Чужое тело

* - кличка первого и последнего президента СССР, Михаила Сергеевича Горбачева.

Ну, где подгонка, там и изготовление, верно же?

Встретили там меня на высшем уровне. Охранник посторонился, из конторки на меня глянул странного вида тип в кожаной куртке, молодой совсем, лет пятнадцать на вид, не больше, продавщица профессионально-тепло улыбнулась, а когда увидела кольцо, то её улыбка стала чуть напряженной.

– Вячеслав Брониславович, это к вам!
– Сказала она в полуоткрытую дверь подсобки.

– Так не держи на пороге!
– Ответили оттуда.

Вячеслав Брониславович оказался суховатым мужичком лет где-то за полтинник, с аккуратно подстриженной шевелюрой и запыленными, буквально черными рукавами рубашки. На лбу у него висел какой-то прибор, с линзами и очками, и даже с фонариком. Нос с горбинкой, глаза черные и быстро бегают с одного предмета на другой, и удивительно ловкие руки пианиста с тонкими пальцами.

Ну, тот ещё "Брониславович", скорее, "Израилевеч".

– Ну?
– Без предисловий спросил он меня.

Я показал кольцо.

– Пройдемте.

Прошли в мастерскую, не очень большую комнатку на втором этаже, без окон. У стен громоздились шкафы с каким-то оборудованием, на облезлом столе желтого лака кипой лежали справочники, книжечки, какие-то проспекты, с изображением разных ювелирных вещей.

Мне предложили сесть на продавленное кресло, сам Вячеслав Брониславович занял место за столом, потянулся, включил шнур в розетку. Электронные весы ожили, осветили тарелку сильным белым светом от кольцевой лампы. Вячеслав Брониславович требовательно посмотрел на меня, я выложил кольцо на стол.

Ювелир длинным пинцетом взял кольцо, и положил на небольшие электронные весы. Те пискнули, показав что-то на электронном табло.

– Так-так-так...
– Быстро нажал ногтем на ободок, потом потер какой-то тряпкой, смоченной в реактиве, капнул на кольцо из колбочки, посмотрел на изменяющую свой цвет жидкость.

– Так-так-так. Откуда это у вас, молодой человек?

– Да от бабушки наследство, Вячеслав Брониславович. Времена нынче тяжелые, вот и...

Ювелир оцарапал меня взглядом, особо отметив сбитые вчера руки и задержавшись на глазах. Вздохнул глубоко, положил кольцо на подставочку, надвинул кольцевую лампу, бестеневую. Поглядел внимательно очень.

– И документов у вас, разумеется, нету?
– Спросил он снова.

– Ну, какие документы-то?

– Свидетельство о смерти, например?

– Так это-то вам зачем?
– Удивился я.

Ювелир снова вздохнул.

– Вещь уникальная, надо сказать. Пробы нету вообще, работа грубая. Что за время? Когда это сделано?

– Да не знаю... Разбирали вещи, вот и нашли.

– А родители-то знают?
– Прищурился ювелир.

– Да ещё б им и не знать!
– Махнул я рукой.
– Говорят, снеси в ломбард с глаз долой!

– Да? А может, вот прям счас им позвоним?
– Прищур стал совершенно ленинским, рука с тонкими пальцами пианиста потянулась к телефону.

Да ужо ж я тебя. Звоночек звякнул, и очень тревожный. Дядя никак решил кинуть мальчонку глупого? Ну, ужо я тебя, ужо я тебя!

– Э, дядя, да ты б ещё в Санэпидемстанцию позвонил!
– Я быстро сгреб кольцо со стола.

– В Женевский суд, в Общество защиты прав человека и в Гаагскую конвенцию лично лорду Жаду. Не нравится, так и не теряем времени, ладно?

– Ладно, но золото оставь. Я его потом в милицию отдам, на экспертизу. Выясним, где ты его взял. А потом уж позвони...

За моей спиной шаги, дверь открылась, скрипнула половица под немалым весом.

Я вздохнул, встал. Повернулся к двери, посмотрел на возникшего как по мановению волшебной палочки охранника, державшего резиновую дубинку-тонфу двумя руками. Как раз на шею набросит, и в пол вожмет. Сам так делал, знаю.

Открыл отворот куртки, показал рукоятку "Чезетты".

Глаза охранника стали квадратными.

– Ну, скрылся!

Охранника как ветром сдуло.

Повернулся к ювелиру.

– Вячеслав Брониславович, мне вас рекомендовали как человека серьезного...
– Покачал головой. Наудачу, ну да слишком хитрый этот дядя, чтобы вот просто так от меня теперь отвязаться.
– Ну а вы?

– Кто же?
– Поинтересовался дрогнувшим голосом ювелир. Рукоятку пистолета он тоже заметил. А я мысленно погладил пистолет по холке... Точнее, по черному затвору. Молодец, мой хороший! Хорошо, что я тебя взял сегодня с собой! Мы друг друга хорошо поймем, верно?

– Да какая разница-то...
– Я махнул рукой, потянулся к кольцу.
– Всего хорошего...

– Не спешите вы так, молодой человек!
– Примирительно положил руки на стол ювелир.
– Я же тоже должен знать, с кем дело имею. Не каждый день ко мне такие вещи приносят...

– Вячеслав Брониславович, ваш бычок сейчас себе пальцы не сломает, ноль-два набирая, нет?

– Нет, не сломает. Для вызова вневедомственной охраны у нас есть тревожная кнопка. Вы же должны понимать. Кольцо оцениваю в две сотни.

– Рублей?

– Каких ещё рублей? Долларов Соединенных Штатов Америки! Или вы рублями предпочитаете?

– Нет, лучше зелеными, мне зеленый цвет больше нравится. И... Пятьсот, и кольцо ваше.

– Никакого уважения к старшим! Двести двадцать, куда мне это девать? Только в переплавку...

– Да, трудно будет, но можно выдать за изделия старины глубокой... Давайте-ка за Четыреста пятьдесят, и даже спорить не буду!

– Много больно!

– Зато золото-то чище не бывает!

– Двести сорок...

– Четыреста двадцать, может, и договоримся - я знаю место, где таких штук много... Сделаю скидку!
– Тут я понял, что сказанул что-то не то. Длинный и дурной мой язык, прикусить бы тебя давно пора, а! Вот как глаза у этого типа разгорелись, не хуже чем у графа Урия...

– Молодой человек, мы не на привозе!
– Сказал ювелир.
– Делаем так...
– Он вынул и выложил на стол четыре зеленые бумажки по сто долларов, подумав, придвинул ещё одну, пятьдесят.
– Вот это окончательная цена, с условием, что вы принесете ещё. Оценивать буду по моему курсу... И душевно вас прошу, не надо ничего нести в переплавку, приносите как есть! На месте цену обсудим, уж не обижу!