ЧВК "Пересвет". Книга третья

Наши лица оказались друг напротив друга и на её белой коже вдруг вспыхнул румянец.

— Прошу простить меня, ваша светлость… — впервые за всё время нашего со Снежанной знакомства она выглядела смущенной. — Не знаю, как так получилось…

Она попыталась встать, но теперь уже мы оба были в сметане, и она снова упала на меня. Я, будучи джентльменом, попытался ей помочь, но и эта попытка оказалась неудачной — одна моя рука вдруг оказалась под её строгой белоснежной юбкой, а вторая на пышной груди. А может и вовсе не вдруг…

Наши лица снова оказались друг напротив друга и теперь щёки Снежаны не просто покраснели. Теперь их заливал густой румянец. Но в синих глазах не было и намёка на стыд.

Мои пальцы сжали её упругую ягодицу и эффект оказался ровно тем, на который я рассчитывал — бёдра Снежаны прижались ко мне чуть сильнее. Ладонь, которая всё ещё была на её груди, почувствовала, как под нижним бельём начал твердеть сосок. Назад пути уже не было — я поцеловал её пахнущие свежестью губы, добавив поцелую кислинку сметаны. Она ответила и наш поцелуй получился долгим и вот от него уже начала разгораться неподдельная страсть. Никогда бы не подумал, что холодная с виду Снежана в постели может оказаться настолько горячей!

Спустя час мы наконец выбрались из постели, куда перебрались перед третьим раундом, сразу после письменного стола.

Снежана с сомнением подняла испачканную сметаной одежду и бросила на меня осуждающий взгляд синих глаз.

— Выбрось её, — отмахнулся я. — Возьми халат из ванной.

— Спасибо ваша светлость. Я в душ.

— Это призыв потереть тебе спинку? — я расплылся в довольной ухмылке.

— Не стоит, — она направилась в ванную комнату, но у двери остановилась и серьёзно посмотрела на меня. — Мне хотелось бы сразу расставить все кратки над «и».

— Что, прости? — не сразу понял я, но потом до меня дошло, что это аналог точек над «и». — А, понял. Продолжай…

— Мне бы не хотелось, чтобы произошедшее между нами…

— Ты имеешь в виду секс? Кстати, весьма недурственный на мой взгляд! И ты очень гибкая…

— Именно вот это я и имею в виду, ваша светлость. Мне бы не хотелось, чтобы произошедшее имело последствия.

— Я был настолько плох? — еще несколько минут назад такой мысли я бы не допустил.

— Нет, этим как раз все замечательно, ваша светлость, — улыбнулась Снежана, но в улыбке снова засквозила привычная прохлада. — Мне не нужны отношения ни в каком виде. Позвольте говорить прямо?

— Куда уж еще прямее. Но, конечно, продолжай.

— Вы первый из старших офицеров «Пересвета», кто воспринял меня как адъютанта, а не как секретаршу, способную лишь приносить кофе и на чью грудь можно таращиться без всякого зазрения. За это я благодарна, ваша светлость. И мне бы хотелось продолжать работать с вами без маленьких миленьких подарочков, без подмигиваний и шлепков по задницам, когда нас никто не видит. Вы мой командир. Пусть так все и останется.

— Справедливости ради, но на твою грудь я всё же таращился, уж прости. Она действительно притягивает взгляд.

— Я знаю это, ваша светлость.

— Но в остальном я понял тебя Снежана. Пусть будет так, — ответил я с некоторыми сожалением, но потом расплылся в довольной улыбке. — Но если вдруг тебе станет одиноко…

— Это вряд ли, — отрезала мой адъютант и захлопнула дверь в ванную комнату.

— Не зарекайся, дорогуша, — сказал я закрытой двери.

Ни разу меня еще так прямолинейно не отшивали. Впрочем, может оно и к лучшему. Снежана была тем, на кого можно было положиться… В смысле — оставить дела ЧВК. Хочет карьеры в военном сфере и при этом не крутить шашни с начальством — пусть будет так.

Кожу снова начало жечь и мне стало сложно не то, что лежать, а даже шевелиться. Взгляд упал на тюбик с кремом, который принесла Снежана.

— Вот сейчас и проверим, насколько эта штуковина помогает…

Я выдал в ладонь приличную порцию крема, оказавшегося, почему-то, синим.

«Впитается!» — мысленно отмахнулся я от чтения инструкций и размазал чуть жирноватую массу по лицу и шее.

Крем приятно холодил кожу и я даже прикрыл глаза от удовольствия.

— О, Господи! — воскликнул вдруг женский голос.

Голос Софии!

— Черт возьми! — от неожиданности я рванул угол простыни, закрывая наготу.

София смотрела на меня с большой настенной медиапанели. — Хоть бы предупредила!

— Да что я там не видела? — хихикнула София. — Я вытаскивала тебя из под обстрела голой задницей вперед, твоя светлость!

— Да, да… Сплошные приятные воспоминания и ни капли позора…

— Лучше объясните, почему у вас лицо темно синее, а все остальное — красное? Вас что, окунули в краску, а потом отмывали в кипятке? — снова ехидный смешок. — Еще и какие-то белые разводы по телу…

— Для той, кто вторгается в чужие покои, пусть и виртуально, ты задаешь слишком много вопросов! — начал сердиться я. — Давай уже ближе к делу.

— Ладно, ладно! Не сердись. А то раскраснеешься еще сильнее!

— София.

— Извини, не удержалась. В общем мне нужна твоя помощь с поисками сестры.

— Продолжай, — кивнул я с самым серьезным видом, но потом вспомнил, что мое лицо вымазано синим кремом.

— Но задача непростая. Нужные мне сведения хранятся в архиве.

— И у тебя есть проблема с доступом к этому архиву?

— Проблема с доступом к этому архиву есть почти у всех. Потому что это архив Специального отдела.

Специальный отдел имел очень широкие полномочия при практически полном отсутствии контроля. Не удивительно, что у Софии возникли трудности с получением информации.

— Нужно подумать, как… — начал было я, но в этот самый момент двери ванной комнаты отворились и в спальню вошла Снежана, завернутая в банное полотенце. Вторым она вытирала мокрые волосы.

— Доступ к архиву могут предоставить совершеннолетние члены императорской семьи, — сказала она, не обращая внимания на медиаэкран.

— А она что тут делает? — немного пискляво взвизгнула София.

— Понимаешь ли… — в моей голове крутилась тысяча способов отвертеться, но ни один не казался мне подходящим.

— У нас был половой акт, госпожа София, — ответила адъютант.

— Всего раз! — дурацкая попытка смягчить ситуацию.

— Вообще-то трижды, — уточнила Снежана. А затем уточнила еще. — Один раз на шезлонге, второй раз на столе и крайний уже в кровати. Или тут уместно сказать — последний?

— Спасибо за столь подробный отчет, Снежана, — выдавил я, чувствуя, как взгляд Софии прожигает во мне дыру и как мое лицо заливается краской. Впрочем, за последнее можно было не беспокоиться, ведь на мне был густой слой синего крема.