Чужак

Ему не дал договорить очередной и вероятно последний удар молота, превративший его голову в месиво. От уродливого лица ничего не осталось, за исключением ошмёток чёрной крови, которые даже попали на чистое лицо паладина.

Письмо Фромгара Йеревана своему младшему брату и отцу

Здравствуйте мои дорогие отец и братец Филипп. Пребывая в этом сборище самых противных и неприятных мне лиц, мне так и хочется спросить о том, что ими движет. Сегодня целый день за мной следили два серьёзных гвардейца. У них, кстати, забавные красные одеяния, похожие на тряпку. А ещё с утра я проснулся от криков моего соседа по койке. Его убили те же гвардейцы 4 ударами копий в грудь, колени и плечи. Постоянно слышу истории от двух разных людей: те, что воюют, рассказывают о неисчисляемых потерях, а есть те, которые докладывают обычным жителям о том, как всё хорошо продвигается; но это не так!

Отец, к тебе у меня просьба сберечь Филиппа от этого всего. Надеюсь, эта служба «свободных писем» действительно справится со своей задачей и не сдаст меня сами знаете кому.

Ваш Фромгар Йереван.

Отправлено от кого: Фромгара Йеревана

Отправлено откуда: Деревня Порбатхез, Саркгрид

Отправлено кому: Доран Йереван

Отправлено куда: Город Дрейл, Саркгрид, Портов, ящик на 56

13 рел. 1463 ПБПА¹³

Глава VII — Дом инвалида

Старенькая карета неторопливо ехала по тропам недалеко от Штрульта. Пожилой кучер управлял лошадьми, то и дело оглядываясь назад, тем самым подслушивая разговор в карете.

— Понятно, — трогая крохотную бородку, сказал паладин, в ответ на объяснения героев о том, где им приходилось быть последние дни — теперь вам не понадобится бегать от точки до точки. Наша дорога приведёт вас к спокойствию и так называемой свободе.

Глейц и Йереван молчали, лишь иногда отвечая на посредственные вопросы паладина, глядели в окошко на ту поляну, по которой они и шли до Штрульта. За окном проносились прекрасные деревья: от тоненьких берёз до толстой красной сосны. Вот и башня лекаря показалась, но теперь уже разрушенная. От деревни остались лишь разорённые дома и несколько мёртвых тел, которые так и не были убраны. За недолгое время, которое товарищам приходилось провести от деревни, некогда живые мертвецы уже преуспели прорасти в землю, оставив от себя лишь кости на земле¹⁴.

Карета продолжала медленно ехать, сильно скрипя слабыми колёсами. Спустя пару дней, Глейц и Йереван вновь оказалась на месте, где ранее их отряд был превращен в груду мяса, да и только.

— Выйти не желаете? — с злорадством спросил паладин — продышаться там…

За последние 3 дня трупы товарищей, как ни странно, почти все исчезли, словно их и не было. Можно долго гадать, что тому послужило, однако лишние пугающие мысли будут неуместны в момент нахождения прямо на некогда поле боя, где шум походил на слияние криков и лязгов мечей. Ныне небо уже не такое фиолетовое, как раньше. Больше нет чёрных туч и вечного гула. Однако, если приглядеться к стенам города, который здесь и стоял, то сразу видно разрушения. Видно — всё-таки прорвали оборону.

Впереди от кареты (она смотрела в противоположную от стен города сторону) вытягивался деревянный мост, построенный будто множество лет назад. Причиною можно назвать слабые доски на нём, скрипящие при малейшем касании. Карета своим весом легко могла бы провалиться, но даже если бы такое и случилось, то больше, чем упереться в два здоровенных камня под мостом, она не сможет. Издалека показалось несколько человек, одетых в лёгкие пальто, длинные штаны и высокие грязные сапоги. На плече у каждого из них висела небольшая сумка. Половина из этих людей носила зелёные потрёпанные фетровые шляпы и эта же половина держала на вооружении короткие стволы. Карета с сильным кряхтением подъехала, после чего паладин выпрыгнул со словами:

— Эти в Штрульте копались. Без понятия что они там делали, но ребят мы нашли, — он постучал в окно — вылезайте, белобрысый, оставь доспехи здесь, они тебе не понадобятся.

Густав вместе с Глейцом и Йереваном подошли к группировке вооружённых ребят, затем первый дал команду и все вышеперечисленные ушли вслед за ним. Лёгкий ветерок заставлял развеваться длинные волосы (их носила большая часть). Вчерашним днём было куда жарче, эта духота не исчезла даже в ночном Штрульте. Кучер дал паладину напоследок немного сигар и свёрток бумаги. Карета простояла в бездействии некоторое время, после чего поехала обратно.

Теперь этой большой группе предстоит идти пешком без какой-либо помощи кучера. В период ходьбы молчание стояло самое что ни на есть мёртвое, однако Густав всё-таки разбавил обстановку:

— Ещё километр пройдём, а там уже и до лагеря рукой подать.

Оставшийся километр больше никаких слов не было, прошло менее 20 минут и герои на месте. Этот самый лагерь представлял из себя одиноко стоящий домик-хижину, но никак не лагерь. Так его называли потому что-либо проще, либо так надо и всё. Встречать их никто не стал, чисто из безопасности. Проживая здесь не всегда сможешь отличить своего от врага. Хозяином усадьбы являлся молодой Бинго Чердин, приходящийся Густаву близким другом и бывшим союзником, пока не был отправлен обратно домой после потери двух ног.

Дом Чердина был скромный: лишь один этаж, да и тот по размеру не больше гостиной с мелкой кухней. Окон всего 3 штуки, и на каждом стоит решётка. А снаружи хижина сделана из брёвен, крыша из соломы. Достаточно было приблизиться к хижине менее, чем на десять метров, чтобы услышать шум и гам солдат в сопровождении с плясками.

Три стука в здоровенную старую дверцу заставили балаган прекратиться.

— Бинго, мы здесь! — выкрикнул Густав.

— Неужели ты, Канас, пришёл? Открыто, заходи, родной! — донёсся пьяный голос изнутри.

Внутри за длиннющим шикарным столом сидело порядком 8 человек, каждый из которых — вояка, за исключением Бинго. Из угощений осталось немного фруктов и стаканчик воды. Под столом стояло 8 бутылок вина и все они выпиты. По центру сидит жирный бородатый парень с грязной шевелюрой до плеч и короткой бородой. Слева от него сидели: два бойца средних лет, видимо братья; один из них в зелёном мундире, другой — в синем. Их звали Гвидо (тот, что в синем) и Квади. Далее сидели совсем юный малец лет 15, с короткими золотистыми волосами, старикан, который на удивление всё ещё мог дышать в силу своего возраста. Справа от толстяка расположились два пехотинца, и их командир; каждый из них мало чем друг от друга отличался в одежде, причёской только их и можно различить. У пехотинцев обоих она не слишком длинная в отличие от лысого командира. На одной из полок, что стояла подле стола, сидел безногий Чердин. Сам человек с виду опрятен, борода аккуратно брита, волосы до подбородка мытые. Бинго носит бежевую рубаху с короткими рукавами и несмотря на пьяное состояние, больше похож на человека, чем остальные.

— Кхм! Лемми, отнеси-ка меня к нашим прибывшим друзьям — обратился он к жирному в центре стола.

Лемми ели как приподнялся и закинув Бинго на плечи, как ребёнка, подошёл к паладину.

— Вижу, Густав, ты за последний месяц многовато повидал, хорошо, что я ужасы войны вряд ли ещё встречу, надеюсь, что и выстрелов я больше не услышу.

— Да-да. Не хочу это обсуждать, мы прибыли нажраться как следует, а завтра будем решать, что сделаем с этими двумя — он указал на Глейца и Фромгара.

— Ой, ой, это интересно. Хорошо, вам мы что-то отдадим. Квади, — Лемми вместе с Бинго повернулся к мужичку — что у нас осталось?

— Ээ, так мы же это, разве не выпили всё? Ик, боюсь, что им не осталось ничего.

— Идиот ты проклятый, я же говорил тебе, что надо хотя бы бутылку оставить!

— Но ведь сам выпил эту последнюю бутыль! — вмешался старик.

— Заткнись, старый ты мудила, гад, стоило тебе вообще здесь появляться? Да ты, сукин сын, кроме жратвы за счёт других ничего не хочешь и не можешь!