Чужой наследник 5

— Ну ты уж слишком, Олег…

— Нет. Не слишком. Просто подумай. Эта система складывалась веками. И веками ограненные находятся на вершине социальной пирамиды. Почему? Потому что могут! Могут подавить почти любое возмущение силой. И так будет, пока существуют ограненные. Большинство из них не согласятся использовать свою силу для других, не получая отдачи. Или ради абстрактной «справедливости». Политика полного игнорирования интересов бездарной части населения привела старую империю к краху. Но только потому, что в игру вмешалась другая сила. Хмарь. И ее агенты среди людей. Иначе… Мы бы до сих пор жили в те времена, когда ограненный мог убить любого простеца, просто потому что захотелось! Потому что мог. Власти Ожерелья предпринимают немало усилий, чтобы эта ситуация менялась к лучшему. Дать доступ к огранке широким слоям населения — очень рискованный шаг. Я восхищаюсь теми, кто это придумал. Альтернатива — полное уничтожение сильнейших ограненных. Чтобы остались один слабосилки, не очень опасные тренированному простецу. Вот о чем они говорят на самом деле.

— Да ты прям оракул! Тебе бы на радио выступать с пламенными речами.

— Эти речи только для своих, Оксан. И я хочу, чтобы ты хорошенько запомнила одно. Ты не с ними. Просто по факту рождения и обладания силой. Потому что, если им каким-то чудесным образом удастся победить и уничтожить нас… Их союзники из числа ограненных пойдут на компост следующими.

— Слушай, но многое, о чем они говорят, довольно правильно.

— Не сомневаюсь. Главное — видеть, что стоит за словами. Намерение. Спроси как-нибудь, как они собираются осуществлять свои мечтания. Они начнут мычать про законы, голос народа и прочую фигню. И это притом, что у их сословия нет представительства во власти. Нет, суть проста. Они думают, что, чтобы им стало хорошо, нас не должно быть. Вот и все.

— Среди них есть и благородные, и, говорят, даже аристо.

— Процент имбецилов в мире — величина постоянная, а население растет.

— Ты правда считаешь, что чувство справедливости — это что-то постыдное? Что думать о том, как улучшить жизнь простых людей, не только ограненных — глупо?

— Разве я так сказал? Единственная сила, которая способна на такие изменения это сами ограненные. Император. Кабинет. Кланы. И все, кто имеет хоть какое-то влияние в Ожерелье. Болтать о справедливости и делать жизнь подданных импер… государства лучше это две совершенно разные вещи. Ты просто не знаешь, какой беспредел царил раньше. С простаками считались не больше, чем с животными. Домашними или дикими, как придется. Вот это была несправедливость, так несправедливость. Простые люди никогда так хорошо не жили, как сейчас, поверь. И кто этого добился?

— В чем-то ты прав. Значит, ты считаешь, что помогать более слабым не зазорно?

— Слушай, ну ты меня немного уже знаешь…

— У нас сегодня собирали средства на сиротский приют. Государственный. На всякие простые вещи, вроде одеял или хорошей одежды. Ты мне позволишь внести сумму в пять тысяч алтын? Собирают по сто, но там надо…

— О чем речь! Но, прости, у меня будет условие.

— Условие? Олег!

— Ты не просто сунешь кому-то денег и убежишь. Ты проконтролируешь, чтобы эти деньги пошли именно на то, о чем договаривались. Детям в приюте. Каждый грош. Пять тысяч нас не разорят. Я бы и больше дал. Я вообще думаю про школу для огранки имеющих способности. Правда, это не на завтра задача. Ну что, принимаешь мое условие?

— Конечно. Я, кажется, понимаю о чем ты.

— Я об ответственности. Взялся — делай хорошо. И проконтролируй.

Глава 9

Бой с тенью

Поединок с наглым громилой, носящим имя Владимир Коршунов состоялся через три дня. Думаю, мальчику пришлось задействовать связи семьи, чтобы получить одобрение МпДО и храма Силы так быстро. Коршуновы были вторым по влиянию родом клана Рубин, сразу после Орловых. Я, кстати, выяснил, что их пустоголовый отпрыск забыл в Политехническом университете.

Сам Владимир происходил из побочной ветви рода, из семьи слабосилков. Уровень мастера был максимумом, которого достигали челны этого славного семейства. Как и покойный ныне Роман Соколов, к слову, он был назначен родом на роль будущего «технического специалиста», обслуживающего интересы клана. Никого поумней там, видимо, не нашлось. Впрочем, это же рубины.

Девиз клана — сила есть, а в голову я ем.

Что касается скорости принятия решения, это не форт на фронтире, а Павлоград. Подобные разрешения здесь получаются гораздо сложнее и дольше, чем на окраинах. В день перед храмами Силы проводилось один, много два поединка между родовитыми подданными. На них обычно собирались поглядеть зеваки, охотники за головами и профессиональные бретеры.

Наш с Коршуновым поединок вызвал гораздо больший ажиотаж. Проходил он во вторую половину дня воскресенья, и собрал кучу учащихся политеха с совершенно разных курсов и факультетов.

Выяснилось, что Коршунов был тем еще подонком, и год назад искалечил в поединках шестерых студентов и парочку каких-то других клановых. После этого, получив устойчивую репутацию отморозка, он назначал откупные для «оскорбивших» его людей. И те предпочитали платить. На мне он, скорее всего, собирался провести очередной «показательный урок», чтобы не забывали, чем папкин кулак пахнет. Только не понял говнюк, с кем связался. Показательный урок ждет его. И других любителей обижать скромных фокусников.

Перед поединком я все утро формировал уникальную грань. Смешал заковыристое проклятие, похищенное у Могилина-сына и «бесконечный кошмар». Ядреная штука, жаль одноразовая получилась. Не хочется даже на такого дурачка тратить. Но чего не сделаешь, ради шоу.

К положенному времени мы прибыли к храму Силы, который находился недалеко от территории университета. Площадка для поединков, была уже окружена плотной толпой соучеников, сотрудников, случайных прохожих и прочих интересантов. Где-то в толпе мелькнули синие хвостики дурковатой Марфы-Эммануэли. Рядом с границей круга я заметил Аристарха Медведева, который стоял, скрестив руки на груди и хмуро глядя не площадку. Среди небольшой группки преподавателей увидел Черепанова — моего инструктора вождения мехов. Несколько моих одногруппников, с которыми я так и не успел толком познакомиться, держались вместе, активно обсуждая будущий поединок.

Местный жрец, турмалин в годах с видимым под сутаной брюшком, поманил меня в центр круга. Я скинул на руки Августовича пиджак, взял бумажный стакан с газированным напитком, и торчащей из него трубочкой и вышел навстречу своему сопернику.

— Господа желают примирения? — спросил жрец, бросив на нас безразличный взгляд.

— Он знает условия. Десять тысяч и фокусник сохранит несломанные руки-ноги. — С усмешкой заявил Коршунов.

— Откуда у бедного фокусника такие деньги? Но у меня есть встречное предложение. Ты публично признаешь, что был неправ. я, так и быть, не унижаю тебя перед всеми собравшимися.

— Итого примирение невозможно. Артефакты, зелья, усиливающие грани, ауру запрещены. Дуэль без защитного снаряжения. Без оружия. Только магия.

— Все так. — мой оппонент вынул из кармана пузырек и капнул из него в оба своих глаза.

— Что это, молодой человек? — Спросил жрец и в голосе его прорезались твердые интонации.

— Зелье «ясного взора». Оно не входит в список ограничений. — И он с вызовом протянул пузырек жрецу, для изучения.

— Я не против. — Сказал я, насколько мог, широко улыбаясь дурачку.

Зелье от обычных начальных иллюзий ему не поможет. Но глядь-ка. Подготовился амбал. Типа защитился. Я снова паскудно улыбнулся.

— Тогда расходитесь на противоположные края круга. Начало по гонгу. Остановка по гонгу. Кто не начал или не остановился вовремя, будет дисквалифицирован для проведения поединков на год. Вам все ясно?

— Все ясно. — хором ответили мы.

После этого жрец покинул круг, а мы разошлись к его разным концам. Я протянул руку, и Августович, предупрежденныйзаранее, вручил мне деревянный пляжный шезлонг с тканевым сиденьем. Я разложил шезлонг, уселся, взял в руки стакан с газировкой и приготовился ждать. Народ зашумел. Мой соперник покраснел в тон своему камню. Медведев прикрыл рукой лицо.