Цифровой меч

В результате пришлось освободить вторую спальню, где я до этого складировал всякое редкое барахло, которое было жаль продавать и поставить вторую кровать. При этом никакой романтики между нами не появилось вообще. Честное слово, у меня с Арго диалоги были более неоднозначными (что, кстати, слегка напрягало). Молния спокойно шарахалась по дому в пижаме, а это точно полный финиш, кажется, меня считали за мебель.

С момента начала игры это, наверное, было лучшее время. Впервые можно было ничего не делать и просто расслабиться.

Что такого удивительного произошло, что мы вторую неделю позволяли себе так бездарно валять дурака? Ну, во-первых, стоял самый разгар зимы, и по всему Айнкраду валил снег. Ворочать железом на морозе не очень приятно. А во-вторых, на двести пятьдесят второй день был взят пятый уровень. Я наконец-то воплотил в какой-то мере канон и получил добивание, компенсировав свой позор на втором уровне, где всю вторую половину рейда провалялся в штабеле парализованных тел. Дропнулась Секира Кровавого Камня. Я пару дней подержал бандуру у себя под кроватью и подешевке спихнул Эгилю. Как он машет этой хреновиной — для меня тайна за семью печатями — весила секира как бы ни больше меня. В общем, босса мы завалили.

А дальше произошло то, чего я и ожидал. Практически мгновенно сформировались гильдии. Несколько «рыцарей», в том числе Серебряные, Драконьи и Спящие. Кляйн официально оформил Фуринказан, несмотря даже на то, что теперь их осталось всего четверо. Кибао основал-таки Армию Освобождения Айнкрада, и, к слову, армейцев оказалось совсем не мало. Хакер сколотил команду из двадцати с чем-то бойцов и назвался «Логин Реал». Прочих было не счесть, я даже и не пытался. Начиная всякими «Воинами Света» и «Постулатами Реальности» и заканчивая «Маленькими, но воинственными енотами».

Знамена — это сила. Поднялся бум. Проходчиков стала просто нереальная толпа, я и четверти в лицо не знал. Вообще-то, это было немного диковато. Впервые люди шли на передний край даже не отвоевывать свободу, а просто потому что это было «круто».

Я от вступления куда-либо пока открестился, предпочитая временно присоединяться к той или иной группе. Не то чтобы это было моим принципом, но раз уж я отказал Кляйну, то торопиться с другими объединениями точно не стоило. Впрочем, ко мне особенно никто и не подходил, репутация у меня со временем выправилась, но осадочек все равно оставался.

А вот Асуну едва не порвали на куски. Спортсменку-комсомолку с самым быстрым клинком желали заполучить все. Как ни странно, то, что она была моей ученицей, тоже добавляло ей немного очков, в этом находили определенный шарм. Молния все предложения отмела, и по-прежнему осталась в моей группе, если пару бойцов можно так назвать. После этого я даже на полном серьезе задумался — а не сколотить ли мне собственную гильду из вне-системщиков, перетянув Авгура и подобрав еще пару человек? Но пока что идея оставалась идеей.

В итоге пятый уровень мы пронесли за двадцать дней, из которых на лабиринт ушло всего шесть. Пока что это был абсолютный рекорд. Сейчас шел двадцать восьмой день шестого уровня, и народ уже искал комнату босса. Если так пойдет, то мои пессимистичные расчеты потребуют корректировки.

Конечно, люди гибли. На голом энтузиазме далеко не уедешь. Наши общие потери с первого дня составляли около двух тысяч пятисот человек. Но — кто-то убыл, кто-то выбыл. Со смертью мы начали смиряться, как это ни печально. Остальные крепче сжимали оружие и росли.

Удивительно, но при этом все двадцать шесть человек пережившие первого босса были живы и здоровы. Будто Система нас хранила. Одно время ходила шутка о том, что нам стоит поставить памятник, а потом другая — что мы будем живы, пока памятника нет.

Подводя итоги — сейчас мы на переднем крае были без особой надобности и потому решили взять себе небольшой отпуск. Разгружать психику тоже нужно.

— Кирито.

— М? — я как раз прицеливался шпажистке в левый глаз, но передумал и закинул печенье себе в рот.

— Новый год скоро — как-то грустно заметила Асуна.

Я прикинул.

— Он прошел уже.

— Нет, в Айнкраде.

— Этот, наверное, тоже. Когда здесь декабрь?

Девушка нахмурилась и кинула в меня очередной снаряд, попав прямо в лоб.

— Год в Айнкраде.

Я бросил взгляд на часы, улыбнулся и провозгласил.

— Второй день месяца Снежных Птиц. Год первый от сотворения мира.

Прозвучало как-то странно. Не смешно совсем, но и не убито, просто констатация факта. «А у нас в квартире газ, а у вас?». А у нас — нет. Я заел неловкую паузу и поинтересовался, раз уж мы заговорили о летоисчислении.

— Асуна, а тебе сколько вообще?

Она на мгновение задумалась, наморщив лоб.

— Двадцать три. Будет. Или стало уже. Смотря как считать. Восьмого ноября должно быть, но я сбилась.

Я хмыкнул. Где твои семнадцать лет.

Однако, удачно.

— А тебе?

А Каяба его знает. Мне — двадцать семь. Киригае? По идее, он Асуны младше на год, то есть получается двадцать два. Но где Киригая и где мы.

— Двадцать пять — взял я среднее арифметическое.

— Старикашка — бац, очередной снаряд все-таки попал мне в глаз, хорошо — моргнуть успел.

— Пигалица — не остался я в долгу, заработав улыбку. Потянулся и скинул ноги с кровати. С сомнением посмотрел в окно. Возникла у меня одна дурная идейка, но как же не хочется наружу. — У тебя какие планы на сегодня?

Асуна пожала плечами, что в положении полулежа выглядело довольно забавно, и зачем-то дернула себя за волосы. Кстати, кому-то не мешало бы постричься, да.

— Какие у меня могут быть планы? Сидеть, спать. Мы когда на передний край?

— Думаю, этого босса пропустим, от нас там толку немного. На седьмой пойдем.

Шпажистка прищурила глаза.

— Кто ты, и куда ты дел Кирито-семпая?

Я только отмахнулся, думал сейчас немного о другом.

— Спит он, я за него. Я смотаюсь кое-куда. Вернусь вечером.

Асуна, поняв, что я не склонен к дискуссии, вяло пнула меня в бедро, мол, вали, и я стал собираться.

— Телепорт Кайра.

Когда мы открыли четвертый уровень, люди оказались сильно разочарованы. Он представлял собой довольно унылую каменистую местность почти без всякой растительности. Между камнями сновали сероватые ящерки — единственная не воинственная живность здесь.