Чужая семья генерала драконов

Обняв, Вегарт прижал меня к себе. Его медленные поглаживания вдоль позвоночника успокаивали и приносили облегчение.

— Нужно было хоть какое-то питье принести, — сокрушенно прошептал он. — Хотя бы воды в кружке.

— Нет, — прохрипела с трудом разгибаясь. — Всё хорошо, я переоденусь сама.

Он недовольно скривил губы, но, подумав немного, кивнул и поднялся. На колени мне легла простая плотная льняная рубашка. Мягкая и длинная.

— Я посмотрю, как там парни справляются. Из Льюиса — отвратительный кашевар, — с этими словами Вегарт вышел.

Он дал мне возможность сменить одежду без своего присутствия, при этом оставил последнее слово за собой. Такое решение меня более чем устраивало. Посидев немного, опомнилась и, скинув нижнюю рубашку, отбросила её к ширме. От нее и правда несло тиной. Взяв мокрое полотенце, немного протерла живот и грудь, а после протянула руки в мужскую рубаху.

Она оказалась мне велика.

Ворот съехал на одну сторону, обнажая плечо. Я поправила, но теперь опасно выглядывали женские прелести. Смутившись, вернула как было — набок.

Поднявшись, поправила подол. Качнулась, стоя в тазу.

Опустилась обратно на матрас. Замерла. Ну и куда себя деть? Хорошо хоть вечер: отдыхать днем — дело непривычное.

Нет, болеть я не умела. Голова кружилась, в висках стучало. Не сильно, скорее я бы назвала эту боль — нудной и раздражающей.

В уголках глаз снова собрались слезинки. Наверное, просквозило. Пока летели, ветер всё время в лицо дул. Я представила не несколько часов такого полета, а день. А потом ночь на земле. На каком-нибудь пятаке, окруженном водой. И не ясно, а будет ли ещё этот клочок суши с утра или проснешься в луже. Ужас!

Нет. Такое даже я не выдержу.

На кухне что-то загремело. Мужчины! Да когда они умели справляться с котелками?

Нужно было всё же пойти и приготовить ужин, а заодно и всем запарить травы.

Вытащив стопы из воды, снова поднялась и медленно пошла к ширме. Но она сама распахнулась у самого моего носа. На меня с некоторым удивлением уставился Вегарт.

— Тебя куда понесло, женщина? — Он одной рукой обхватил меня за бедра и поднял. — Да что же ты такая неугомонная? — проворчал, возвращая в постель. Опрокинув меня на подушку, он поставил на стол кружку, которую держал в другой руке. — Грета, я тебя очень прошу — уймись и выспись. Обещаю — за это время не рухнет изба, не замерзнет Юниль, не останутся все голодными. Или чего тебя в коридор вымело?

— Руни ужасно готовит, — как-то виновато призналась. — После него всегда погром и каша вместо супа.

Генерал улыбнулся. Покачал головой.

— Знаешь, я, наверное, как и любой другой дракон, часто представлял, какой будет моя истинная. Глядя на жён друзей, бывало, морщился. Есть одна вещь, которая меня порой сильно раздражает в женщинах — напускная слабость. Напоказ. Чтобы муж бестолково вокруг крутился на потеху окружающим. Эти обмороки на пустом месте. Ах, дождь, как же я пойду — платье ведь промокнет. На ручки меня! Помогите, спасите! Ах, мне дурно! — Вегарт заверещал высоким голосом. Это оказалась для меня настолько неожиданным, что, выпучив глаза, прыснула со смеху. С такой стороны этот мужчина мне ещё не открывался. — Вот-вот, — он закивал, услышав мой хохот. — Иногда я представлял, что такая достанется и мне. И каждый раз мысленно разжимал руки над лужей, непременно самой глубокой. А когда увидел тебя в том овраге... Аж засмотрелся. Ты с такой уверенностью выбиралась из него. Смело мне дерзила, такой яркий огонек в зеленых глазах. Я тогда подумал — эта и сама любого на себе через все беды перетащит. Ты сильная и смелая. Надежная, не создающая проблем там, где их нет. Удивляет меня только одно — почему ещё никто не смог разглядеть в тебе истинную? Что же я такого сделал хорошего, что боги скрывали тебя от остальных, храня для меня?

Смущенная его словами, не знала, куда себя деть. Мне понравилось, что он сказал. Я хотела быть такой — сильной и смелой. Боялась быть слабой. Обузой. Никчемным придатком.

И всё же...

— Кажется, генерал, ты готов был удавиться только от одной мысли, что я окажусь твоей истинной.

— Да я вообще вечно страдаю от своего длинного языка, который порой такое выдает, что подоспевшие после здравые мысли в обморок падают, — он подошел ко мне и помог сесть, подняв повыше подушку. — Признаю — сболтнул ерунду. Волков действительно не любил, а тут такая женщина и на тебе — их племени. Любой раздражаться будет. Да и нравится мне тебя на эмоции выводить. Тогда ты хоть как-то на меня смотреть начинаешь, а не просто мимо проходишь.

На кухне опять загромыхало и раздалась отборная брань в исполнении Льюиса.

— Косорукие, — Вегарт обернулся на ширму. — Неужели так тяжело просто положить кусок мяса в котелок и залить его водой? На полевую кухню отправлю обоих. Там быстро нужные навыки привьют. Дурни!

Глава 24

Стук. Сквозь вязкий омут поверхностного сна, граничащего с бредом, я слышала, как крупные капли дождя тарабанят по крыше и окнам. Яростно. Не прекращая ни на мгновение. В этом шуме не было порядка. Стук то нарастал, то немного стихал. И в эти минуты слышно было, как задувает ветер. Его гул холодил душу. По коже пробегали мурашки.

«Сквозняк» — шепнул внутренний голос.

Дует через оконную раму. Выстужает и без того холодную комнату. Нужно подняться и подкинуть дровишек в печь.

Нужно, да. Но я не могла.

Новый порыв ветра, скрежет по стеклу.

Ветка. Деревья может вырвать с корнем. Главное, чтобы ничего не упало на нашу ветхую крышу. В комнате, где спит Юниль, наверняка уже капает с потолка. Нельзя ей там находиться. Сильнее захворает.

Перенести бы малышку на кухню. На сдвинутые лавки. Там и тепло, и сухо.

Эта мысль показалась мне замечательной, но она плавала где-то в подсознании, а я не могла разлепить тяжелые веки. Пошевелить рукой, чтобы просто укрыться лучше. Мне было холодно. Трясло. Ноги закоченели.

Мне чудилось, что я лежу среди снегов. Из-под белых шапок частично выглядывали серые холодные камни. Надгробия. Протянув руку, я попыталась откопать надпись, но ничего не выходило. Ладонь проваливалась в никуда. Будто я хватала воздух. А камень, вот он перед лицом. Мертвый и холодный.

— Грета... — голос мужчины будто витал вокруг меня. — Открой глаза. Я прошу, проснись.

Открыть? Но я и так не сплю. Разглядывая могильный камень, силилась вспомнить имя своей матери. Ведь я его знаю. И никогда не забуду. Вернее, только оно со мной и осталось. А лицо? Нет, ничего. Теплый безликий образ. Черты стерты, никаких чувств не осталось. Обнимала ли она меня? Целовала на ночь? Да... Но имя?

Клариса? Нет, так звали другую. Тоже умершую в той же комнате. Но позже. Значительно позже.

На мгновение мне стало страшно. Неужели я забыла? Нет, я не могла. Снова потянувшись, чтобы убрать снег от надгробного камня, натолкнулась на пустоту. Будто не было ничего передо мной. Всё иллюзия. Но как... Ведь так холодно и мокро. Я помнила, как однажды уснула здесь же. Ещё девочкой. Тогда этот камень так же замело. Моргнув, я снова попыталась пальцами упереться в булыжник.

Эмель? Да... Мне стало легче. Снег мгновенно подтаял, открывая буквы.

Только имя, потому что не было у нее титула. Крестьянка, которой не повезло обратить на себя взор предводителя бешеных. Наивная молодая женщина, верящая, что такой сможет любить. Нет, он лишь желал. И ничего более.