Чудики с кистью (сборник)

Кто был во всем виноват, становилось ясно, зато по повестке «что делать» выходили разногласия. И тут все поглядывали на меня как на бывшего банковского работника. Волосатые художники смотрели глазами лунатиков и ждали простых и четких советов.

Я на доступном языке призывал их не жить одним днем по принципу «то густо, то пусто» и мыслить стратегически. Я говорил о том, что нужно делать сбережения и иметь хоть небольшой, но стабильный доход, для того чтобы заниматься творчеством, не думая о кастрюле щей. Художники, включая Кирилла, напряженно вслушивались и кивали гривами. Я закончил. Большинство со мной безвольно согласилось, Кирилл как всегда восстал:

– Я с тобой согласен! Но!!! Если все будет, как ты сказал, то мы уже будем не художниками, а менеджерами. Лучше сразу петлю одевай!

Художники гордо закивали головами. Пьяный Сергей Бурков неожиданно встал на мою сторону:

– А вот я с Сашкой согласен насчет денег. Раздалось радостное ржание:

– Бурков деньги решил сохранить. Да ты же за день их и пропьешь!

– Не пропью, если будет цель. Скоро мне двадцать пять тыщ за работы отвалят, научи, Саня, что делать…

Природа богато одарила Серегу Буркова талантом, добротой и полным презрением к материальной стороне жизни. У него даже дома своего не было. Обитал в мастерских друзей, где пил и творил. В свои пятьдесят он хорошо сохранился, имел космы и бородку в стиле зрелого Сурикова, но сливообразный нос своей палитрой выдавал его с потрохами. И, тем не менее, Бурков был живописен какой-то своей природной русскостью. Коллеги по цеху относились к нему с иронией и всегда и везде встречали Серегу улыбкой. Все любили его.

Года три назад с ним случилась такая история.

В Серегу влюбилась заказчица. Одна стерва – директор агентства недвижимости решила «спасти» гибнущего художника и заодно устроить личную жизнь. Сначала она присматривалась к нему, подбрасывала заказы, а затем по-деловому пошла на штурм:

– Я хочу уехать из России! У меня есть вилла в Панаме. Тебя ведь здесь ничего не держит. И потом, кому тут нужна твоя мазня? Едем вместе!

Эта Марина знала, на какого червя следует ловить Буркова. Эффектная, неглиже, она изящно лежала с сигаретой на только что покинутом избранником ложе и с улыбкой любящей матери за ним наблюдала. Отхлебывая виски из горла и запивая его вчерашним луковым супом прямо из никелированной кастрюльки, Бурков отвечал ей восторженным взглядом. Казалось, судьба благоволит недотепе художнику.

– Ну как?

Бурков вытер губы рукавом халата.

– Чего как?

– Как насчет Панамы?

– Какой Панамы-то?

Скоро Марина улетела в Панаму, чтобы приготовить гнездо к приезду жениха. А сам жених был сдан подруге – деловой во всех отношениях даме, чтобы та, взяв его за руку, обошла нужные инстанции и оформила к сроку бумаги. Сергей блеял и рыпался, но дама высосала его как паук, муху и нужные бумаги были собраны к заданному времени.

В те дни от него даже пахло одеколоном, и своим видом он стал напоминать помятого светского льва. Серега постепенно свыкся с наставницей и уже почти не сопротивлялся. Слушал он ее вяло и без интереса, а на вопросы отвечал боязливо. Серегины реплики часто ставили воспитательницу в тупик:

– Сергей, какой будешь кофе: капуччино, латте, американо?

– А нашего можно, с тремя кусками сахара?…

Билет на самолет вместе с документами художника лежал в сумочке дамы, и она удовлетворенно проводила финальный инструктаж в кофейне на Жуковского:

– Все, Сережа, завтра ты летишь к Марине. Я приеду за тобой в шесть утра. Вещи собраны, только ничего не трогай. Марина будет довольна, я обещала, что мы ее не подведем.

Бурков самодовольно улыбался…

В пять сорок пять деловая дама припарковала свой «Мерседес» на Шаумяна, где жил скульптор Шагинян. Мобильный Буркова не отвечал. В пять пятьдесят дама энергично входила в здание, в котором находилась мастерская Шагиняна, где уже два года ютился без пяти минут житель Панамы.

Шесть утра. Дверь сотрясалась от ударов деловой дамы вот уже десять минут. Она грубо колотила лакированным французским сапогом в металлическую дверь, то и дело припадая к ней чутким ухом и улавливая не то чьи-то стоны, не то сбивчивое бормотание. Бурков и Шагинян не реагировали, но вялое позвякивание мобильника все же раздавалось внутри мастерской. И вдруг дама прекратила быть деловой: она выскочила на улицу, схватила кусок кирпича, лежавшего на земле и запустила им в окно Шагиняну. Раздался почти симфонический звон, и за ним сразу хлынул поток истошной ругани. Дама завопила, срываясь на фальцет, требовала открыть дверь, и дверь все-таки открылась.

В дверях стоял кучерявый Шагинян в семейных трусах и мутно смотрел на гостью. Дама оттолкнула Шагиняна и ворвалась в мастерскую. Как при Бородине здесь все смешалось в кучу, только вместо коней и людей всюду валялись пивные и водочные бутылки. Бурков храпел на раскладушке в спущенных до колен брюках. Дама принялась безжалостно его расталкивать и дубасить.

Художник приоткрыл глаза и стал вяло отпихиваться от «непрошеной гостьи». Его отсутствующий взгляд поведал гостье о многом, и она применила шоковый метод. На физиономию Буркова выплеснулось полтора литра воды, предназначенной растениям. Бурков метался, как попавший в ловушку Кинг-Конг, и нецензурно орал. Все попытки вскочить с раскладушки терпели фиаско: спущенные штаны как кандалы сковывали ноги несчастного.

– Шагинян, кто привел сюда эту блядь?

– Так это же твоя знакомая!

Дама вдруг замерла и отшатнулась от Буркова. Художник смотрел сквозь нее нечеловеческими глазами.

– Сережа, а как же Панама?

В тишине неожиданно прорезался Шагинян:

– Ну вы же видите, он не в состоянии…

«Панамская легенда» и припомнилась мне, когда он полез с этими двадцатью пятью тысячами. Бурков смотрел взглядом, полным надежды, и мое сердце дрогнуло.

– Ну так что, Саня, поможешь деньги припрятать понадежнее?

– От кого припрятать?

– Да от меня, бляха-муха…

Серега засуетился, схватил меня за локоть, и мы вышли.

Мы остановились у входа в мастерскую. Бурков напряженно морщил лоб. Я кратко поведал ему о рублевых и валютных банковских вкладах и покупке золотых инвестиционных монет. Про игры на форексе и паи в управляющих компаниях я сознательно умолчал. От золота он пришел в дикий восторг.

– Ну, ты голова! Конечно, нужно брать золото. Золото ведь не какое-нибудь говно типа банковских вкладов!

Через неделю Сергей мне перезвонил и напомнил про разговор. Деньги были уже у него. Жгли карманы. Буркова лихорадило:

– Сашка, только умоляю, узнай, как быстрее золото взять, а то боюсь, не удержусь.

– Не паникуй, завтра к обеду будет у тебя золото.

Я нашел банк на Звенигородской с самым выгодным курсом покупки и договорился с Серегой на два часа дня. Он опоздал на полчаса. Я не злился, тридцать минут для такого хорошего художника – статистическая погрешность. В кассу я зашел первым, внятно изложил сотруднице цель визита следующего клиента и вышел обратно. Клиент пошел на дело с просветленным лицом двоечника, неожиданно получившего пятерку.

Минут через пять он вышел, потирая пластмассовые пластиковые коробочки потными руками.

– Саня, ты подумай, как они здорово называются – «Георгий Победоносец»! Вот это по-нашему! Я ж сам из-под Вологды, люблю все русское: баньку с веником, босиком по росе. Спасибо, брат, сам бы я точно не управился!

– Учти, там у тебя еще три тысячи должны остаться.

– Да, что-то около того. – Бурков тут же проверил свою наличность, испуганно поглядывая на меня. Все сошлось. Он задорно хлопнул себя по карману джинсов и радостно протянул мне лапу.