Чудовищ не бывает

Она лежала, не сводя глаз с потемневшего окна. Нос опух, его заложило. Лицо с той стороны, где ударил ее мужчина, горело.

— Это недалеко, — сказала Алиса, — обернемся быстро.

Сперва ответа не последовало, но потом она услышала, как мужчина собрал карты и постучал колодой по столу, выравнивая ее. И еще какой-то звук, со стороны койки. Что-то вроде усмешки. Алиса узнала его — тот же звук она слышала тогда на пляже — и поняла, что мужчина помоложе лежит на койке, — возможно, все время там лежал.

Девушку сковал страх, и она вдруг осознала, что если не уйдет отсюда, то до маяка никогда уже не доберется. Она вообще никуда не доберется.

Она выпрямилась, приподнявшись, зажала ладонью рот и всхлипнула:

— Меня тошнит…

Мужчина откликнулся не сразу, однако немного погодя вновь ухватил ее за ворот куртки и потянул вверх. Вот только на улицу он выводить не стал, а вместо этого открыл маленькую дверцу. Алиса успела разглядеть какой-то темный закуток, прежде чем ощутила толчок в спину, от которого упала на колени перед унитазом. Сиденье было грязным, в коричневых потеках, а от зловония ее затошнило по-настоящему. Вцепившись в прохладное скользковатое сиденье, она старалась не сводить глаз с одной точки в стене.

И тут Алиса увидела ее — палку. Трость с соструганной корой. Она стояла в углу тесного туалета, перевернутая острым концом вверх.

Пожилой стоял сзади. Алиса сунула в рот пальцы, и ее вырвало. Обернулась. Он бесстрастно смотрел на нее. По ее подбородку текло, капли падали на куртку. Она снова всхлипнула, зажала ладонью рот и наклонилась. Сквозь упавшие на лицо волосы она видела его ботинки, выглядывавшие из-под потрепанных джинсов, видела, как спустя вечность ботинки зашагали к столу.

Алиса сжала твердую рукоять. Не вставая с колен, сунула палку под куртку и представила, как бросится к столу, как тело мужчины в полной тишине осядет на пол, как капли крови полетят на столешницу и разложенные на ней карты. Но подняться она не успела. С койки вновь послышался уже знакомый звук. Пожилой встал из-за стола и подошел к Алисе. Он подал второму какой-то знак, схватил ее за волосы и дернул.

— Иди туда! — он кивнул на койку.

Алиса повиновалась. Приблизившись, она рассмотрела того, кто лежал там, его впившиеся в нее глаза. Он откинул одеяло, и она увидела его тело — живот, набухший член, толстые ляжки. Не сводя взгляда с его ляжки, Алиса распахнула куртку, вытащила палку и взмахнула ею. Она чувствовала, как напряглись его мышцы и лопнула кожа. Он завопил и съежился. Пожилой метнулся к девушке, и фургончик закачался. Алиса отскочила в сторону. Его кулак просвистел мимо ее уха. На миг мужчина пошатнулся. Алиса спряталась за койку. Зрение у нее обострилось, и сейчас она могла разглядеть в этом убогом фургончике все до мелочей. Раздвоенную рукоять палки, торчавшей из ляжки. Консервную банку на столешнице. Тень. Мятые голубые занавески. Стальной кофейник, опять стоящий на газовой плитке. Алиса схватила его за ручку. Пожилой направлялся к ней. Целясь в искаженное гримасой лицо, Алиса ударила нападающего кофейником. На этот удар откликнулось все ее тело — она вложила в это движение всю силу, как в детстве, когда занималась легкой атлетикой. То же самое испытывала она при прыжке во время толчка: тело напрягалось, сгибалось и в безмолвном движении летело вперед.

Пожилой покачнулся и ухватился за столешницу. Его веки дергались. Подняв кофейник, Алиса снова ударила, и незнакомец осел на пол перед ней. Она могла бы и дальше наносить удар за ударом, пока в ней не осталось бы никаких чувств, и только рука машинально поднималась и опускалась бы; но, уже приготовившись ударить в третий раз, Алиса качнулась не вперед, а назад, остановленная криком и стуком двери. И, наполовину оглушенная, услышала голос Лео:

— Хватит, Алиса, прекрати! Поранишься!

Лео отнес Алису в машину и, включив свет, внимательно осмотрел голову девушки, после чего отправился назад.

Ушел он надолго, и теперь Алиса наблюдала за фургоном из окна автомобиля и видела, как за занавеской мелькнула чья-то тень. Наконец дверь распахнулась и Лео быстро зашагал к пикапу. Сев рядом, он взялся за ключи.

— Чего тебя туда понесло? — спросил он.

Алиса искоса взглянула на него:

— Мне надо на маяк, а у них есть лодка. Я думала, они меня подбросят.

— Кто?

— Эти мужчины из фургона.

Лео вздрогнул и помолчал.

— А зачем тебе на маяк?

— Сам знаешь.

Он повернулся к Алисе. Вокруг глаза у него виднелся кровоподтек, словно после драки. Лео ударил кулаком по приборной доске.

— Хватит уже выдумывать, Алиса. Так ты ни к чему не придешь.

— Ты просто не хочешь, чтобы я все вспомнила, — огрызнулась она, — ведь тогда я вспомню, что ты сделал.

— Что я сделал?

Она слышала его дыхание. Наконец он включил зажигание. Поворачивая на дорогу, Лео посмотрел в зеркало заднего вида на фургон. Маленькие окошки были темными. За пикапом Лео сомкнулись ветви деревьев и непроницаемой стеной встал лес.

— Ты вообще в курсе, что тебя все ищут? — спросил Лео.

Она не ответила. Неровный берег. В окнах на противоположной стороне залива горел свет. Возле дома стоял полицейский автомобиль. И еще несколько машин. Некоторые Алиса узнала.

Когда они свернули на парковку, несколько человек вышли на крыльцо. В темноте их фигуры были едва видны. Алиса повернулась и посмотрела на сидящего рядом с ней Лео. Надо же, он ее нашел, остановил. Почему же тогда, давно, он вообще стал ее разыскивать? Почему не оставил ее в лесу? Может, все действительно так, как она думает?

Но нет, все не так.

Алиса открыла дверь и вышла на посыпанную гравием парковку. И увидела прямо перед собой ее — девочку. Та подняла молоток и ударила. Она била и била. Алиса опустилась на колени. Съежилась. Ей хотелось исчезнуть, раствориться, слиться с землей, с гравием, с темным небом, с черной морской гладью.

Лес.

Сквозь ветви она все видела.

Муравьев, заползающих на молоток, на его отполированную синюю рукоятку.

Молоток лежал на пеньке, там, где она его оставила.

Алиса, 2004

Он стоит на пороге и спрашивает: «Ну что, поехали?» Она убирает руки с клавиш.

«Какая ты нарядная».

Она смотрит на свои туфельки. Внизу, там, где у фортепиано педали, темно, но туфельки блестят. Она кладет руки на колени, на платье. Оно в белую клеточку.

Звук словно остается у нее внутри, ширится и растет. Отца весь день не было дома. Она уж думала, что он позабыл.

Она бежит следом за ним. Лодка лежит на берегу.

До островов отсюда далеко.

«Ты идешь?»

Она поднимается, в руке у нее камешек. Он похож на кристалл, но сухой и шершавый. И даже поблескивает. Она вытягивает руку, хочет дать ему камешек, но он этого не замечает. Он придерживает лодку, ждет, когда она заберется внутрь. На носу, на скамейке, стоит ящичек с инструментами.

«Зачем ты его взял с собой?»

«Никогда не знаешь, что может пригодиться».

Она сидит на корме. Он гребет, налегает на весла. Руки у него загорелые, почти черные, рукава рубашки закатаны. Темные волосы падают на лицо. Ветер порывистый и дует будто бы со всех сторон. Возможно, и шторм поднимется. Когда она проснулась, было тихо. Зато сейчас не холодно. Вода брызжет на ее голые коленки, на руки. Обернувшись, она видит, как берег исчезает, расплывается. Залив, поблескивающее между деревьями море, дом, лес, обрыв, острые черные скалы.