Чужая здесь, не своя там. Дилогия

Однажды, меня застал и хозяин.

– Любите лошадей? – спросил он, подойдя к забору.

Эд Астел положил руки на заграждение и с любопытством посмотрел на меня.

Я все также сидела на заборе. Спрыгивать вниз и как положено поприветствовать мужчину, мне было лень. Да и он всем своим видом показывал, что такая фамильярность его вполне устраивает. К тому же именно в этом городе весь напускной лоск, манерность, которые так тщательно прививала мне эдель Фордис, стали сползать с меня, как истлевшая ткань. Хотелось вспомнить, что я не чопорная эдель, а все же дочь степей…

Он задал очевидный вопрос, но я ответила.

– Обожаю.

– А почему тогда не купите? Или все еще выбираете?

Тяжело вздохнула. Я присмотрела одну лошадку – спокойная, хоть и молодая. Кобылка по имени Звездочка мне приглянулась практически сразу. Вне зависимости от ее стоимости, позволить ее я себе не могла. Слишком много препятствий.

Мужчина проследил за моим взглядом.

– Хороший выбор, но вам не подойдет.

– Почему это? – возмутилась я.

Обидно стало за кобылку.

– Слишком мягкий нрав для вас.

Ну вот, опять моя внешность ввела в заблуждение.

Этот взрослый мужчина с уже поблескивающей в светлых волосах сединой на висках смотрел на меня так, как будто я для него открытая книга. Словно он все обо мне знает. А может сказывался опыт – эд Астел уже давно один из самых успешных торговцев в своей отрасли. Говорят, он главный поставщик коней для армии. Увы, я и сама не могла похвастаться тем, что все о себе знала.

– Отличный у нее нрав, – несколько сварливо протянула я.

Мужчина хмыкнул и продолжил расспросы.

– Ладно, раз вы так настаиваете, – зеленые глаза из-под светлых ресниц сверкнули задорно, совсем по-мальчишески, а белозубая улыбка просто ослепляла очарованием, которое ну никак не ожидалось от такого мужчины, – могу уступить вам треть цены.

Инстинкты истинного торговца у него, судя по всему, на первом месте. Решил наверно, что я торговаться буду…

– Да хоть за бесплатно, – вздохнула я. – Мне ее держать негде.

Эд Астал перевел взгляд на лошадь, чуть прищурил глаза, как будто что-то прикидывал.

– Хорошо! – Он звонко хлопнул ладонями по ограде. – Как насчет аренды?

Я все-таки спрыгнула с забора, чуть не зацепившись за него юбкой. Мужчина хотел меня подхватить под руку, но я вовремя отступилась. Правда, при этом больно стукнулась спиной о заграждение. Конезаводчик поморщился, но ничего говорить не стал.

– Сколько? – деловито поинтересовалась я.

– Двадцать скалдров за день.

Растерялась. Это же слишком дешево! Но он вроде не шутит. Еще раз заглянула ему в глаза. Теперь он смотрел на меня чуть с высока. Может он рассчитывает, что я влюблюсь в лошадку и все равно ее потом куплю? Вот уж вряд ли.

– Я согласна! – Неожиданно для себя я протянула ему руку – закрепить сделку рукопожатием. Несмотря на очень теплую погоду, перчатки я не снимала.

Звездочка и впрямь оказалась смирной и до неприличия послушной. Теперь мои прогулки охватывали значительно большие расстояния. Холмистая местность вокруг Геделрима радовала яркостью и красочностью пейзажей. От этих прогулок я получала ту скупую радость, которой мне крайне не хватало.

По большей части я все же сторонилась людей, практически ни с кем не общалась и уж тем более ни с кем не сближалась. Одиночество на пользу мне не шло. Нервозность, раздражительность, уныние и упадническое состояние – все это чередовалось в моих перепадах настроения. Лишь изредка появлялся какой-то подъем, когда я вдруг находила интересную книгу, например. И тут же пропадало, стоило только выйти из библиотеки.

Моя нелюдимость давало мне только одну выгоду – видений больше не было. Хотя выгода только мне, не потенциальным спасенным…

Чтобы совсем не сойти с ума от острых приступов одиночества, все чаще одолевающих меня, я придумала для себя небольшое избавление, точнее подобие него. Приходила в чайную на летнюю террасу, садилась в дальний угол, из которого просматривалась вся площадка, и в то же время находилась как бы в стороне.

Разнообразные сценки, кусочки из чужих жизней проносились передо мной. В этом шумном, ярком городе и люди в большей степени были такими. А я была словно случайной посетительницей, вдруг нечаянно оказавшейся тут.

В моем уголке меня никто не беспокоил. Пока однажды ко мне неожиданно не подсел молодой человек.

– Я присяду?

Ответ ему и не требовался – он дружелюбно улыбнулся и сел напротив.

От возмущения я даже не знала, что сказать. Вот это наглость!

– Я тебя сразу узнал, еще когда весной мы случайно встретились. Вот только подойти и заговорить не решился тогда. А тут случайно заглянул сюда, смотрю – ты сидишь. И вот. – Мне была послана еще одна улыбка.

Как ему только не надоедало так много и часто улыбаться?

Парень смотрел на меня как на знакомую, а я его не узнавала. Да и вообще, растерялась от такого напора.

– Времени прошло немало. Немудрено, что ты не узнаешь. Поэтому представлюсь…

– Лучше бы и сразу с этого начать! – оборвала его возмущением.

Моя вспышка негодования ничуть парня не задела. Наоборот, он улыбнулся еще шире, хотя куда еще. А злость во мне вскипела только сильнее.

– Ленсвен Гаустоф.

Несколько секунд я непонимающе на него смотрела. И что? А потом…

– Лени-короткие-штанишки! – выпалила я, не сразу сообразив, что именно воскликнула.

Память выдала это, и я тут же поделилась.

Ой, неудобно-то как. Даже ладонью рот прикрыла.

Ленсвен хохотал. Громко, задорно, привлекая внимание посетителей чайной. Мне же лишнее внимание было ни к чему – никогда его не любила.

– Прости, я не хотела…

Парень перебил меня сам:

– Все нормально. Тем более так оно и было. Сейчас-то я ношу нормальные штаны. – Он вытер слезы, выступившие от смеха и махнул рукой, указывая на край своих брюк.

И впрямь – длина что надо. А когда-то…

Ленсвен Гаустоф – мой дринский сосед. Много лет назад, когда ему было около четырнадцати лет, он резко пошел в рост. Худощавый паренек вытянулся настолько, что его любимые штаны стали ему весьма коротки. Ленсвен категорически отказывался их менять на более длинные. Так и ходил – несколько пар брюк и все короткие. Почему отказывался пошить нормальные? Говорил, что и эти устраивают. И это притом, что он сын вполне себе обеспеченного человека – полковника Гаустафа.