Чудовища
Шрифт:
Из приоткрытых окон раздается какой-то вальс.
– Ты танцуешь?
Теперь она точно в сказке. Лам не жалеет о Становлении, уверенная - будучи человеком, с ней не могло произойти такое. И рука Носферату держит крепко, он ведет решительно, словно танцует каждый день. Лам не жалеет о прическе, что окончательно превратилась в спутанные мокрые космы, когда Шорох неожиданно поднял ее над полом, чтобы сделать поддержку.
Музыка стихает, голоса сородичей наполняют пространство тихим гулом, но сказка еще не закончилась.
Носферату, по-прежнему, закрывает Лам от капель дождя. Ее рука медленно поднимается
Шорох смотрит сверху вниз в ее лихорадочно блестящие глаза, на подрагивающие в легкой улыбке губы. Видя сейчас Тремер такой счастливой, он чувствует себя в правильном месте. Она смотрит открыто, не скрывая своей диаблеристкой природы, принимая себя чудовищем.Рядом с ней быть Носферату комфортнее, чем в подземельях. И когда Лам подается к нему навстречу, Шорох позволяет рукам сделать то, чего они так долго ждали: притянуть к себе как можно ближе, аккуратно сжать волосы на затылке.
«Можно я..?»
Резкое движение и на вопросы больше не остается места. Вулкан внутри исходится лавой, заливающей все нутро, ее волны отчаянно схлестываются друг с другом. Лам кажется, что внутри ее тела слишком много огня. Это побуждает обхватить шею Носферату обеими руками, приподняться еще выше.
«Что ты делаешь со мной? Забери хотя бы часть этого».
Макс обнаруживает на столике рядом с собой записку, которую даже не удосуживается прочитать. Он и так знает, что происходило на балконе и почему от Лам разве что электрические разряды не бегут. Рука быстро хватает бумажку и прячет во внутренний карман фрака.
Носферату в капеллу не могут войти, поэтому возвращаться можно без опасений.
В подземельях Даунтауна тоже есть место Рождественским чудесам. Лам смеется, когда спускается через люк в канализацию, в своем вечернем платье. И Шорох ухмыляется ей в ответ. Это все действительно похоже на детскую сказку, и принцесса-перевертыш только что сбежала с чудовищем в подземелья, подальше от принцев, которые не шибко разбираются в любви. Тем более в любви чудовищ.
Дыхание замирает, когда Носферату снимает ее перчатки, приглашая войти в свое жилище, и сразу ведет по бледным пальцам губами, которые Лам нетерпеливо перехватывает собственными.
«Я прошу тебя забрать хоть часть огня, выжигающего меня изнутри»
У Шороха действительно шрамы по всему телу, Тремер не знает, получены ли они от монстров, населяющих ночь, или являются печатью проклятия. Она еще обязательно спросит, и проведет губами по каждому из них. Каждый из шрамов цвета бычьей крови.
А ведь она так долго искала ткань нужного цвета. Ей кажется, что собственное небьющееся сердце в груди давно наполнилось лавой и густым витэ, приобретая именно такой оттенок красного.
Шорох приподнимается на локте, чтобы взглянуть в ее лицо, убедиться, это не сон и не морок. Она здесь с ним, в ясном уме, смотрит своими демоническими глазами и улыбается так сладко, что сразу хочется украсть эту улыбку губами.
«Я молю тебя принять мои грехи»
Тело под ним гнется дикой лозой.
«Я боюсь жить так долго».
«Я боюсь потерять себя в этих ночах».
«Позволь
мне утонуть в твоих черных водах».Носферату крепко держит ее в своих руках. Неотрывно глядя на лицо Тремер, стараясь запечатать в памяти как можно больше.
«Я прошу тебя остаться со мной»
Мир может быть рожден заново, Тремер уверена в этом, когда в уши возвращаются звуки и бурлящее витэ в венах немного успокаивается. Особенно хорошо позволить чужим рукам притянуться себя ближе и устроить удобно голову на плече сородича.
– Я выбирала цвет под твои шрамы.
Носферату низко рокочуще смеется, заставляя этим Лам поднять голову и неверующе уставиться на партнера. Он смеется? Значит сказка еще не закончилась?
«Я умоляю тебя быть счастливой».
Стоило Шороху выйти из душа, как в комнату врывается Митник. Черт, неужели он оставил дверь открытой?
– Ты же не видел, что тот расфуфыренный-то учудил?! Не знаю, что намешивают эти больные на своих вечеринках, но этот парень…
Дверь в ванную снова скрипнула, призывая Митника к молчаливому хлопанью ртом, когда из соседней комнаты появляется Тремер, давшая именно тому расфуфыренному отворот-поворот. И появляется в одном полотенце, параллельно выпутывая из волос шпильки и бог весть что.
– Давай позже расскажешь? – предлагает Шорох опешившему соклановцу и в молчании выпроваживает его за дверь, на этот раз дважды проворачивая ключ.
– Это должно было произойти, - быстро смиряется Лам и падает обратно в кровать, по пути выхватив из складок платья фляжку. – Я угощаю.
– На вечеринках ешь свои же десерты? – усмехается Шорох, наклоняясь над вампиршей, оперевшись руками по обе стороны от ее головы.
– Да, танцую с ними же.
«Молю тебя не молчать, когда я так отчаянно зову тебя».
========== ГЛАВА ВОСЬМАЯ ==========
Комментарий к ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Бонусная и жизненная
ГЛАВА 8 (бонусная и жизненная)
Зима в самом разгаре. Ночи потрясающе долгие и можно дольше находиться на улице. Нет, Лам, конечно, обожала библиотеки в капелле, но сейчас в ней она чувствовала себя действительно несвободной.
К тому же политических дел прибавилось. Артефакт все-таки был найден. Об этом сегодня сообщили из башни Вентру. Оставалось лишь дождаться приглашения. Но пока время есть, а вечер хорош. Людей на улице много, возможно, зимние каникулы или что-то вроде того. Еще осталось много гирлянд и желтых фонариков. Лам неосознанно кривит губы, когда видит любую смертную парочку. Ей по-настоящему повезло быть влюбленной в нежизни, но до их безмятежности им больше никогда не добраться.
Какое количество сородичей теперь в курсе этих нестандартных отношений ни Тремер, ни Носферату даже не хотели предполагать. Вероятно, Митник никому не проболтался, предпочтя сохранить эту информацию для более удачного момента, но мог и почесать языком. Да и примоген Носферату тоже вероятно обо всем знает в подробностях. Штраус был почти предупрежден, следовательно, ученики капеллы тоже более менее почувствовали перемены.
Да и в целом, оба сородича негласно решили, что если прятаться и скрываться, то интриг и расследований вокруг будет только больше. Ажиотажа не хотелось.