Чужие миры

— Тримейн — или Иртон?

– *Наш сын, конечно. Уехала беременной, вернулась с младенцем. Хорошо хоть тебе сказать успела...

Джес фыркнул.

Потом подтянул Лилиан повыше, уложил на себя и посмотрел супруге в глаза.

— Лиля, родная. Я не буду спрашивать, что у тебя было. Как было... я счастлив, что ты жива. Что ты вернулась. Остальное меня не интересует.

Лиля опустила глаза.

— У меня был один момент, Джес. Но я о нем не жалею.

— Значит, и я не пожалею.

— Не любовь. Ты не понял...

Лиля знала мужскую психологию. И даром ей не нужно было рассказывать мужу про Лофрейна. Слишком уж там много всего было намешано.

И что-то ей подсказывало, если секс ей Джерисон и простит... бывает ведь!

Просто их с Тони бросило друг к другу, в горячке боя, в затмении ума... это бывает! После битвы и не так людей коротит!

Но сцену на поляне...

Можно простить женщине измену, если эта измена для нее, как стакан воды. Вот случилось... разово и больше не повторится. Безвыходная ситуация была. Не насилие, но близко к тому.

Но когда Лиля дала Энтони надежду...

Это было более, чем интимно. Вот такое мужу рассказывать точно не стоило. И не поймет, и не одобрит.

Так что полежит в ее вещах браслет.

И завещание полежит.

Когда-нибудь она расскажет о нем Ганцу.

Наверное...

Или не расскажет?

А вот про Кота — рассказала.

Про их несколько поцелуев, про его предложение...

Джес послушал и фыркнул.

— И это — все?

— А тебе мало?

— Солнышко, даже если бы ты с ним спала, я бы и ухом не повел. Главное, что ты вернулась ко мне.

— Мы вернулись.

— И за сына тебе огромное спасибо. Я столько хотел бы сказать, любимая. Столько всего... иногда мне кажется, что у меня сейчас сердце разорвется. От любви. А слов — нет. Наверное, таких слов еще не придумали.

— Придумали. Я тебя люблю.

— Я тебя люблю...

>:<

Миранда погладила недовольного Нанука.

— Солнышко, потерпи. Маме с папой надо побыть одним. Наедине.

Пес был явно недоволен. И ухом дергал. И намекал, что в коридоре, под дверью, а лучше, в спальне, под кроватью... разве кому-то может помешать маленькая собачка? Он же такой тихий, незаметный, почти как болонка, и даже на кровать лезть не будет, и вообще...

Поймите же его!

И впустите!

Мири гладила мохнатые бархатные уши собаки. Счастливой собаки...

— Завтра. Все будет завтра...

Нанук был согласен. Но сегодня же лучше? И вообще, это завтра уже наступило...

Мири улыбалась, глядя в окно.

Мама дома.

Разве теперь что-то может быть плохо? Теперь все точно будет замечательно...

*

Авестер, Берма.

– Лари! ЛАРИ!!!

Марион похлопала девушку по щекам, брызнула водой в лицо. Она сильно испугалась.

384

Пару минут назад Лари засунула в печь очередной противень с коржами. А потом вдруг побледнела, пошатнулась...

И осела на пол, бледная, как мел.

— Оххх...

— Как ты себя чувствуешь?

— Отвратительно, — созналась Лари. — Голова кружится... мне плохо!

Марион коснулась запястья подруги.

Жара нет. Пульс сумасшедший но постепенно он утихает. Лари приходит в себя, на бледные щеки возвращается румянец.

— Голова кружится.

— А не тошнит? — коварно уточнила Марион.

— Эммм...

— Или на солененькое тянет?

– А...

— Или на сладенькое?

Лари вспомнила, что недавно слопала несколько вяленых рыбин.

Вкусно...

Рыбки тут же захотелось еще сильнее, аж в животе заурчало. Она прижала руку к внезапно взбунтовавшемуся желудку... и все поняла.

— Я... ты... я — беременна?

Марион улыбнулась.

— Лари, я думала, ты поняла.

— Но я же... я никогда...

— И что?

— Я думала, что бесплодна, — хлюпнула носом Лари.

Настроение менялось от хорошего к плохому — и обратно. Вот и сейчас, она поняла, что не бесплодна, но слезы сами собой потекли из глаз.

— Зайка, милая, то, что у вас с первым мужем не было детей — ерунда! — со знанием дела разъяснила Марион. — Мне Алия сказала.

— Алия?

— Она просила за тобой последить. Так часто бывает, мужики тоже гнилые попадаются.

Лари прижала ладони к загоревшимся щекам.

— Так я...

— Действительно забеременела. Коул будет счастлив.

Лари расцвела улыбкой.

— Да... ой, правда!

Марион поцеловала молодую женщину в щеку. Помогла подняться с пола, отряхнула платье,

— Лари, я думаю, что тебе надо подняться наверх. И полежать.

— Вот еще! — возразила девушка. Но ее тут же шатнуло в сторону, и она вцепилась в стол.

— Вот! — подняла палец Марион. — Алия говорила, что у тебя может такое быть.

— Она знала?

Не знала.

Но предполагала. Выбрала самые гадкие из болячек и рассказала Марион. Токсикоз, такая зараза!

— Она говорила. И кое-что оставила для тебя.

Коробочка с нюхательными солями была на месте. Принести — пара минут, и Марион торжественно вручила ее Лари.

— Алия сказала — не расставаться. Первое время точнЛ..

Едкий запах прояснил мозги. Лари потерла лоб.

— Кошмар какой! А долго так будет?

— Алия сказала, не меньше девяноста дней. А может, и больше, если не будешь соблюдать, что она сказала...

— Буду! — твердо решила Лари. И коснулась рукой живота, в котором зрела новая жизнь. — Обязательно буду. А если родится девочка, я назову ее Алей.

Марион хихикнула.

— А я — Лилей.

— Ты... тоже?

— Я тоже. Но я к этому лучше готова.

Лари покосилась на талию подруги, по которой еще не было ничего заметно. Посмотрела на себя...

— Невероятно!

— А ты представь, как будет счастлив Коул!

Лари хлюпнула носом. Один раз, второй...

Слезоразлив продолжался, пока о себе не заявили несчастные коржи. Спасти их, увы, не удалось.

Коул Патни был счастлив!

А если чуточку забежать вперед — Алия у Лари все- таки родилась. Четвертой по счету, после троих шкодных и весьма вредных мальчишек. Точно так же, как и Лиля у Марион. Но та, как более опытная, ограничилась еще двумя детьми. Девочкой и мальчиком.