Цикады

Антон ворошил бумагу с тяжелым сердцем. Вытащил фотоаппарат быстрой печати, вспомнил, что в куртке лежат те, другие фотографии, и выдавил улыбку:

— Здорово. Как раз сегодня пофоткаемся.

— Надо его передавать по кругу, чтобы каждый фоткал что-то вокруг себя. А завтра соберем общую картинку. Половина же и не вспомнит, что было.

— Точно.

И Антон собирался быть именно в этой половине.

Слава приехала чуть раньше положенного. Ей открыла Алина, из холла раздался щебет:

— А ты уже здесь, надо же.

— А где мне еще быть?

Алина прошла в гостиную и скорчила мину:

— Она меня ненавидит.

— Ты преувеличиваешь, — он бросил не подумав, а она сразу ощерилась.

— Конечно. Самый популярный мальчик школы и самая популярная девочка класса. Были бы хорошей парой в альбоме. Не жалеешь, что не сфоткался?

Антон не стал отвечать, а прошел к Славе и начал с ней болтать, показывая Алине: вот, можно же нормально общаться. Алина снова одернула платье, которое все ползло вверх, налила себе шампанского и села в угол с альбомом — так он заметил, что еще до прихода гостей бутылка ополовинилась.

Он пил бокал за бокалом, с кем-то все время чокался, обнимался, фотографировался, танцевал, курил. Боковым зрением заметил, что к Алине подсел Алекс.

Вдруг в гостиную ворвались двое в масках Джокера и наставили на них пистолеты.

— Руки вверх! Головы вниз! — прокричал худой.

Алекс заслонил собой Алину и потянулся к заднему карману.

— Мне нужно больше зо-олота! — загоготал второй.

Все расслабились. Алекс зло выпалил:

— Билан, харэ прикалываться!

Билан стащил маску, а следом и Другой. Он пожал плечами:

— Извините, если напугали. Мы хотели как в «Темном рыцаре». Антон типа наш Брюс Уэйн, поняли, да?

— Ой, ну опять началось.

— Нельзя объяснять отсылки, — серьезно сказала ему Алина. Другой улыбнулся и тронул ее за плечо:

— Согласен.

Потом перевел взгляд на Антона:

— Можно тебя на минуту?

Они отошли в коридор, и Другой протянул ему сверток:

— Ты говорил без подарка, но я все-таки.

— Я ведь специально говорил, — получилось грубо, но Антон не жалел.

Он развернул сверток и нашел черную футболку с надписью «Ад пуст, все бесы здесь» и хвост с трезубцем.

— И что ты этим хотел сказать?

— Просто… Это цитата.

— Я знаю, что это из песни.

Другой хмыкнул:

— Примеришь? Я по размеру не знаю.

Нехотя Антон стащил футболку, повернувшись к Другому спиной. Вдруг он почувствовал прикосновение шершавой ладони к лопатке.

— Ты чего? — он развернулся и наткнулся на взгляд — тот самый взгляд, которым встречали его женщины, тот самый взгляд, который, повзрослев, он стал подмечать у некоторых мужчин — на пляже или в зале, да, это был тот самый взгляд, от которого некуда было деться, — и даже сейчас, здесь, с тем, кого он мог бы назвать другом, он не смог укрыться от этого оценивающе-обесценивающего взгляда.

— У тебя там просто волос женский… — Другой забормотал.

— Не трогай меня, слышь.

— Я же просто…

— Я понял уже. Чтобы больше такого не было. — И с каким-то злым удовольствием повторил, повторил за той, чей волос действительно мог на нем остаться: — Не подходи ко мне больше.

Он отшвырнул футболку и вернулся к гостям.

Там уже кричал Билан:

— О, а мы как раз вас с Другим потеряли. Что это вы там делали?

— Пили. Давайте. За меня!

Они чокнулись еще, Алина подошла к нему, покачиваясь, и положила голову на плечо.

— А ты чего так набралась? — получилось зло.

— Весело у вас тут. Все такие дружные. Аж блевать охота.

— Иди наверх, поспи, а то плохо будет. Проводить?

Она покачала головой. Тут заорал Билан:

— Давайте шлюх вызовем! Как тогда!

Алина бросила внимательный взгляд, но ничего не сказала и отошла в сторону. Антон надеялся, что она ничего не вспомнит. Тут его за руку схватила Слава:

— Пойдем танцевать!

Он не стал сопротивляться, хотя видел, как на него смотрит Алина с лестницы наверху.

Мать позвонила уже в полвторого:

— Антоша, с днем рождения!

Он сцепил зубы:

— Вчера был. Опоздала.

— Я летела, милый. Не могла раньше. Счастья тебе, здоровья, любви…

— Скажи, чтоб учился, — влез вдруг голос отца. Послышалось шиканье.

— Я же на громкой! Антоша…

— Да вы заебали, — он бросил трубку и ворвался обратно к гостям.

Наткнулся на Другого, тот шарахнулся в сторону, почти вжавшись в стену. Он был очень пьян, еле стоял на ногах. Антону стало стыдно.

— Вадим, ты извини. Просто день не мой…

Другой кивал, опустив голову, а потом еле-еле проговорил:

— Я домой поеду, ладно?

— Доберешься? Бывай, — Антон протянул ему руку, тот пожал, и остался липкий след.

Антон заглянул в гостиную, где веселье потихоньку шло на спад. Алины все еще не было. Он кивнул Билану:

— Не видел, Алина не спускалась?

— Нет, только Другой.

— А что он там делал?

Билан пожал плечами. Антон нашел ее в своей спальне, где она лежала калачиком — как и тогда, после их первого раза, когда он не знал, что ей сказать, и мог только надеяться, что больше никак ей не навредит.

— Спишь?

Она вздрогнула. Он присел рядом и тронул ее за плечо, развернул к себе и увидел зареванное лицо.

— Ты чего? Я тебя просто потерял.

— Точно. Но ты меня и не искал.

— Ну прости. Сегодня день какой-то херовый. Этот день рождения…

— Конечно, Антон, это твой день. Каждый день — только твой день. Ведь это все про тебя. Всё всегда про тебя.

— Ты о чем?

Она присела на кровати и снова одернула платье. Тонкая бретелька болталась шнурком у плеча.

— Порвалось, — он кивнул.

— Да. Порвалось, — она все еще дергала платье, словно пытаясь его содрать. На запястье алели пятна. — Антон, мне надо домой.

— Да ладно тебе, спи здесь.

— Зачем? Просто ответь — зачем тебе, чтобы я здесь спала? Зачем я вообще тебе нужна?

— А зачем люди встречаются? — Он знал, что именно она хочет услышать, и именно поэтому не собирался ей это давать.

— Я не знаю ничего про людей. Я спрашиваю про тебя.

Он молчал.

— Тебе же плевать, что со мной происходит, да? Просто подобрал собачонку, пожалел. Только мне твоей жалости не надо, ясно тебе! Мне ни от кого из вас ничего не надо! Никого из вас — не надо!