Что-то с памятью моей стало

Светлана Павловна поставила на стол пятизвездочный "Арарат" и четыре широкодонных бокала. Сергей Петрович откупорил бутылку и всем коньячка понемногу плеснул. Себе и Ване чуть-чуть побольше, чем жене и дочке.

– Пить хороший коньяк залпом не рекомендуется!
– заявил он со знанием дела.
– Но мы же выпьем за знакомство. А значит надо сразу.

Все рассмеялись, чокнулись, но каждый выпил по-своему. Хозяин выпил одним махом, гость тоже сразу, но медленнее и как бы задумчиво. А Маша с мамой только пригубили. И все принялись есть, почти не разговаривая, а только коротко отвечая хозяйке на вопросы о вкусовых качествах блюд. Разумеется, отзывы были только хвалебные и восторженные. Лежали на блюде и бабушкины пирожки с капустой, которые теперь активно употреблял один лишь Сергей Петрович. Ваня охотно похваливал все, что ел, и щеки его быстро порозовели.

– О, вижу, что не пьешь, Иван Александрович!
– отметил хозяин добродушно.
– Это хорошо. А то у нас тут так уж много развелось пьяни, что в полиции и других дел нет, кроме как разбираться с алкоголиками.

Маша даже обрадовалась, услышав от отца эти слова.

– Пап! А не заводилось ли у вас там дел по расследованию загадочных исчезновений людей?

– Да сейчас пока нет. А почему ты об этом спрашиваешь?

– У Вани друг пропал недавно. Предположительно в нашем районе. Вот он его и пытается найти.

Майор полиции мгновенно посерьезнел.

– Иван, что за друг? Расскажи сам поподробнее. Я смотрю, ты вдруг даже побледнел как-то. В чем дело?

– Дело в том, Сергей Петрович, что этот пропавший друг - я сам и есть...

За сим последовала минута общего молчания, сравнимая с гоголевской немой сценой из "Ревизора". Маша даже усмехнулась, подумав об этом. Но первым прервал молчание ее отец:

– Вот те на! Как же это надо понимать? Иван!

– Мы с Машей познакомились только сегодня на берегу реки между деревней и городом. А Маша придумала все, что вам говорила, чтобы как-то подготовить вас.

Сергей Петрович оторопело переводил потяжелевший взгляд с Ивана на Машу и обратно.

– Вот это да!
– выдавил он из себя.
– Дочка! И ты приводишь к нам в дом неизвестного тете, якобы пропавшего человека?! Его в полицию надо! Протокол составить! Вот тебе и прецедент с пропажей!

– Не горячись, папа! Я бы не привела в дом плохого человека. Ты ж меня знаешь. У Вани ни документов, ни денег. Что? Ты его в каталажку засунешь?

Теперь перед ними сидел суровый представитель местной власти. А Светлана Павловна испуганно на всех посматривала, приложив ладони к губам.

Последовала тягостная пауза, которую на этот раз дрожащим голосом прервала Маша:

– Папа, мама, но мы вам еще не сказали самого главного...

– Бог ты мой! Что ж еще?
– пролепетала мама.

– А то, дорогие мои, что Ваня совсем не знает, кто он и что с ним... Он даже имени своего не помнит. Это я назвала его Иваном, а отчество он придумал себе сам.

– Тэкс!..
– Не громко, но жёстко произнес отец, нервно поглаживая себе колени. Потеря памяти! Это серьезно. Но как-то не верится. Не помнить даже свое имя? И фамилию, значит, тоже... А вот это мы сейчас проверим! Ну-ка перейдем в гостиную и проведем там эксперимент.

Когда в гостиной все расселись, хозяин положил на журнальный столик лист бумаги и авторучку.

– Вот, дорогой незнакомец, потерявший память! Возьми, напиши что-нибудь и распишись раз десять.

Ваня просиял и восхищенно посмотрел на него!

– Сергей Петрович! Так это же здорово! Расписываться-то я, наверно, не забыл как! А я сам еще не успел об этом подумать.

– Вот именно! Пиши, пиши.

Устроившись поудобнее у стола, Ваня сосредоточенно начал что-то писать. А хозяева следили за каждым его движением так, как следят зрители за действиями циркового фокусника. Когда он закончил, то хозяин буквально чуть ли не вырвал у него из рук этот листок. И стал читать вслух:

– "Смиренный неизвестный, потерявший о себе память, руку приложил".

А далее весь лист был заполнен автографами, неотличимо похожими один на другой. Все замерли в ожидании заключения начальника полиции.

– Ну что ж, Иван! Красиво пишешь. И все подписи одинаковые. Значит, не врешь. Только разобрать фамилию твою я не могу. Ну-ка, посмотрите вы.

И он протянул лист Маше. Маша тоже стала изучать начертанные автографы. Потом сказала:

– Да, фамилия не разборчива. Но ты видишь, пап, что первые буквы И и В. Это может быть и Иван, а В - начало или отчества, или уже фамилии.

Она передала лист маме, а сама подошла к книжному шкафу, сняла с полки том Достоевского, покопалась в нем, раскрыла на нужной странице и протянула отцу.

– Папа, прочитай вот здесь.

Сергей Петрович прочитал вслух:

– "Смиренный игумен Пафнутий руку приложил". Вот оно что! Грамотный ты мужик, Ваня! У тебя, я гляжу, одни плюсы. Прямо идеальный. Даже подозрительно. Но вот расписывался ты, я понимаю, автоматически. И что, фамилию свою так и не вспомнил?

– Да вот на языке вертится, а произнести не могу!

Ваня даже весь как-то поежился болезненно, произнося эти слова.

– Ладно, Иван! Давай так. Я тебе дам еще один лист, и ты на нем напиши варианты своей фамилии так, как они тебе где-то там. представляются.
– И он повертел пальцем у своего виска.

– Да, конечно, давайте напишу!
– обрадовался Ваня.

Он быстро своим каллиграфическим почерком набросал на лист с десяток вариантов своей фамилии, все начинающиеся на В. Сергей Петрович пробежал варианты глазами, кивнул головой и сказал:

– Ну что ж! Мне теперь надо явиться на работу. А эти листы я возьму с собой. Мы там попытаемся разобраться. Иван! По закону я должен отвести тебя в участок. Но ты ведь невольно стал моим гостем. Нашим гостем! Ты производишь впечатление очень даже приличного человека. Да и мнению своей дочери я доверяю. А в случае чего, она сумеет за себя и постоять. Вместе с мамой. Так что оставайся у нас. А я постараюсь разузнать, что и как тут у нас с тобой произошло.

– Спасибо, папа! Мы, если позволишь, еще прогуляемся по городу. Может, Ваня сам что-то почувствует, вспомнит, узнает.

– Хорошо! Но если мне что-то потребуется уточнить у Ивана, я буду звонить тебе на мобильный.

– Договорились!
– радостно согласилась Маша.

А Ваня, переполненный волнением, встал, с улыбкой поклонился хозяину и хозяйке и заверил их, что и сам сможет защитить Машу в случае чего.

– Вот-вот!
– одобрил его слова Сергей Петрович.
– Верю! И надеюсь, что не разочаруюсь.

Когда он ушел, а Светлана Павловна отправилась на кухню, Маша с Ваней вышли на балкон. Отсюда открывался замечательный вид на реку, на необъятный луг и на лес вдалеке. Вниз по склону громоздились одна подле другой пышные кроны деревьев. Справа над густой массой крон возвышались голубые церковные купола. Золотые кресты на них сверкали, освещенные послеполуденным солнцем.