Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17

Рехавам кивнул и побрел на службу, постукивая увесистой тростью – врачи навязали «третью конечность». Ходите, мол, с палочкой! Он покорился – и обыграл медиков. Искусники в техотделе Моссада встроили в «палочку» длинный ствол с глушителем и обойму на девять патронов. Трость 38-го калибра!

Церемонно кивнув охраннику, Алон поднялся к себе в спецотдел. Свой маленький кабинет он обставил сам – здесь ультрасовременный телевизор соседствовал с бронзовым семисвечником-менорой времен римского владычества, а рядом с секретными документами почивал свиток Торы.

Охая и кряхтя, Рехавам погрузился в мягкое кресло. «Хорошо, хоть конституция у меня, как у воблы, – усмехнулся он, – сил хватает таскать усохшую плоть…»

Как всегда, без стука, завалился Питер Малкин из оперотдела – крепкий, коренастый и лысый, под Юла Бриннера.

– Привет! – улыбнулся он. – Эк тебя…

– Спину прихватило, – поморщился Алон. – Допрыгался…

– Такие, как мы, – оскалился Питер, – скачут долго! Лучше ответь, как ты ладишь с нашим генералом?

– Достает? – с интересом спросил Рехавам.

– До белого каления доводит!

– А я ему нецензурно отвечаю, – тонко улыбнулся хозяин кабинета. – Не вялыми факами, а отборным русским матом! Это Изю озадачивает…

Тут в дверь заглянул нервный референт с вечно перепуганными глазами.

– Господин Алон, – проблеял он, – вас директор вызывает.

– Помяни черта… – тихонько проворчал Малкин.

– Иду, – вздохнул Рехавам, с сожалением покидая уютное кресло.

– Озадачь его! – хихикнул Питер.

Алон лишь фыркнул в ответ и побрел к лифту, небрежно отвечая на козырянье охраны. В секретариате шла обычная возня, из-за высоких дверей директорского кабинета не доносились громы. Пожав плечами, Рехавам уверенно толкнул створку, входя, и аккуратно прикрыл ее за собой.

Ицхак Хофи выглядел на удивление мирно. Набычив кудрявую голову и сложив руки за спиной, он вышагивал между огромным столом и худосочной пальмой в кадке, что распускала перистые листья у огромного окна, прикрытого жалюзи.

– Шалом, Изя, – спокойно поздоровался Рехавам. – Вызывал?

– Шалом, – буркнул директор Моссада, бросив на посетителя цепкий взгляд. – Чего такой перекошенный?

– Спина, – отделался Алон кратким признанием.

– А-а… Два вопроса, рабби, и оба по теме «Машиах» [187] .

187

Мессия.

Рехавам отреагировал поднятием выгоревших на солнце бровей.

– Вопрос первый. Ты как-то докладывал, что твой всеведущий Миха обещал помочь с ликвидацией Карлоса Шакала. Было такое?

– Было, – признал Алон, с интересом поглядывая на Ицхака. – Миха тогда выразился туманно, упомянул лишь какую-то шумиху в Европе под конец года.

– Все верно! – порывисто кивнул Хофи. – Только что передали из Вены: в одиннадцать утра Карлоса застрелил австрийский спецназ – при попытке захвата заложников.

– Сбылось! – выдохнул Рехавам, оживляясь. – Изя, пора и нам разыграть небольшой этюдик. Фигуры расставлены, план по ликвидации Арафата…

– Где этот сукин сын сейчас? – резко перебил его директор Моссада.

– В Бейруте.

– Бери Малкина, еще кого – и вперед!

Алон удовлетворенно кивнул, а Хофи опять забегал по кабинету.

– Русские отлучили палестинцев от оружия и финансов, и это хороший знак. Что-то я еще хотел сказать…

– Второй вопрос, – подсказал Рехавам.

– Да помню я! – огрызнулся Хофи. Посопел и продолжил ворчливо: – Мне тут подкинули кой-какую информацию из Штази. Интересную, как раз по твоей части, но… Как ты думаешь, этим восточным немцам можно доверять?

– Изя, в мире есть только четыре стоящие спецслужбы, – рассеянно проговорил Алон, замедленно ерзая. – У нас, у русских, у американцев и у немцев из ГДР. А если бы Маркус Вольф не сдал нам египтян в Шестидневную, мы бы отступили из Синая.

Ицхак с большим сомнением глянул на него.

– Ладно! – отмахнулся он с неожиданным раздражением. – К делу. Стоящие спецы из Штази нашептали, что боготворимый тобою Миха успешно эксфильтрован в Штаты!

– Чушь, – спокойно сказал Алон, холодея.

– А как тебе вот это? – Директор шлепнул о стол глянцевым снимком. Неизвестный фотограф запечатлел берег реки, заросший высокими деревьями. У самой воды вели разговор трое мужчин. Рехавам узнал Колби и Даунинга. А третий… Он стоял боком. Четко выделялся нос с горбинкой. Длинные, почти до плеч, волосы слегка относило слабым ветерком.

– Фотография сделана с каноэ на Потомаке, – прокомментировал Хофи. – Отсюда такой необычный ракурс… Ну? Это же Миха?

– Нет, – по-прежнему спокойно ответил Рехавам. – Горбинка и волосы а-ля хиппи у настоящего Михи всего лишь театральный реквизит. Нормальный у него нос, прямой, и волосы короткие. Блондинистые, кстати.

Лицо директора налилось краснотой, предвещая бурю, но внезапно дрогнуло. Рука его в отменно русском жесте потянулась к затылку и замерла.

– Тогда это игры КГБ, не иначе, – вынес он вердикт. – Хм…

– Скорее всего, – кивнул Алон. – Вот что… У твоего «шептуна» из Штази имя есть?

– Это сверхсекретная информация. – Хофи надулся от важности.

– От меня? – кротко спросил Рехавам.

– Надоел ты мне уже! – рассердился директор. Засопел и пробурчал: – Вернер Штиллер, старлей госбезопасности.

– Убеди этого старлея не распространяться больше о Михе и забудь об этом фото. Не надо нам мешать КГБ, если это их работа, иначе русские прижмут наших нелегалов. А я прокачаю ситуацию по своим каналам.

– Ладно, – буркнул Хофи, – выметайся.

– И тебе всего доброго, – улыбнулся Алон, вставая неожиданно легко.

Среда 24 декабря 1975 года, вечер

Италия, Ареццо

Над всею Тосканой сеялся унылый дождь. Мелкая изморось зависала полупрозрачной серой акварелью, размывая пологие холмы, отороченные черными кисточками кипарисов, и ужимая горизонты. Громадный божий мир будто скукожился, сдулся как шарик, облекая старенький «Альфа-Ромео» пленэрным пейзажем, как грезой, расплывчатой и туманной.