Чума в Бедрограде

— Она, что ли, совсем дура была? — с сомнением потряс головой Соций.

— Вы шутите, — оторопел Бахта.

— Лепота, — присвистнул Гошка.

66563 развёл руками:

— Серьёзно говорю. Сам охуел, когда узнал.

Гошка засмеялся.

Как-то слишком громко, как будто бы почти истерично — при условии, что у Гошки вообще может быть истерика.

— Я уже смирился с тем, что меня малолетка развела, — сквозь смех выдавил он. — Но чтоб малолетка, которая при херовом рабочем диктофоне доказательств собрать не может! Пора расстрелять к херам конским младшего служащего Александра.

66563, заразившись, расхохотался сам.

Охрович и Краснокаменный захлопали своими крыльями-наплечниками в такт взрывам хохота.

Смирнов-Задунайский продолжал молчать.

Андрей плевал на Смирнова-Задунайского, Охровича и Краснокаменного, 66563 — Андрея волновало другое: Гошка сказал «я».

Гэбня не говорит «я», гэбня говорит «мы».

Даже пресловутый Савьюр стал сбиваться на «я» только тогда, когда всё зашло уже слишком, слишком далеко.

Охрович и Краснокаменный не сдержались, встряли-таки:

— Позвольте нам расстрелять Александра!

— Он слишком дорог нам, чтобы отпускать его, не попрощавшись.

— Любопытно, дорог ли он сам по себе?

— Расчёт себестоимости одного Александра — важный пункт сегодняшних переговоров.

— Но нам нужна пара минут и бумажка, мы не можем считать в уме, мы с истфака.

— Тем более что придётся учитывать инфляцию, скакнувшую в нашу уютную экономику из злобного Порта.

— Порт, Александр, расстрелять — в это цепочке ассоциаций чего-то не хватает, не находите?

— Не находят и не найдут: к младшим служащим же не применяют право нейтрализации четвёртого.

— Потому что младшие служащие никакие не четвёртые, они сами по себе.

— Сами по себе ошибаются, сами отвечают за свои ошибки.

— Как жаль, что младший служащий Александр не существует на самом деле.

— Ах если бы его одного можно было расстрелять за чуму в Бедрограде!

— Ебало завалили, — мигом помрачнел Гошка. — Вас не спрашивали, кого и за что расстреливать.

Охрович и Краснокаменный суматошно замахали руками.

— Конечно-конечно, зачем нас спрашивать? Незачем, незачем!

— Когда можно спросить вот этого неодетого человека с большим наплечником.

66563, неодетый и с большим наплечником, почти виновато шикнул на них:

— Закрыли вроде тему уже, нечего по любимой мозоли ездить.

Андрей буквально кожей почувствовал, как вытянулся в струну Гошка.

— Да ты охерел, — выплюнул он сквозь зубы. — Свои мозоли обхаживай, ясно?

— По-моему, мы уже разобрались с мозолями, — пробормотал 66563.

— Нет, — вдруг бухнул в тишине Соций.

Гошка обернулся на него с вызовом.

Соций смотрел исподлобья куда-то мимо.

— Во-от как, — взъелся Гошка. — Вчера сфальшивили в паре мест, запеваем сначала?

Андрей понимал: это надо остановить. Ругань в гэбне прямо на глазах у противника — последнее, что стоит себе позволять.

Прежде чем Андрей успел сформулировать правильную реплику, высказался Бахта.

— Хотелось бы прояснить детали, только и всего. Бедроградская гэбня пока что не всё понимает в инциденте с утечкой информации.

Услышав «Бедроградская гэбня», Гошка осёкся и всё-таки подыграл:

— Бедроградская гэбня по понятным причинам имеет некоторые затруднения в мысленном воспроизведении алгоритма утечки.

Охрович и Краснокаменный сделали глупые-глупые лица.

— О, эта была она!

— Синхронизация!

— О которой постоянно долбят служебные инструкции.

— Но никто не знает, существует ли она в природе.

— Видимо, существует. Надо же.

— Стоит запомнить сей показательный пример.

— У них там лажа, но они стараются.

— Сначала пинают друг друга, а потом протягивают руки помощи.

— Главное — покорно протягиваются за руками помощи.

— Наверное, самостоятельного и непокорного Александра уже расстреляли.

Они заткнулись сами, по-птичьи склонили головы на бок, дополнительно подчеркнув повисшее молчание.

— 66563, — улыбнулся через силу Андрей, — поведайте нам свою версию событий, так тревожащих умы ваших эксцентричных спутников.

66563 посмотрел на Андрея с недовольством, нагловато вскинулся, заухмылялся одновременно приветливо и угрожающе.

Он вообще последние пять минут выглядел как человек, которому неловко и неуютно разговаривать на заданную тему. Так неловко и неуютно, что пора принимать боевую стойку.

— Что конкретно вас интересует?

Андрей уважительно кивнул: политзаключённого с Колошмы не разведёшь на откровения обтекаемо сформулированными вопросами, только намечающими направление беседы. На такие вопросы начинают вываливать всё, что наболело, разве что совсем наивные гражданские, у которых волнения больше, чем здравого смысла.

— Детали, 66563, де-та-ли. Неочевидные составляющие ваших специфических коммуникативных приёмов, вроде тех же неплохо замаскированных черёмуховых капсул.

— Сдаёте позиции, — наклонился вперёд 66563. — То, как вы спрашиваете, больно явно демонстрирует, что вы, гм, плаваете в материале. Так плохие студенты внимание рассеивают на экзамене. Короче, нихуя вы не знаете, Андрей Эдмундович.

Направленная агрессия — признак дискомфорта.

Андрей устало выдохнул.

— Перестаньте валять дурака, 66563. Вы сами довольно явно демонстрируете, что эта тема вам неприятна. Мы просто хотели бы понять, почему.

— Заебало гэбни разваливать, сколько можно, — отшутился 66563.

С некоторой вероятностью — правдиво отшутился. Андрей ещё с Колошмы прекрасно помнил, что у 66563 неуклюжие и своеобразные, но устойчивые представления о совести, чести и адекватном поведении.

Когда Андрей прямым текстом предложил 66563 взять на себя убийство Савьюра, именно на эти представления он и опирался.

Метод, зарекомендовавший себя в качестве эффективного, всегда можно опробовать ещё раз.

— Вы непоследовательны, — с некоторым разочарованием указал на противоречия Андрей. — Если вас действительно так волнует целостность Бедроградской гэбни — во что сложно поверить, но примем это пока без возражений, — то зачем вы вообще пошли на действия, способные эту целостность разрушить?