Что-то с памятью моей стало

– Глянь, Мань! Кажись, ета учитилка сабе жениха знайшла!

– Якая учитилка? Во ета?
– отозвалась другая.

– Да ета. ета! Дачка таво милицанера!

Маша с Ваней рассмеялись, и Ваня сказал:

– Ох, уж эти старушки! Все-то они знают наперед. Им сразу все ясно. Сразу определяют, что к чему. Но личность мою они пока не определили.

А Маша отозвалась на его слова в ином смысле:

– Нет, правда, Иван, ты все-таки должен уже вспомнить себя. Ну не похож ты на человека, потерявшего память! Все твое поведение говорит об этом.

– Да уж!
– произнес он задумчиво.

– И тем не менее...

Чем ближе они подходили к центру Белогорска, тем больше встречалось им любопытных глаз. Но никто из встречных с Машей не заговаривал, а знакомые только вежливо здоровались, учтиво кланяясь Ивану. И замечаний старушек они тоже больше не слышали. В центре они стали заходить в магазины, чтобы обратить на себя внимание. С той же целью потолкались на рынке. И всюду Машины знакомые только здоровались, исподтишка оглядывая ее спутника, но ничего не спрашивая.

– Надо сказать, деликатные у вас люди!
– заметил Иван.
– Никто не интересуется, откуда взялся этот неизвестный тип.

– Ну, к нам мог же приехать кто-либо из родни, или знакомый. Мало ли что! Только мы пока не встретили никого из близких мне людей. И тебя пока еще никто не узнал, - вздохнув, отметила Маша.
– Ну да ладно, еще не вечер!

И тут снова заиграл Машин мобильник.

– Слушаю, мама! Да, с другом. Конечно пригласила! Жди, уже скоро придём. Да? Ну, это совсем хорошо!.. Ваня, на обед придет и мой папа. Так что, как ты сказал, на ловца и зверь бежит. Все, идем теперь к нам!

Путь к Машиному дому не занял много времени. Она жила на соседней улице в единственном трехэтажном каменном доме новой постройки среди построек деревянных всех возрастов, от недавних до ста лет. Здесь тоже попадались старушки на скамеечках. И они тоже провожали парочку заинтересованными взглядами, но почтительно помалкивали. И только во дворе Машиного дома, где щебетали детки под присмотром своих мам и бабушек, раздались радостные возгласы:

– Ой, здравствуй, Машенька!

– Ты из деревни от бабушки возвращаешься?

– Ой, да парень-то у тебя какой знатный!

– И где ж ты это его такого раздобыла?

– Не уж-то у нас тут такие еще водятся?!

Маша в ответ смеялась, что-то говорила, краснея, а Ваня совсем смутился и, улыбаясь, только согласно кивал головой.

– Ну вот, Иван, наш двор тебя уже одобрил и принял. Смотри, не подведи меня!

– Буду стараться.

– А я надеюсь, что мама с папой поймут меня правильно. Но, честно говоря, у меня тоже как-то беспокойно на душе.

– Еще бы...

Они поднялись на третий этаж и, не открывая своим ключом дверь квартиры, Маша даже как-то робко и коротко нажала кнопку звонка.

– Минуточку!
– раздался звонкий женский голос.
– Сейчас отворю!

Щелкнул замок, дверь открыла сама Маша, и Ваня увидел молодую красивую женщину, радушно улыбающуюся. У Вани даже как-то отлегло на сердце от ее вида, и он произнес с учтивым поклоном:

– Здравствуйте! Извините за вторжение...

– Ой, да что вы! Входите, пожалуйста! Здравствуйте! Меня зовут Светланой Павловной.

– А меня...Иваном!

Он немного запнулся, произнося, возможно, не свое имя. Маша это заметила и прошептала:

– Постарайся помалкивать. Говорить буду я.

– Машенька, проводи гостя в гостиную и займи его пока. А я на кухню. Уже скоро отец придёт.

Но через минуту она уже присоединилась к ним. Она присела, сияющая, на стул напротив них, расположившихся на диване.

– Ну, рассказывайте, что там у вас и как!

– Представляешь, мама! Выхожу я из бабушкиного дома и почти сталкиваюсь с Ваней. Мы сразу узнали друг друга. Оказывается, неподалеку от бабушки живут его родственники. Вот он и приехал к ним в гости. А знакомы мы с ним по университету. Учились в одни и те же годы, но на разных факультетах. Были знакомы, но общались не часто. А тут встретились как старые добрые друзья.

Маша, конечно, и дальше придумывала бы историю взаимоотношений с "однокашником". Но дзынкнул дверной звонок, и Светлана Павловна помчалась в прихожую. "Старые добрые друзья" напряглись в ожидании появления главного сейчас для них человека. И вот он вошел в гостиную, Машин отец, высокий статный брюнет в легкой летней форме полицейского.

– Ну, здравствуйте!
– произнес он добродушно, протягивая вставшему Ване руку.
– Я уже в курсе, что у нас будет гость. Будем знакомы. Свиридов Сергей Петрович.

– Здравия желаю, товарищ майор!
– поприветствовал гость хозяина по-военному громко и четко.
– Меня звать просто Иваном.

– Ну, для начала, пожалуй, надо по имени-отчеству!

Ваня на мгновение напрягся, но не выдал своего волнения.

– Иван...Александрович!

– Вольно, Иван Александрович! Садитесь.

– Нет, нет, не здесь!
– заявила вошедшая хозяйка.
– Прошу всех на кухню. Я там накрыла на стол. Вы уж извините, Ваня, мы по-семейному.

– Конечно, конечно!
– смутился Иван.
– О чем речь! Я вот вообще переживаю, что пришел с пустыми руками.

– Да пустяки, Ваня!

Когда сели за стол, первой заговорила Маша:

– Хочу, прежде всего, сказать вам, мои дорогие родители, что Ваня очень хороший и высокоинтеллектуальный человек. Слышали бы вы, как великолепно он читает стихи! И поет песни, причем не только на русском, но и на украинском, и на белорусском языках! Пока мы шли из Сельца, он мне много чего своего порассказал.

– Вот как! Это интересно, - сдержанно восхитился Сергей Петрович.
– И физически он тоже, похоже, крепок. Ну а трудитесь вы на каком поприще?

По Ваниному лицу пробежала тень растерянности, а Маша метнула на него тревожный взгляд. И Сергей Петрович это все заметил.

– Ладно, замнем для ясности, - спасительно заявил он.
– Может, вы временно безработный. Время сейчас с этим трудное... Но за знакомство надо бы нам выпить по чарочке. Светлана, у нас, кажется, есть хороший коньячок!
– Но Ваня с Машей загадочно, как показалось Сергею Петровичу, переглянулись, и он тот час спросил несколько даже удивленно:

– Не пьете, Иван Александрович? Что ж, это еще один плюс в вашу копилку. Но мы только по тридцать граммов! Так сказать, чисто символически.