Чума в Бедрограде
Шрифт:
А с Медицинской гэбней водит давнюю дружбу и Юр Карлович Поппер, заведующий кафедрой вирусологии. Он с кем-то из её голов учился на одном курсе, поэтому пару лет назад медфаку редкое оборудование всё же перепало. Для записи экспериментов или чего-то в этом духе. Когда встал вопрос, как доказывать готовящееся незаконное проникновение в подвал дома Ройша, Университетская гэбня о медфаковской аппаратуре вспомнила и использовала её в не слишком научных целях. Повезло, что аппаратура была, хоть фаланги и проигнорировали потом все доказательства.
У Порта же такой аппаратуры, кажется, всё ещё нет.
Если её
Поправить репутацию Максима.
И всё уже заготовлено: условия для помпы, план ограбления, такси с водителем-тавром прямо до места. Максиму нужно только чуть-чуть посидеть в кустах с пистолетом для того, чтобы можно было сделать вид, будто он имеет ко всему этому какое-то отношение.
Удивительным образом это даже не бесило Максима. Только горло продолжало пересыхать: к нему вот так, а он…
Через полчаса сидения над крышей склада нарисовалась голова Гуанако. Посмотрела в сторону кустов, не увидела условных обозначений тревоги, скользнула на секунду обратно, чтобы совсем скоро Гуанако оказался на крыше целиком, а не только вращающейся головой.
Всё это напоминало какую-то комическую пьесу с небогатой, но выразительной сценографией: Максим со своего места созерцал одновременно ничего не подозревающую охрану и тихого, гротескно аккуратного Гуанако, который передвигался по крыше буквально на цыпочках. В руках у него была толстая верёвка, почти канат, и прямо сейчас он искал, к чему бы привязать конец этого каната.
На вчерашней встрече с головой Бедроградской гэбни Гуанако разглядел, что дополнительных входов на склад нет, поэтому охрана и прохлаждается в одном и том же месте. Зато на потолке, среди металлических балок, обнаружился люк. С замком, но замки для портовых отмычек не проблема, да и охрана не проблема, раз можно гулять у неё над головой.
Гуанако, зафиксировав свой канат, подал какой-то знак в отверстие люка и начал медленно вытягивать прикреплённый груз. Медленно, очень медленно, плавно переставляя по канату подрагивающие от напряжения руки.
Максиму, косившемуся одним глазом на охрану, не к месту вспомнилось: Гуанако умеет вязать узлы, он же портовый, но в мае один узел вышел у него недостаточно крепким.
Максиму рассказали Охрович и Краснокаменный.
Охрович и Краснокаменный часто преувеличивают или извращают факты, но врать от начала и до конца просто так они не станут.
В мае Гуанако пытался вешаться, но верёвка — как в комической пьесе — оборвалась.
История проста, с ней давно пора смириться. Некоторую её часть Максим видел своими глазами.
В начале мая Гуанако и Дима вернулись в Бедроград живыми. Развлекали всех желающих байками, ходили по гостям, опустошали запасы алкоголя у обрадованных хозяев.
В дом-башню на Поплеевской они, разумеется, тоже зашли.
Разумеется, это была уже не первая встреча Максима и Габриэля с мертвецами — до этого была кафедра, было что-то ещё. Разумеется, Гуанако с хохотом всучил Габриэлю охапку роз невозможного зелёного цвета, таких, как когда-то давно, когда Габриэль заканчивал последний курс, а Максим — всего только первый. Разумеется, и Максим, и Дима смотреть на эти зелёные розы не могли, но, разумеется,
тоже натужно смеялись: старые добрые времена, старая добрая шутка. Разумеется, сначала всё было нормально, зато потом Габриэль оказался с Гуанако в кухне один на один, и они, разумеется, поговорили.Разумеется, Максим и Дима подслушивали.
Не договариваясь, но и не специально. Просто вышли из комнаты в коридор, дошли до полуприкрытых дверей и остановились в неловком молчании.
В какой-то момент, не договариваясь, вышли из квартиры вон.
Максим поехал на Бывшую Конную Дорогу, Дима (через пару дней, выяснив-таки отношения с Гуанако) — в Столицу.
А Габриэль и Гуанако поехали в дружественное Ирландское Соседство. На неделю или две, уже и не вспомнить.
Габриэль бросил завкафское кресло в разгар конца учебного года, студенты шептались и даже осмеливались задавать Максиму вопросы. Одного Максим чуть не отчислил за эти вопросы, но Ларий благоразумно припрятал в секретарском столе документы.
К сессии Габриэль вернулся. Ничего не объяснял, но выглядел так, что было без слов понятно, что между зачётами он ночует не с Гуанако.
В какой-то из зачётных дней на кафедру прибежали весёлые Охрович и Краснокаменный, загалдели и вытряхнули на Максима детали. Габриэль сказал: «Наигрались», Гуанако сказал: «Лады, никаких проблем» — и с улыбкой пошёл вешаться в тиши своей портовой жилплощади.
Только верёвка оборвалась, и пришлось Гуанако до самого сентября плавать по дальним странам на Курёхине, переправлять контрабанду и жить дальше.
Два раза подряд не вешаются, оборвалась — так оборвалась.
Максим следил из кустов за руками Гуанако и очень надеялся, что эта верёвка выдержит.
Когда на крышу таки была поднята сеть, гружёная редкой аппаратурой, которую непредусмотрительно оставила на складе до сегодняшней ночи Бедроградская гэбня, Максим даже выдохнул с облегчением.
Ему вообще-то было плевать, удастся ограбление или нет, — меньше всего Максима сегодня волновала собственная репутация в Порту. Но когда смотришь из кустов на аккуратные движения рук по верёвке, невольно начинаешь хотеть, чтобы всё получилось.
Вслед за сеткой на крышу вылез Муля Педаль. Закрыл за собой, склонился над люком на пару минут (поковырялся в замке отмычкой?). Потом выпрямился и, судя по позе, шепнул Гуанако что-то крайне самодовольное. Обернулся в сторону Максимова укрытия, удостоверился в отсутствии сигналов тревоги и на цыпочках побежал к тому краю крыши, который находился подальше от охраны.
Охрана (три человека из младших служащих) вяло переговаривалась, прислушиваясь не к шагам над головой, а к звуку радиоприёмника, транслирующего всероссийские новости из приоткрытой будки.
Максим опять подумал о контрреволюционном движении: да кому оно было нужно, если большая часть добропорядочных граждан с таким интересом слушают государственный новостной радиоканал? Даже на работе, на посту — так, что можно планировать ограбление на время выпуска новостей, чтоб никто ничего не заметил.
Муля Педаль тем временем с неожиданной для его таврской комплекции грацией спрыгнул с какого-то уступа на стене. Приземлился мягко, охрана с другой стороны склада и не шелохнулась.