Чужая игра для Сиротки

— Оставь эти телячьи нежности, Ив, — говорю сухо. — Ты же знаешь, что со мной эти ужимки не работают.

— Может, я просто соскучилась, — корчит капризный тон, но на меня это и раньше никогда не действовало, а теперь, когда голова занята другой — тем более. — Я слышала, у тебя снова проблемы. Ума не приложу, почему бы просто не скрутить девчонку и не заставить ее замолчать.

— Воображаешь, будто я собираюсь делиться с тобой своими планами? — спрашиваю я, хоть на самом деле мне вообще не интересен ее ответ.

— Его Величество за тем меня и пригласил, Рэйвен. Мы будем отличной командой. Надеюсь, — ее пальцы выразительно царапают внутренность моего предплечья даже через одежду, — не только как верные слуги Короны, но и как люди, которым давно пора дать брачные клятвы.

Мне тяжело сдержать смешок в ответ на ее слова о брачных клятвах.

Это как будто сказать безногому, что он засиделся и пора бы начать ходить, просто потому, что уже пора.

Ивлин как всегда фыркает.

Она никогда не поймет, что некоторые ее желания никогда не исполнятся не потому, что она прикладывает к этому мало усилий, а потому что ее желания — бред сивого мерина.

К счастью, хоть от руки ее избавляться не приходится — она убирает ее сама, демонстративно отодвигаясь на расстояние нескольких шагов.

— Ты нарочно делаешь мне больно, каждый раз показывая, как мало я для тебя значу? — Она видимо еще не решила, стоит ли в этой ситуации расплакаться или закатить скандал, поэтому в ее голосе звучит неприятная фальшивая нота. — Что бы я не делала, как бы снисходительно не относилась к твоим… похождениям, ты все равно лучше будешь торчать среди выводка тупоголовых девок, чем свяжешь себя узами с самой достойной, но, конечно, единственной.

— Насчет самой достойной я бы поспорил, — говорю без намека на шутку.

— Никогда не перестану удивляться глубине твоего воспитания, Рэйвен. — Она кривит губы, и я снова вспоминаю тот день, когда позволил втянуть себя в аферу под названием «помолвка».

— Ив, меня подводит память или это ты умоляла меня стать твоим «фиктивным женихом», чтобы маркиз Альборо перестал трясти вокруг тебя своими старыми сединами?

— С тех пор мы множество раз нарушили все, что было «фиктивным»!

Нужно отдать ей должное — за словом в карман не лезет. Ну, почти никогда.

— И… кажется, ты не была против того, что мы немного отошли от протокола, — улыбаюсь в ответ, вспоминая, не без удовольствия, пару особенно пикантных «нарушений».

— Немного?! — Она краснеет, моментально вспыхивая, как спичка. — Тот месяц… И та неделя… Да как ты…!

Когда Ивлин злится, ее лицо похоже на испорченный фрукт, который на ветке смотрится вполне созревшим, но стоит тронуть пальцами — и там оказывается какая-то очень печальная мягкая, перезревшая и даже местами подгнившая сердцевина.

В отличие от злого личика Матильды, которое как будто подсвечивается изнутри.

Некстати вспоминаю с каким выражением лица она хлестала меня подвязкой по роже, и испытываю острое желание вернуться в Черный сад, отыскать ее комнату и зубами стащить с нее каждый чертов предмет туалета. Все, до последней нитки.

Возможно, это станет лучшим приключением в моей жизни? И гори все адским пламенем?

Желание воплотить эту мету так велико, что я бросаю всякие попытки ему сопротивляться.

И даже не оглядываюсь на Ивлин, когда она что-то громко кричит мне вслед.

У меня даже есть повод заявиться к мелкой заразе — как минимум отчитать за то, что пренебрегает королевским приглашением без видимой причины. Ведь теперь у нее точно есть в чем пойти.

И, в конце концов, это она первая пыталась меня поцеловать.

А я как дурак…

Я останавливаюсь в широкой, украшенной дурацкими цветами арке, потому что главная дверь в танцевальный зал распахивается, и двое лакеев галантно кланяются в пояс, пропуская только что прибывшую гостью.

Мой нос жадно втягивает звонкий, но совершенно ненавязчивый аромат цветов — легкий, неуловимый, как утренняя роса под ярким солнцем.

А потом взгляд очерчивает фигуру в нежном розовом платье.

Тонкие белоснежные плечи, изящные руки, талия, какой, кажется, просто не может существовать в природе у реальной женщины — разве что у феи из детской сказки.

Светлые волосы тяжелыми волнами по плечам и спине, украшены живыми цветами.

Все явились с катакомбами на голове, но эта девушка — она как будто решила посрамить теперешнюю моду… и та, я уверен, сейчас кусает локти.

Оркестр стихает, скрипки и виолончели одна за другой нескладно обрывают мелодию.

И во внезапной тишине слышны лишь аккуратные, но уверенные шаги.

Поступь хрустальных каблуков по начищенному, как зеркало, мрамору.

Матильда Лу’На все-таки приехала.

И все то, что я выбрал для нее как будто с самого начала было создано именно для нее!

Может, проклятый химер снова раскидывает свои любимые гадательные пуговицы, потому что это платье как нарочно торчало у меня на перед носом, готовое и прекрасное — я пришел именно за ним, а остальные тряпки просто взял в нагрузку, вдруг вспомнив, что женщины падки на мужскую щедрость.

И чем больше я об этом думаю, тем сильнее убеждаюсь, что какие-то высшие силы явно выбрали меня пешкой в своей игре, потому что это все слишком правильно, чтобы быть просто совпадением.

Это платье принадлежало Матильде задолго до того, как я его купил — теперь это совершенно очевидно.

Как и то, что с ее появлением в танцевальном зале не остается девушки красивее.

И мне приходится отступить обратно в тень, потому что Эвин, стряхнув с себя внимание Вероники Мор, уже направляет шаги в сторону Матильды.

Уверенные шаги мужчины, который уже выбрал женщину для главного события вечера.

Тьма и злость обволакивают меня изнутри, когда они останавливаются друг напротив друга, и долго молчат, как нарочно разогревая любопытство в присутствующих.

«Он ее не выберет, — шипит мой внутренний голос, — иначе это станет слишком большим скандалом».

Ее отец желал свергнуть Эвина с престола и если бы не моя бдительность, герцог Лу’На воплотил бы свой замысел.

А теперь его дочь сама замешана в какой-то темной истории с теми, кто не прочь подбить стул под Артанией.