Чужой Бог
Шрифт:
Соня усмехнулась, слушая эти вежливые слова и этот красивый, мягкий голос.
«Чего ещё надо, — подумала она неопределённо. — Такой вежливый жилец».
Вслух она громко (так, чтобы слышали соседи и увидели нового жильца) сказала:
— Здравствуйте.
Она повела жильца в свою любимую комнату, где стояли сервант с хорошей посудой и полированная тумбочка.
— Вот, — гордо сказала Соня.
Жилец поставил чемоданчик и сел на диван, видимо, очень довольный комнатой.
Соня испуганно посмотрела на него, потом покраснела. Краска смущения
— Здесь спит мой муж, — сказала она шёпотом. — Это лучшая комната.
Жилец встал.
— Виноват, — оказал он, чуть поклонившись. — Прощу прощения.
Соня сама взяла его чемодан и привела в маленькую комнатку за кухней.
— Это моя? — спросил жилец, улыбаясь. — Не ошибаюсь?
Соня молча кивнула. Сначала она тоже хотела улыбнуться жильцу, но потом подумала: «Пусть ему улыбается мой муж» — повернулась и пошла на кухню готовить ужин.
Вскоре пришёл её муж Михаил. Он работал на заводе грузчиком.
— Устроила парня? — спросил он, почёсывая щеку. — Он приехал на месяц из Харькова в отдел Загоруйко.
— Я не люблю Загоруйко, — сказала Соня, накрывая на стол.
К чаю вышел жилец. На нем были летние брюки и рубашечка, отчего он казался ещё тоньше.
«Такой худой, — думала Соня, стоя около мужчин и скрестив руки на груди. — Куда смотрела его мама?»
Соне было сорок лет, лицо её запоминалось выражением детской хитрости и доброты. Она была очень толста, но быстра и проворна. Она подала мужчинам пирожки с маком и сказала жильцу:
— Пожалуйста, кушайте пирог.
— Виноват, — сказал жилец, приподнявшись, — Леонид. И очень рад знакомству.
«Живое слово, — подумала Соня. — Весёлый человек». Она подала ему руку, но так неожиданно и неловко, что чуть не задела нос жильца, отчего он смутился.
— Виноват, — почему-то повторил он. Михаил приблизил к жильцу широкое скуластое лицо.
— Зачем ты извиняешься? — громко спросил он. — Разве она довольна жизнью? — Он подумал и добавил грустно: — У меня хорошая зарплата.
Жилец кивнул, допил чай и ушёл в свою комнату. Скоро и Михаил отправился спать.
Совсем стемнело. В Балту приехала ночь и нахально расселась, как старая мешочница на вокзале.
Соня ещё готовила обед на следующий день, постирала кое-что, осмотрела строго свой дворик, натыкаясь взглядом на густую темноту, потом заперла двери и села на террасе вязать. Она так задумалась, что не заметила, как на террасу вышел жилец.
Она сидела, привалившись к столу и расставив немного ноги, огромная спина её венчалась кудрявой головой, и нежности в ней было мало.
«Да, большая женщина», — подумал Леонид и подошёл к ней.
— Я не сплю, — сказал он вздыхая. — И смотрю на звезды.
Он стал медленно прогуливаться по террасе.
«Что у меня есть в жизни? — подумала Соня. — У меня есть муж и мама в Каменец-Подольском».
— Вы целый день в работе, — сказал жилец, прогуливаясь. — Для этого надо иметь крепкое здоровье.
Он зевнул и стал напевать тихий, нежный мотивчик. Сердце
Сони быстро забилось. Оно было одиноко, окружённое ленивым телом.«Это бойкий молодой человек, — наконец подумала Соня. — Это тонконогий болтун, каких много по всему свету».
Но сердце не слушалось её, оно начало болеть.
Жилец, напевая, ушёл с террасы. Соня встала и замерла, прислушиваясь. Было тихо.
— Мне смешно, — сказала Соня. — Жилец заплатит деньги за комнату. У жильца красивые глазки.
Это так мало говорило о её чувствах — привычные оценки балтских женщин. Что значат эти слова о глазках, об одежде и приличия, когда сердце начинает жечь огонь.
«Это будет утром, — подумала Соня, — ясным утром начнётся мой последний день».
Она погасила свет на террасе и вошла в дом. Лунный свет указывал ей дорогу. Она легла рядом с мужем. Михаил храпел и постанывал во сне.
«Миша, — серьёзно подумала женщина. — Я могу тебе изменить».
Михаил, поворачиваясь, толкнул её.
«Я тебе изменю, дурак», — подумала Соня.
Она дотронулась до горячей спины мужа. Но ей показалось, что она лежит рядом с чужим человеком. Она приподнялась и старалась в зыбком свете разглядеть его лицо, но не смогла.
Утром Соня встала раньше всех, расчесала волосы, натянула новый свитер и юбку. Она возилась на кухне, когда мимо неё прошёл жилец.
— Здравствуйте, — громко сказал он.
Соня усмехнулась и сразу покраснела. У молодого человека был такой внимательный и насмешливый взгляд, что Соня загородилась от этого взгляда, как от поцелуя.
Молча прошёл завтрак, рыжее солнце было свидетелем этого мучительного для Сони часа.
Мужчины ушли на работу, а Соня отправилась на рынок. Солнце согревало её, висело над ней бесконечным слепящим облаком, и Соня, чувствуя, как горит её лицо, думала: «Он подошёл ко мне и посмотрел на меня. Он наклонил лицо».
На рынке она купила много всякой снеди, самой дорогой, и живую курицу в придачу.
— Сонечка, — крикнула ей соседка Степанида Львовна, — что за наследство получил ваш муж?
Соня открыла кошелёк — он был пуст, она истратила даже те деньги, которые утаивала от мужа.
«Был поцелуй, — со злобой подумала она о жильце, для угощения которого и были истрачены деньги, — был долгий поцелуй в темноте, робкие губы мальчика, сердечная сладость».
Она сунула кошелёк в карман юбки и тяжело пошла к дому, раскачиваясь.
Курица сомлела от страха и слабо кудахтала. «Разорение, — думала Соня, — дорогая еда, поездки в Котовск и Одессу, тихий вежливый смех, я продаю шубу и брошь мамы».
Она вошла в свой дом. Жара тяжёлой пылью висела в комнатах.
«У меня взяли за долги дом, профсоюз выгнал меня с работы, я нищенка, кутаюсь в серый платок и еду к нему в Харьков», — она так ясно представила себе общий вагон, толкотню и себя с сумкой, в которую был кое-как затолкнут последний скарб, что вспотела.
«Михаил давно меня бросил, ушёл к Степаниде Львовне, и они с террасы смотрят мою любовь».