Чудо в аббатстве

Хани повсюду топала вслед за мной, так что мне не легко было где-нибудь бывать без нее. Я чувствовала, что она всегда в тревоге, если меня нет. При виде меня ее глаза вспыхивали радостью и облегчением, и это было восхитительно.

Естественно, что появление ребенка изменило домашний уклад. Если раньше он был довольно необычным, то теперь стал более нормальным. Бруно по-прежнему советовался со мной по поводу дома, строительство которого уже началось, и вел себя так, словно между нами не было разлада, но я понимала, что со временем он будет чаще видеть Хани и бесполезно станет прятать ее от него.

Казалось, он понимал это и смирился с неизбежным присутствием девочки. Я была рада, хотя и видела, что между ними существует явная неприязнь. У Бруно она выражалась в притворном безразличии, но Хани была слишком мала, чтобы скрывать свои чувства. Она убегала от него, а когда он был поблизости, прижималась ко мне.

Обстоятельства были непростыми, но с каждым днем я все больше любила девочку. Бруно я тоже любила, но иначе. Я обнаружила, что в мои чувства к нему закрадывается жалость.

Матушка объявила о предстоящем крещении близнецов, и Кейт написала, что приедет, оставив Кэри с няньками, а Ремуса с его делами. Конечно, она остановится в Кейсман-корте, но первым делом заглянет в Аббатство повидать меня.

Через несколько дней она появилась и, верная своему слову, тотчас же пришла в Аббатство. В своем чудесном бархатном платье красавица Кейт выглядела более элегантной, чем когда-либо. Октябрьский ветер разрумянил ее лицо и теребил выбившиеся из прически прядки волос.

Кейт вошла в холл и огляделась. Я стояла на площадке, расположенной наверху первого лестничного пролета, и увидела ее за несколько секунд до того, как она заметила меня.

– Кейт!
– воскликнула я.
– Ты прекрасна, как никогда!

Она сделала гримасу:

– Я готова умереть от скуки. Даже двор стал смертельно скучным. Я должна многое рассказать тебе, Дамаск. Но прежде есть много, что я хотела бы узнать.

Она оглядела громадный холл с деревянным потолком, лепными арками и резными украшениями.

– Так это и есть жилище старого аббата. Очень красиво. Клянусь, оно выигрывает в сравнении с замком Ремуса. Но я даже сейчас не могу поверить в твое замужество, Дамаск!

Она схватила мою руку и взглянула на кольцо на моем пальце.

– Чему ты так удивляешься?
– спросила я.

– Вообще-то Бруно следовало жениться. И, конечно, это должна была быть одна из нас. А я уже вышла замуж за Ремуса, так что оставалась только ты. Но эта усадьба.., и обстоятельства ее приобретения.., им, который был так беден. Как Аббатство попало в его руки?

– Это было чудо, - ответила я. Она широко распахнула глаза и испытующе поглядела на меня.

– Еще одно чудо?
– спросила она.
– Невозможно! Нас обманули в первый раз, не так ли? Ты знаешь, Дамаск, мне кажется, что я не верю в чудеса.

– Ты всегда отличалась вольнодумием. Кейт взглянула на резьбу на стенах.

– Но это прекрасно. И теперь это твой дом! Почему ты не написала мне и не рассказала о том, что случилось? Почему ты молчала? Тебе следовало предупредить меня.

– Не было времени.

– Ну, теперь я хочу, чтобы ты мне обо всем рассказала. Это твой дом, Дамаск. Наше старое Аббатство - твой дом. Ты знаешь, Дамаск, говорят, будто Аббатство становится тем, чем оно было прежде?

– Я знаю об этих слухах.

– Не обращай внимания на слухи. Давай побудем вместе и поговорим. Нам столько надо обсудить.

Я провела ее по громадной лестнице с великолепной резной балюстрадой в комнату в верхнем этаже, где занималась рукоделием, точнее, шила платье для Хани, когда прибыла Кейт.

Хотя стоял октябрь, послеполуденное солнце заливало длинную комнату, и я провела ее к окну, у которого только что сидела за работой.

– Ты не голодна, Кейт?
– спросила я.

– Твоя матушка уже накормила меня. Она так гордится своими близнецами. Где твой муж?

– Он очень занят. Здесь столько работы. Я была поражена, Кейт, когда поняла, насколько велико Аббатство. Предстоит еще очень много сделать, если мы хотим увидеть его таким же процветающим, как прежде.

Она пристально посмотрела на меня:

– Но оно не должно быть процветающим Аббатством, не так ли?

– Конечно, это не Аббатство в том смысле, каким было аббатство Святого Бруно. Но здесь есть ферма, мельница, поля, которые нужно подготовить, чтобы на следующий год они дали урожай.
– Я говорила потому, что боялась вопросов, которые Кейт может задать, если я остановлюсь.
– Необходимо запасти сена для животных...

– Пожалуйста, не излагай мне перечень предстоящих работ. Я не за этим сюда приехала.

– Но ты должна понимать, что здесь необходимо многое сделать и нам потребуется много слуг, если мы хотим, чтобы усадьба процветала.

– А Бруно? Где он?

– Думаю, где-нибудь в Аббатстве. Возможно, он договаривается насчет обработки земли или на мельнице, а может быть, и с Валерианом в скриптории.

– Что он сказал, когда узнал, что я приезжаю?

– Совсем немного.

– Не своди меня с ума, Дамаск. Какое это произвело на него впечатление?

– Какое самомнение! Ты думаешь, это такое важное событие, что ты, наконец, соблаговолила посетить нас?

– Я думала, что он будет рад.

– Он неохотно делится своими мыслями.

С этим она согласилась.

Я спросила, как поживает Кэри. Вырос ли он?

– Для детей это естественно. Кэри во всех отношениях нормальный ребенок.

– Я хотела бы повидать его.

– Ты увидишь его. Я привезу его в Аббатство.
– Она испытующе посмотрела на меня.
– Что за банальные вопросы мы задаем друг другу! А у тебя здесь эта девочка - ребенок Кезаи!
– И снова ее испытующий взгляд впился в меня. Разумно ли это?

– Я дала обет. А Дамаск всегда держит свое слово. А Бруно? Что он думает? Только несколько недель, как женился, и уже ребенок!