Чудо в аббатстве

– Два малыша, - сказала повитуха.
– И я ни за что на свете не смогу отличить их друг от друга.

– Два!
– воскликнул Саймон, и я почувствовала его волнение.

– Как прошли роды?
– спросила я. Повитуха начала рассказывать:

– Вашей матушке было очень тяжело, но она благополучно родила их. Как ни была она измучена, но открыла глаза и сказала: "Мальчик!" Бедняжка, она так хотела сына! Я сказала ей: "Не один мальчик, моя дорогая, одного вам недостаточно. У вас их двое, и я никогда не видела таких крупных близнецов. Неудивительно, что они доставили столько хлопот при появлении на свет".

– Могу я ее увидеть?

– Благослови вас Господь, госпожа, именно этого она и хочет. Она спрашивала о вас много раз.

Я вошла в комнату. Матушка лежала на спине на подушках, волосы в беспорядке, а на лице торжествующая улыбка.

– Мама, - сказала я, становясь на колени у кровати, - ты родила здоровых близнецов. Она кивнула и улыбнулась.

– Теперь тебе нужно отдохнуть, - промолвила я. Она улыбнулась мне, затем выражение ее лица изменилось.

– Дамаск, ты счастлива?

– Да, мама.

Тень промелькнула на ее лице.

– Это все так странно. Я не слышала ни о чем подобном. Твой отец был бы огорчен.

– Мой отец на небесах, мама, - ответила я.
– И я уверена, что он вместе со мной радуется моему замужеству.

– Твой отчим беспокоится. Он опасается за тебя.

– Скажи ему, пусть держит свои опасения при себе, мама.
– Я видела, что конфликт между нами огорчает ее, поэтому быстро продолжала:

– Теперь ты, должно быть, счастлива, у тебя два малыша. Однако теперь ты не сможешь проводить много времени в саду, тебе придется заботиться о близнецах.

Она улыбнулась. Побеседовать о чем-то приятном - вот что ей было нужно. Если ее что-нибудь беспокоило, она старалась не думать об этом.

Когда я вышла от матушки, Саймон Кейсман ждал меня.

– Я хотел бы немного поговорить с тобой, прежде чем ты уйдешь, Дамаск.

Я пошла вслед за ним в комнату, которая была кабинетом моего отца. Много раз мы беседовали здесь, глядя на лужайку у реки. Я почувствовала острую тоску по былому, и мне захотелось увидеть отца, обсудить с ним свои опасения. Я могла бы даже поговорить с ним о Бруно.

– Я хочу знать, что происходит в Аббатстве, - сказал Саймон Кейсман.
– До меня дошли странные слухи.

– Какие слухи?
– Я надеялась, что мой голос не выдаст охватившую меня тревогу.

– Слухи о возвращении некоторых монахов. Я осторожно сказала:

– Клемент и Юджин, работавшие на моего отца, получили у нас место.

– Монахи!
– произнес он, прищурив глаза, - И другие тоже. Все монахи.

– Земли в Аббатстве обширные, - возразила я.
– Есть ферма, которая должна давать прибыль. Если там и есть один или два монаха, то только потому, что они искали работу.

– Надеюсь, - сказал он, - что вы с мужем не совершаете ничего противозаконного.

– Я не понимаю тебя.

– Аббатство Святого Бруно распущено. Было бы неразумно возрождать его, даже человеку, носящему фамилию Кингсмен.

– Многие Аббатства стали поместьями, поскольку король и его министры подарили их. Надеюсь, вы не возражаете против этого?

– Лишь в том случае, если те, кому они были подарены, не нарушают закон.

В этот момент я ощутила твердую уверенность в том, что Саймон предал моего отца и ненавидела его за это.

Я решила помучить его:

– Владельцы таких Аббатств, как наше, конечно, должны полностью использовать возможности своих владений. Я и понятия не имела о том, как велико оно и сколько в нем было всего: ферма, мельница, пруды, полные рыбы. Аббатство очень богатое, и мы хотим получать большие доходы.

Я увидела зависть, светившуюся в его глазах. Его губы скривились.

– Будь осторожна, Дамаск. Боюсь, что в Аббатстве происходит много странного. Ты можешь оказаться в опасности.

– Ты боишься этого! Нет, ты надеешься на это.

– Теперь мне трудно тебя понять.

– Ты хотел бы добавить Аббатство к своим владениям. Ты говорил мне об этом. Но ты опоздал. Оно наше.

– Ты не правильно меня поняла. Разве не был я всегда добр к тебе? Разве я не позволил тебе жить здесь как дома?

– У меня уже был дом.

– Ты намерена мучить меня. Ты всегда это делала. Прекрати, Дамаск. Так будет лучше. Если бы ты была моим другом...

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Я предлагал тебе замужество.

– И быстро утешился с моей матерью.

– Я сделал это, чтобы сохранить тебе крышу над головой.

– Ты так заботлив.

– Ты и твой муж не слишком раздражайте меня. Если правда, что вы собираете монахов, то берегитесь. Я знаю, что у вас живут не только Клемент и Юджин.

– Эти двое пришли из этого дома, помни это. Ты обвиняешь нас в том, что мы даем приют монахам, а ты сам? Разве не на тебя они работали? Как бы тебе самому не оказаться виновным в том, в чем ты обвиняешь нас. У моего мужа есть добрые друзья при дворе. Он был даже представлен королю.

С этими словами я поклонилась и оставила Саймона Кейсмана. Я знала, что он смотрит мне вслед взглядом, в котором смешиваются гнев и желание, взглядом, который я так хорошо знала. Он никогда не простит мне, что я отказала ему и вышла замуж за Бруно. И тем более не простит Бруно то, что тот приобрел Аббатство, которым он так хотел завладеть.

Его слова продолжали звучать в моих ушах: "Берегись!".

Не посоветовавшись с Бруно, я наняла двух служанок. Они были сестрами служанок из Кейсман-корта. Они собирались предложить свои услуги моей матери, но, узнав о моем приглашении работать в Аббатстве, охотно согласились.

Я объяснила Бруно, что таким образом наши владения будут больше походить на обычное поместье, и это его позабавило.

Через несколько недель одна из них, Мэри, пришла ко мне с глазами, полными благоговейного страха. Она была в лесу, в доме матушки Солтер. Она немного покраснела, поэтому я догадалась, что ходила она за приворотным зельем. И матушка Солтер послала мне весточку. Она хотела немедленно встретиться со мной.

Тем же утром я заглянула в хижину старухи. Как и прежде, там горел огонь. От почерневшего котла шел пар. Черный кот прыгнул на лавку и смотрел на меня своими желтыми глазами.