Чудовищ не бывает

— Ты чем это? — не поняла Соня.

— Тут словно какая-то загадка, надо только понять принцип.

— Как это?

— Она хочет мне что-то растолковать.

Алиса чувствовала, что близка к разгадке, которая все изменит, что разгадка эта словно живительная субстанция, пробивающаяся сквозь мертвую плоть и пробуждающая ее к жизни. Как куколка бабочки из книги с потертыми страницами. Куколка, готовая пробить кокон и явиться миру в ином облике.

Когда-то и она, Алиса, была иной.

— Я знаю, что с ним случилось, — сказала она.

Соня непонимающе смотрела на нее:

— С кем?

— С Иваном. Я вспомнила.

— Что вспомнила?

— Все, что видела… То, что мне теперь снится. Это не сон. Это воспоминание. Там был Лео. В том помещении. Понимаешь? Он там был.

Взгляд Сони сделался непроницаемым.

— Лео вышел на лодке. Он сам мне сказал. Что собирается выйти на лодке.

— Но это неправда. Он был в том помещении. И Лео тоже там был. Ты что, не понимаешь?

— И что это за помещение?

— Не знаю.

Соня положила руку Алисе на локоть:

— К чему ты клонишь?

— Это Лео. Он ударил отца. На его лице была кровь. По-моему, это Лео его убил.

— Но, солнышко, с чего ты это взяла? Это же чистой воды безумие.

— Я боюсь Лео. Боюсь, что он решит разделаться со мной — ведь я знаю, что случилось. Знаю, что в тот день он был там.

Соня глубоко вздохнула:

— Так ты об этом? Ты это вспомнила? Да, в тот день он действительно там был. Это он нашел тебя в лесу.

Алиса удивленно смотрела на мать, но та лишь махнула рукой:

— И больше не желаю слушать никаких домыслов. Лео не сделал ничего плохого. Ни Ивану, ни этой девочке. Если бы не он, ты бы сейчас здесь не стояла. Все уже отчаялись, а он продолжал искать. Ходил и звал тебя. Даже когда стемнело и почти не было видно собственных рук, он все ходил и искал. И наконец разглядел тебя, — сжавшись в комочек, ты сидела под елкой. Лео не сдался. Он искал, пока не нашел тебя.

Алиса издали смотрела на нее. На девочку. Та сидела в лодке, на носу, съежившись и обхватив колени руками, словно замерзла.

— Ты глупая. Ничего не понимаешь, — сказала она, когда Алиса подошла поближе.

— И ничего я не глупая, — возразила Алиса.

— Ты ходила в сарай.

Алиса посмотрела на свои увязшие в песке ноги.

— Да.

— Зачем ты туда ходила?

Возле ноги что-то зашевелилось, зашевелилось и поползло вверх, к обнаженной коже. Серо-коричневый песок и пробивавшийся сквозь тучи свет исчезли. Одежда на девочке была чистой. Белоснежные носочки. Блестящие лаковые туфли.

Алиса услышала собственный голос — звучал он странно, будто бы издалека.

— Почему он тебя запер?

Она уже по колено увязла в песке.

— Зря ты туда сунулась. — Девочка перешла на шепот.

Девочка немного подвинулась. Рядом с ней лежал какой-то предмет. Молоток. Заметив, что Алиса на него смотрит, девочка подняла его и переложила на колени.

— Что ты сделала? — спросила Алиса.

Девочка прикрыла рот ладонью.

— Ничего.

— Мне можешь рассказать, — сказала Алиса.

— Тебе правда хочется? — спросила девочка, внезапно собравшись и посерьезнев.

Алисе показалось, будто она услышала какой-то звук. Оно обернулась и посмотрела в сторону леса, но ничего не увидела.

— О том, что я сделала, не знает никто, — сказала девочка.

Она поднесла руку к нагрудному кармашку своего желтого платья и, ухватившись за рукоять молотка, выпрыгнула из лодки на песок — произошло все это молниеносно. Алиса отшатнулась. Лицо у девочки изменилось. И этот монотонный голос…

— Я пошла к дому, — сказала девочка и кивнула в направлении моря.

Алиса взглянула туда, куда показала девочка, и увидела их дом и зажженный фонарь над крыльцом, который Соня оставила специально для нее.

— К нашему дому? — переспросила Алиса.

— Я старалась бить по всему, что попадалось на пути, — сказала девочка, — ты же слышала, да? Или нет?

В коридоре на втором этаже было тихо. Бросившись к комнате Сони, Алиса распахнула дверь. Сперва она ничего не увидела, но затем разглядела на подушке голову матери. Алиса включила лампу на тумбочке и заморгала. Соня вздрогнула и, проснувшись, поднесла руку к глазам, но Алиса оттолкнула ее.

Голова Сони. Лоб, виски. Темные пальцы. Темные пятна на пальцах. Рука отчего-то влажная.

— Хватит! — Мать высвободила руку и села. — Что случилось?

Алиса примостилась на кровати, и Соня крепко сжала ее локоть.

— Алиса, успокойся.

Алиса чувствовала, как по щекам текут слезы. Она окинула взглядом свои голые ноги, ночную рубашку. Едва заметную царапину на лодыжке, похожую на отметину от гвоздя.

— Мне она не нравится, — пробормотала Алиса, — она ненормальная.

— Ты о ком?

— О девочке.

«Ненавижу ее, — думала Алиса, — хорошо бы, она исчезла».

Она тряхнула головой. Руки дрожали. Мать уложила Алису на кровать и обняла.

— По-моему, ты переутомилась, — сказала Соня, — сильно переутомилась. Я же слышу, что ложишься ты совсем поздно. — Она погладила Алису по голове, медленно, ласково. — Все уже позади. Ты же сама сказала. Теперь все будет хорошо. А девочку эту выбрось из головы. Наверняка у нее есть семья. Я завтра заеду в магазин и спрошу про нее.

Входная дверь хлопнула. Алиса спрыгнула с кровати и выбежала на лестницу. Над морем полз утренний туман. Соня уже направлялась к машине, но остановилась и повернулась.

— Ты что-то хотела?

Свет был странный, серый и зернистый, а туман, будто живой, уже забрался на берег. Алиса посмотрела на собственную руку на перилах, белую, как простыня, и чужую, словно и не ее вовсе.

— Я на обратном пути заскочу в магазин, — сказала мать, — спрошу про девочку. Кто-то же должен знать, откуда она взялась. Как она выглядит?