Чума в Бедрограде

А представители гэбни города Бедрограда — отвлечь любых наблюдателей и быстренько переместить любых Дмитриев в какое-нибудь другое помещение, поинтересней, если понадобится.

Складские районы в черте города довольно безлюдны.

— Таким образом, по всей видимости, и с этим вопросом мы разобрались, — отрешённо постановил Ройш.

Бедроградская гэбня синхронно кивнула.

— По всей видимости, — хмыкнул Гошка. — Что-то ещё?

— Да, — ответил Ройш, не отводя пустого взгляда от его воротника. — Какова судьба Брованны Шухер?

Гошка неторопливо улыбнулся.

Я знал, детка, я с самого начала знал, что тебя интересует.

И ты это получишь — у нас всё честно, и если я буду добрым — но не раньше, чем я получу то, что интересует меня.

— По нашим представлениям этот вопрос не имеет прямого отношения к ситуации с чумой, — наслаждаясь каждым словом и наконец-то полноценно получая удовольствие от работы, произнёс Гошка. — Он скорее был бы уместен в частной беседе. У нас есть некоторая информация, и мы — то есть, по всей видимости, Соций Всеволодьевич — не видим причин вам — то есть, по всей видимости, Дмитрию Борстену — в ней отказать. Уверены, Дмитрий Борстен донесёт до вас всё, что касается судьбы Брованны Шухер, в целости и сохранности.

И явится на встречу.

Ройш не пошевелился и ничего не спросил — и ответил всё так же, гошковскому воротнику, глуховатым голосом:

— Ваше стремление столь чётко разводить информационные поводы наталкивает на мысли о том, что объявление чрезвычайных обстоятельств всё-таки необходимо.

— Как жаль, что ваши, Константин Константьевич, мысли — мысли временно исполняющего обязанности головы гэбни БГУ имени Набедренных — остаются всего лишь мыслями, — пропел Андрей, трогательно улыбнулся — почти можно поверить, что утешает.

Ройш по-прежнему не шелохнулся — зато вместе с тремя остальными головами Университетской гэбни дёрнулась их попытка синхронизации.

— Когда мы рассматривали ваш запрос на встречу, нам не было известно о неполноте состава гэбни БГУ имени Набедренных, — спокойно объяснил Соций — все и так уже всё поняли, но он никогда не упускал возможности повторить для тупых, и злорадство Гошки его только одобряло. — Теперь, когда мы знаем об увольнении Максима Аркадьевича, получается, что запрос с самого начала был неправомочным — хотя бы потому, что под ним стоит подпись уволенного Максима Аркадьевича, не являющегося более головой гэбни. У вас нет оснований назначать временно исполняющего обязанности головы гэбни без чрезвычайных обстоятельств — и нет права объявлять чрезвычайные обстоятельства при неполном составе гэбни. Присутствие здесь Константина Константьевича было бы оправдано, если бы лица шестого уровня доступа или выше подтвердили объявление чрезвычайных обстоятельств, но мы, гэбня города Бедрограда, это делать отказываемся.

— Обстоятельства не являются чрезвычайными, — победно улыбнулся Бахта. — Чума под контролем.

— Мы запросим экстренной встречи по поводу чумы с гэбней Порта, — бледно пролепетал Базальд.

— Которая не имеет к данному информационному поводу никакого отношения — а значит, и права принимать подобное решение не имеет, — жизнерадостно парировал Бахта.

От Андрея аж волной разлетелось во все стороны вчерашнее — я так и знал, что вся эта затея с завкафом — только для твоего личного удовольствия!

Миленький прав — сейчас чума к Порту отношения не имеет, а через пару часов поимеет, и, раз уж они это так любезно здесь проговорили, университетским не понадобится даже слишком много думать, чтобы этим быстренько воспользоваться.

Значит, надо быть быстрее.

— Поскольку чрезвычайных обстоятельств не объявлено, наличие временно исполняющего обязанности головы гэбни не является необходимостью, и мы, гэбня города Бедрограда — сейчас, 17 сентября 1883 года, в 17:49 по бедроградскому времени — требуем полного прекращения любой деятельности гэбни БГУ имени Набедренных до официального восполнения её состава.

И мы, гэбня города Бедрограда, сейчас, 17 сентября 1883 года, проверим свою физическую подготовку, поскольку после того, как за вами, гэбней БГУ имени Набедренных, закроется дверь, нас ожидает очень, очень быстрый забег до родного здания, откуда мы должны очень, очень быстро отправить фалангам соответствующий запрос.

Попробуйте обогнать, бляди.

— Частные договорённости, само собой, остаются в силе, — походя пнул лежачего Андрей.

Ройш опустил руки ладонями на стол.

Что — и всё? Сдался без боя? Никаких даже высказываний о том, что, если протокол встречи будет подкорректирован, могут возникнуть сложности с доказательством того, что требование было выдвинуто именно в 17:49?

Гошка фыркнул.

Что бы там ни было дальше, одно точно останется фактом: состав Университетской гэбни ни разу не менялся с начала её существования.

Сами-то фаланги вообще знают, как его менять, — с учётом особого университетского права выдвигать собственных кандидатов и всех прочих специальных служебных инструкций?

Пусть всем блядям — и тем, и этим — будет неудобно. Это тоже проверка — прочности государственного аппарата.

Во имя блага города Бедрограда.

— До подтверждения запроса о прекращении любой деятельности БГУ имени Набедренных мы не имеем права конфисковать ваше табельное оружие, но не имеем права и возвращать его вам, — ласково склонился вперёд Бахта. — Поскольку в данный момент два пистолета из четырёх находятся в руках младших служащих гэбни города Бедрограда, наиболее целесообразным представляется задержание их выдачи до выяснения права пользования — с передачей представителям вышестоящих уровней доступа, разумеется.

— И с нашей стороны было бы… некрасиво препятствовать представителям БГУ имени Набедренных проследить за судьбой оружия, — не менее дружелюбно поддержал его Андрей, — если, конечно, вы сочтёте это необходимым.

— Вопрос оставшихся в вашем владении пистолетов, само собой, будет решаться уже без нашего участия, — совсем уж медовым тоном завершил Гошка.

Вопрос оставшихся пистолетов важен — пиздец как важен.

Во Всероссийском Соседстве контрабанда и доступ к разнообразным незаконным элементам действительности — искусство повыше политики. Тоже ничего нельзя, но всё вроде как можно. Порт этим вон и живёт — и все, блядь, это знают.

Если с чем-то и есть настоящая определённость — так это с оружием. То есть и тут, конечно, романс с тройным припевом, но уже на международном уровне: Пакт о Неагрессии во имя блеска и своевременного увлажнения европейских задниц подписан, армии во Всероссийском Соседстве нет и быть не может, зато имеется невыносимо раздутый госаппарат, где каждому второму правомочно полагается табельное. Армии нет, нет армии, агрессии тоже нет, есть только гэбни, которым можно пистолеты, и некоторые младшие служащие, которым можно пистолеты, и некоторые полуслужащие, которым можно аж до ружей, и Расстрельный Комитет, которому как раз ружья и можно, и Силовой Комитет, которому можно всё — и огнемёты в придачу. Но эта песнь — для Европ, а внутри государства присутствует неожиданная и почти пугающая ясность: госслужащим оружие можно и очень нужно (чтобы армии не было, но при этом она была), а всем прочим — нельзя категорически (чтобы никакой видимой агрессии, и чтобы никто в Европах не задумался о количестве оружия в неагрессивном Всероссийском Соседстве).

Достать нелегальное оружие в Бедрограде, даже в Порту — это вам не рюкзак твири пронести. Сложно.

И посадить, а то и расстрелять, за нелегальное оружие в Бедрограде — это вам не причастность к чуме доказать. Просто.

Ну а сделать так, чтобы госслужащему официально и по-белому было запрещено своё вполне легальное оружие носить, — задачка для второго курса юрфака, но всё равно приятно не ржаветь.

Андрей на днях обронил выразительное, хоть и упадническое, словцо — безвыигрышная ситуация. Миленький-то, как обычно, про себя говорил, но сейчас оно очень к месту.