Чужая игра для Сиротки

— Говорят, — Примэль почти что шепчет мне на ухо, — наш злой герцог Нокс официально с ней обручен.

Рэйвен… обручен?

У него есть невеста?

Плачущий, меня сейчас стошнит.

— Тебе плохо? — В голосе Примэль звучит беспокойство. — Ты как-то внезапно побледнела. Или это… ну… из-за приезда этой дамочки?

Мне хочется держать лицо, но для этого, кажется, уже слишком поздно.

Я уже позволила чувствам взять над собой верх.

Непростительная глупость!

И меня не оправдывает даже то, что я позволила несвободному мужчине прикасаться к себе… самым разным образом. И — Плачущий, прости! — даже несколько раз допускала мысли о том, чтобы… позволить герцогу Ноксу себя поцеловать.

— У меня немного болит голова и плечо, — пытаюсь спрятаться за банальной отговоркой. — Мне до приезда этой… как ее там… графини, нет никакого дела.

Хочется добавить, что вообще впервые о ней слышу, но, скорее всего, настоящая герцогиня в курсе, кто эта женщина, раз она является важным связующим звеном между Артанией и Летающими островами. Крупным вельможам положено быть в курсе таких вещей.

— Говорят, у них была очень романтичная история знакомства! — никак не уймётся Примэль, а я даже не могу встать из постели, чтобы избавить себя от необходимости все это слушать. — Она тайно перебиралась через линию фронта с маленьким караваном, на который напали варвары. Герцог с отрядом оказались рядом и отбили леди Рашбур и пару ее гувернанток. Герцог прикрыл графиню от пули собственной грудью, и едва не лишился жизни!

Примэль изображает смертельную рану и падает на кровать, притворяясь мертвой.

Потом, выждав мгновение, хитро приоткрывает один глаз и смеется, запихивая в рот следующий леденец.

Если бы не гадкий осадок от внезапно вскрывшейся правды, я бы с радостью посмеялась над сценкой, тем более, что разыграна она мастерски.

Но на этот раз я еле выдавливаю улыбку и снова притворяюсь смертельно уставшей.

— Прости-прости, — моя внезапная подруга деликатно пятится спиной к двери. — Я обязательно приду к тебе после бала и расскажу все-все-все! Поверь, после этого ты будешь думать, что сама там была!

— Спасибо, Примэль, — сдержано улыбаюсь в ответ.

Только когда дверь за ней закрывается, и я слышу затихающие вдали шаги, позволяю себе выразить чувства — со всей силы вбиваю кулак здоровой руки в покрывало, подушки и все, до чего могу дотянуться.

Невеста!

Говорить другой женщине «Я собираюсь вас поцеловать», будучи при этом глубоко обрученным мужчиной — это верх цинизма и подлости!

Моя злость так велика, что, если бы я знала о существовании «чудесно спасенной графини Рашбур» до того, как герцог отбил меня у призраков, я бы лучше позволила им высосать из меня душу, чем теперь быть обязанной ему жизнью.

Глава шестьдесят четвертая: Герцог

— Рэйвен, отрада души моей, ты меня порой несказанно радуешь своими, как бы это получше выразиться… — Химер прикладывает к губам когтистый палец, изображая глубокую озабоченность поиском подходящего слова. — Вот — иногда, вот как сейчас, ты поразительно человечен.

— Бывает, — отвечаю своим этим односложным «понимай, как знаешь».

— Платье? Ты серьезно? Да еще и для кого!

На это я просто удобнее разваливаюсь в кресле и протягиваю ноги поближе к камину.

Ситуация на самом деле нелепая, если не сказать — идиотская.

Вместо того, чтобы радоваться отсутствию мелкой герцогини на балу — ей там точно не место! — тащусь в салон к Сайферу и знатно трачусь на наряд и прочую женскую шелуху: туфельки, чулки, и целую гору чего-то еще, любовно упакованного в большие, средние и маленькие коробки из золоченого картона с шелковыми бантами.

— Эта девочка — часть какого-то твоего плана? — Химер бродит где-то позади меня — слышу, как гремит ящиками бесконечных шкафов у себя в кабинете, пока я грею ноги и наслаждаюсь возможность отдохнуть от бабской суеты, которой Черный сад пропитан чуть более, чем полностью. — Или ты нашел в ней что-то более интересное?

— Ты о чем? — прикрываю глаза в надежде хоть ненадолго вздремнуть.

— Ну… — Сайфер тянет эти две буквы, словно последнее слово перед повешеньем.

Я его слишком хорошо знаю, чтобы не придать значения даже такой детали.

— Что еще? — Видимо, выспаться мне не судьба.

Полночи я провел около двери лекарской — как побитый пес караулил, пока старая лекарка соизволит явится и сказать, что жизни Матильды больше ничего не угрожает.

Потом, злой на весь свет, битый час допрашивал гвардейцев, которые караулили ее комнату. В особенности того, с перевязанной рукой — Орви Маклина.

Пацан долго держался, но в конце концов пара крепких ругательств и мое коронное бешенство выбили из него дурь.

Так я узнал, что кто-то испортил всю одежду мелкой герцогини.

И что маркиза Виннистэр «забыла» отправить письмо в ее родовой замок, чтобы оттуда прислали подобающий королевскому балу наряд. И что именно по этой причине герцогиня, вопреки запрету, покинула комнату.

Маркизу я оставил «на сладкое».

Хотя для нее, надеюсь, будет «приятным сюрпризом» узнать, что на королевский бал она никак не попадет, потому что срочные и неотложные дела будут требовать ее личного присутствия на другом конце Артании.

— Может скажешь уже, что за намеки? — повторяю вопрос, наслаждаясь тишиной и покоем.

— Обязательно должен быть какой-то подтекст? — фыркает химер и вкладывает мне в ладонь тяжелый серебряный кубок.

Открываю один глаз, рассматривая филигранные фигуры по внешней части серебра чаши — шипы, рога, кости.

Проклятый Хаос, откуда он в мелкой дряни?

Я сломал себе всю голову, пытаясь найти хоть какое-то вразумительное объяснение тому, что видел, но тщетно. Мне оставалось либо признать, что я схожу с ума и вижу то, чего нет, или что мой великолепный ум не в силах одолеть эту загадку.

Своим глазам я доверяю, хотя предпочел бы потерять зрение, чем способность расковыривать истину, как бы глубоко она не была зарыта.

— Я знаю тебя… уже сколько? — Сайфер усаживается в соседнее кресло, мы, не глядя, чокаемся, и делаем по глотку.

Вино у него как всегда отменное — бодрит и разгоняет меланхолию. Главное, не забыть, с кем я пью, чтобы не проснуться утром в каком-нибудь борделе. Эвин не простит мне отсутствие на балу, а я не прощу себе, если не увижу мелкую заразу во всех тех шелках и лентах, за которые отвалил столько, сколько в жизни не тратил на себя самого.

Старею я что ли?

— Лет двадцать? — отвечаю наобум. Правда не помню, когда мы с этим рогатым познакомились.

— Восемнадцать, — поправляет химер. — Я помню, как умер Дарек.

Приоткрываю один глаз, разглядывая носки своих сапог.

Еще бы кто-то из нас забыл ту ночь.

Точно не я.

— Ты когда-нибудь думал, что ребенок Л’лалиэль однажды заявит права на престол?

— Ребенка нет, Сайфер, — чеканю каждое слово, и непредусмотрительно запиваю гадкое послевкусие прошлого парой жадных глотков.