Чужак из ниоткуда 5

— Я знаю. Серое Ничто. Туда мы уходим на время, когда умираем.

— Вы в это верите?

— Мы это знаем. Я тоже умер, потому что видел Серое Ничто. Умер, но оставался жив. Это было странно. Сон наяву.

— Как мало, оказывается, я о тебе знаю. Ты никогда не говорил, что вам нужно спать.

— Взрослые почти не спят. Редко. Дети чаще. Взрослые говорят, что во сне дети лучше растут.

— Взрослые говорят правду. Расскажи про Серое Ничто. Тебе было там страшно?

— Не страшно. Любопытно. Взрослые рассказывают, что после Серого Ничто мы оказываемся в Сияющем Мире. Там нет боли, смерти и страха. Там всем и всегда хорошо. Там — Он.

— Он?

— Он. Тот, кто создал всё. Он добрый, все любит и обо всех заботится. Так говорят взрослые.

Однако. Маленький плазмоид пересказывает мне концепцию Бога и Рая. Чудеса да и только. Впрочем, не большие чудеса, чем я уже видел.

— И что было дальше?

— Я думал, что умер, ждал, когда возникнет Сияющий Мир и появится Он. Ждал, ждал… Даже успел соскучиться. Но разговаривать и играть было не с кем. Поэтому я продолжал ждать. Потом снова появились звёзды. Сначала я подумал, что это и есть Сияющий Мир, но потом понял, что — нет, мир прежний, наш, обычный.

— Как ты это понял?

— В Сияющем Мире нет вас, людей. Наверное. А тут вы опять появились, такие же, как и были. И я был там же, в вашем корабле, за которым был то же пространство и звёзды… Только я не видел и не чувствовал дома, поэтому понял, что мы очень далеко от него.

— И тогда тебе опять стало страшно и одиноко?

— Да. Но потом появился ты, и мне стало уже не так одиноко. Спасибо тебе, ты хороший.

— Ты тоже хороший, Малыш. Я рад, что мы сейчас вместе.

Какое-то время мы молча смотрели на раскинувшийся под «Звездой Цейсана» Гарад.

Наверное, все кислородные планеты похожи друг на друга, подумал я и тут же вспомнил Цейсан, который в большей степени напоминал Марс, нежели Гарад или Землю.

Ладно, не все, согласился я сам с собой. Какие-то похожи на Цейсан. Те, где кислорода поменьше, а воды совсем мало.

— Внимание! — раздался из динамиков голос капитана. Одновременно завибрировал коммуникатор, принимая то же самое сообщение. — Через двадцать минут «Звезда Цейсана» начинает спуск на Гарад. Экипажу занять места, согласно штатному расписанию. Пассажирам вернуться в свои каюты, лечь в посадочные кресла и пристегнуться. Повторяю. Через двадцать минут «Звезда Цейсана» начинает спуск на Гарад. Экипажу занять места, согласно штатному расписанию. Пассажирам вернуться в свои каюты, лечь в посадочные кресла и пристегнуться.

— Пошли в каюту, — сказал я Малышу, даже не входя в орно. Знал, что он поймёт. — Корабль идёт на посадку. Хорошо тебе, пристёгиваться не надо.

Малыш покачал боками, демонстрируя, какой он красивый и ловкий и поплыл впереди меня. Двадцать четыре перемещения в секунду, вспомнил я. Уму непостижимо, как они это делают.

[1] Быковский цитирует сказку «Конёк-Горбунок» П. Ершова

[2] Цитата из повести «Стажёры» братьев Стругацких.

[3] Шевроле.

Глава пятнадцатая Санаторий «Южные сады». Член Совета Гарада ксано Савьен Румарра. Серьезное предупреждение

Нас встречали.

Да как встречали!

Подумать не мог, что мои земляки-гарадцы столь близко к сердцу примут полёт «Горного эха», обретение братьев по крови и разуму, а также историю Кемрара Гели и Серёжи Ермолова.

Были некоторые сомнения насчёт Малыша — всё-таки он плазмоид, чьи родичи убили троих силгурдов и чуть было не уничтожили всю экспедицию, но оказалось, что сомнения напрасны. Малыша приняли нормально. Без восторга, но — нормально.

Как ответил Савьен Румарра на вопрос корреспондента ведущего информационного агентства Гарада, когда его спросили об отношении к Малышу:

— Нормальное у меня к нему отношение. Какое и должно быть у взрослого к ребёнку другого вида, который волею обстоятельства очутился вдали от дома. Он нуждается в заботе и даже любви. Искренне надеюсь, что получит от нас и то, и другое. Знаете такое выражение «дети не виноваты»? Этот маленький плазмоид или «призрак», уж не знаю, как вы его, журналисты, назовёте, не виноват в том, что произошло. Более того, он сам и наше отношениек нему — залог установления нормальных отношений с его родителями и всей расой плазмоидов.

Итак, встреча.

В космопорт Новой Ксамы, пришли сотни и сотни людей.

Нас — Валерия Быковского, Юджина Сернана, меня и всех членов экспедиции на «Горном эхе» — буквально засыпали цветами, и мы пожали столько рук и получили столько поцелуев от красивых девушек, что пальцы онемели, губы распухли, а щёки горели огнём.

— Как хорошо, что здесь нет моей жены, — сказал Юджин Сернан, когда мы разместились в салоне гравилёта, который должен был доставить нас в нашу резиденцию. — Сцена ревности, достойная пера Шекспира, была бы обеспечена.

— Нет, — сказал Быковский. — Моя Валентина не такая.

— Ой-ой, — сказал Сернан.

— Вот тебе и «ой-ой». Пусть целуют, дурочки, сказала бы. Мне всё равно больше достанется.

Юджин захохотал.

— Куда мы? — спросил я нашего сопровождающего, когда гравилёт взмыл над городом.

— За город, — ответил он. — Санаторий «Южные сады».

— Ого, — сказал я. — Шикарно.

— Дорогим гостям — самое дорогое, — белозубо улыбнулся сопровождающий.

Санаторий «Южные сады» считался одним из лучших в окрестностях Новой Ксамы, которая и сама по себе выглядела словно гигантский санаторий, тонущий в зелени садов и парков. Раскинувшийся километрах в двадцати от столицы на левом берегу реки Сура, санаторий, славился своими целебными источниками, песчаными пляжами с чистейшей речной водой и шикарными видами на лесистый правый берег; идеальным робо-обслуживанием, тишиной и покоем, которые невозможно найти ни в одном городе и, разумеется, богатейшими фруктовыми садами.

Санаторий был закрытый. В том смысле, что предназначенный не для всех, как абсолютное большинство подобных заведений на Гараде, а только для лучших из лучших.

Похожая система была и в Советском Союзе, где путёвками в лучшие санатории страны награждались герои и ветераны войны и труда, всей своей жизнью доказавшие, что заслуживают этого.

— То есть, сюда могу попасть только те, кто лучше всех работает и вообще служит обществу? — уточнил Сернан, когда гравилёт доставил нас по месту назначения, и мы выбрались из салона на ровный пластмонолит посадочной площадки.

В северном полушарии Гарада царила весна, и запахи цветущих садов, накатывали на нас ошеломляющими волнами. Вдохнул — и забыл обо всех тревогах. Лучшее лекарство.

— Да, — сказал я.

— Ты уже бывал здесь?

— Нет, впервые.

— А просто за деньги можно попасть?

— Нет. Только за заслуги перед народом Гарада.

— Интересно, кто и как эти заслуги учитывает? Деньги — лучший эквивалент труда, согласись. Кто лучше всех работает, тот большевсех и зарабатывает, а значит, он вообще лучше всех.