Чума на ваши домы. Уснувший пассажир. В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего. Деревянный самовар (пьянки шестьдесят девятого года)

Смирнов постучал в обитую жестью дверь. Открыл сам медэксперт. Черт, забыл его имя, отчество, и имя — отчество следователя забыл. Надо бы у Поземкина узнать. Но пока лишь так, на легком, вроде бы, юморе.

— Как дела, многоуважаемый док из Скотланд-Ярда?

— Только что закончил прокурора, — сообщил тот, отодвинулся в сторону, приглашая: — Прошу к нашему шалашу, — и вместе со Смирновым вышел в канцелярскую комнату для бумажного оформления причин разнообразных смертей. — У меня для работы условия ужасные. Ужасные! Стол, инструментарий уровня каменного века. А о холодильнике и говорить не хочу.

Медэксперт стянул с трудом резиновые перчатки, под халатом порылся в кармане пиджака, достал пачку сигарет «Ароматные», спички и бурно закурил. Комнатушка мигом наполнилась сладковатым дымом. Смирнов помалкивал, понимал: человеку надо отряхнуться от профессиональных подробностей.

— Спрашивайте, — сказал доктор, вертикально воткнув чинарик в медицинский тазик, заменявший пепельницу.

— Причины смерти?

— Как и в первом случае, так и во втором, смерть наступила от страшной силы и умело нанесенного удара по голове тяжелым металлическим предметом. Убитого тут же пробили насквозь железным заостренным стержнем.

— Почему — сразу?

— Это легко определяется по количеству вытекаемой крови. Когда кровь вытекала из этих тел, она была теплая, еще не начавшая сворачиваться.

— Объяснимого на бытовом уровне смысла прокалывания штырем нет никакого. Может, док, этот смысл имеется с медицинской точки зрения?

— Держи карман шире! Просто зверство, садизм какой-то некрофильский! Тем более, что наносивший удар кастетом знал — убивает с первого раза.

— Оба убийства похожи? И, если есть расхождения, в чем?

— Оба убийства, по сути, идентичны. И скорее всего осуществлены одним и тем же предметом.

— Тяжелым кастетом, как говорят мои клиенты, темняком. Теперь, хотя бы приблизительно, как и откуда были нанесены удары. Справа, слева, снизу, сверху, спереди, сзади?

— Оба удара очень похожи. Но как понять, откуда били? Если спереди, то справа, если сзади, то слева… Нет, нет, точно ответить вам не могу.

— Оба убитых весьма небольшого роста. Как вы думаете, убийца был выше их?

— Ничего не могу сказать, — мрачно произнес доктор и вдруг страшно разозлился: — Да поймите же вы, я — не судебно-медицинский эксперт, я — районный патологоанатом, который исследует людей, скончавшихся естественной смертью для того, чтобы узнать правилен или неправилен был метод лечения!

— Доктор, можно мне на них глянуть? — тихо попросил Смирнов. Доктор достал еще одну «Ароматную», прикурил от своего же окурка, затянулся, успокоился и согласился:

— Если вам так хочется. Правда, Власов собран и сшит — сегодня похороны, а прокурор пока сильно разворочен.

Доктор услужливо открыл жестяную дверь побольше, и изнутри дыхнуло холодом.

Смирнов пробыл в морге минут пять. Прикрыл за собой дверь, передернул плечами, попросил:

— Дайте закурить, доктор, будьте добры.

— Бросили, что ли? — грубовато-доброжелательно поинтересовался доктор, протягивая Смирнову пачку «Ароматных». — А мне никак нельзя: единственное спасение от здешних благовоний. Ну, выяснили что-нибудь?

— Да так… — неопределенно ответил Смирнов и закурил. — Умыться можно?

— Валяйте, — доктор кивнул на раковину в углу комнаты.

* * *

Отвыкая от морга, Смирнов медленно брел по Нахте без цели. Потом вспомнил про цель и бойко зашагал к закусочной.

У Матильды дым коромыслом: опять косяком пошли шоферы. Она увидела Смирнова, покивала, давая ему знать, что увидела, и кивком же указала на угловой пустовавший в полутьме столик, за которым утром сидел Олег Торопов.

— Все в порядке, мальчики? — громко спросила у зала Матильда. Мальчики-шоферюги без слов — помотали головами, помычали — ответили утвердительно, и она направилась к столу Смирнова. Уселась, спросила, добро усмехнувшись: — Вопросы будете задавать, которые утром задать не успели?

— Если бы вопросы! Просьба, Тилли.

— Просите, — предложила она.

— Ты Коммерцию знаешь?

— Я ею занимаюсь, но не знаю, наверное.

Смирнов заржал, ржал долго, а потом сказал:

— Извини меня, Тилли, я совсем не о том. Директор столовой в леспромхозе Межаков Валерий Евсеевич — твой подчиненный?

— Наоборот, он — мое начальство. Моя закусочная — его филиал.

— Непонятно. Ты — в райцентре, он — в глубинке.

— Очень даже понятно. При таком положении начальников вдвое больше надо. В райторге есть начальник надо мной и начальник над Межаковым. А еще есть начальник над торговой сетью столовая-закусочная. А над всеми тремя начальниками четвертый начальник — начальник общепита.

— Я тебя о Коммерции спрашиваю, а ты мне начальниками голову морочишь! — рассердился Смирнов.

— Коммерция — это Валерий Евсеевич? Ему подходит это прозвище, правда.

— Не прозвище, а кличка, кликуха!

— Вы мне нравитесь, Александр Иванович. Не кричите на меня, пожалуйста!

— Смотри, ты! — восхитился Смирнов. — Глубоко же запрятан немецкий женский бесенок. Сидит в тебе бес, Тилли, сидит!

— А я? — тихо спросила Матильда. — Не бес, который во мне сидит, а я? Я вам нравлюсь?

Вогнала, чертовка, в смущение лихого милиционера. Смирнов подумал и решился ответить так, как все есть:

— Нравишься. Очень.

— Господи, как хорошо, — еще тише сказала Матильда.

— Что — хорошо? — поинтересовался толстокожий мент.

— Что я вам нравлюсь.

— Матильда! — заорал от стойки новоприбывший водила. — Котлеты и сто пятьдесят!

Матильда встала, на ходу погладила смирновскую ладонь, лежавшую на столе, и пошла отпускать котлеты и полторашку! Когда вернулась, то поняла, что Смирнов за этот короткий отрезок времени с лирикой покончил.

— Как ты при необходимости с Коммерцией связываешься? — спросил он.

— По телефону.

— Телефонный узел автоматический или с девочкой?

— Телефонистка на коммутаторе.

— Мне необходимо сегодня увидеть Коммерцию, Тилли. Ты его в город под благовидным предлогом вытащить не можешь?

— Могу. У меня водки на день, не больше, осталось.

— Коммерция-то тут причем?

— Все товары с базы направляются в его столовую. А потом он распределяет их по подчиненным ему торговым точкам.

— За что я люблю нашу власть, так за немыслимую изобретательность! — восхитился Смирнов. — Сколько же они бензина сжигают просто так!