сетки, серверы, все эти сайты – глубоко вникать в это Павел не хотел, да и нужды особой не было. Всё, что его интересовало, – как заткнуть наконец болтунов из Незалежной.

– Скажи мне, я ведь правильно понимаю: решить это по закону мы не сможем? – поинтересовался Платов, уже предчувствуя положительный ответ.

– Да, – без обиняков кивнул Сабуров. – Тут ведь какая штука: «прописка» всех этих сайтов под наше законодательство не подпадает. Да и «зеркала» везде – ну, это когда все данные с одной страницы в случае блокировки уходят на другую, – пояснил он, заметив, как бровь Павла ползёт вверх. – Проще говоря, это гидра: рубишь одну голову – сразу вырастают две. Да и чтобы все эти сайты блокирнуть, нужно сразу исков триста подать и все выиграть, а потом ещё дождаться исполнения решения суда… А на кого подавать в суд? Выходных данных всякие «компроматы. нет» не публикуют… В общем, всё это долго, муторно, дорого, да и будет как с Барброй Стрейзанд. Она так хотела фото своего дома убрать, а в итоге добилась того, что только об этом и писали. «Эффектом Стрейзанд» теперь это и называется.