Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
Карлайл бесстрастно проглотил упоминание о своем статусе ВРИО.
— … Я организую ваше назначение ему в замы, — выкладывал Гальцев. — Не лично, а… через товарищей. От вас потребуется отменная работоспособность, оперативность и смекалка. Марчук благоволил Гарину, и вам будет нужно… Нет, не понравиться Гурию Ивановичу, а просто стать ему полезным, реально облегчить жизнь! Вот и всё. Что же до остальных «цекистов»… Беспрекословно следуйте тамошним правилам, льстите и прогибайтесь, станьте своим! И тогда, если всё сложится, вы займете должность завотделом науки. — Он снисходительно усмехнулся. —
Мрачные огоньки в глазах Рона вспыхнули, и погасли.
— Согласен, — твердо обронил он.
** *
Прогоревший костер аккуратно затоптали, и Виктор Сергеевич ворчливо сказал на прощанье:
— Нас не должны видеть вместе. Поезжайте минут через двадцать-тридцать…
— Понял, — с готовностью закивал Аркадий Ильич.
Он проводил глазами широкую спину Гальцева, что ломился через хрусткий кустарник, и запрокинул лицо, глядя в синеву, где медленно извивались облака, гонимые ветром.
С глухим дребезгом хлопнула дверца «Волги». Зафырчал мотор. Взревывая, машина одолела кочки и выехала на заброшенную лесовозную дорогу. Шум мотора стихал, словно растворяясь в лесу, пока не растаял совершенно.
Охотник вздохнул. Сколько бы не минуло времени с его аварийной транспозитации, он раз за разом убеждался, что тогда его «постигла удача». Чего бы он добился в Америке, кроме неприятностей? А здесь…
Умный человек, не отягощенный комплексами, именно в СССР добьется максимума того, на что способен. Да он уже вхож в высшее общество Советского Союза! А дальше — больше. Если Гальцев (та еще сволочь…) не подведет, то перед ним откроются бесподобные, небывалые перспективы. Кандидат в члены ЦК… Член ЦК… Секретарь ЦК… Кандидат в члены Политбюро…
«Ужас и восторг!»
Улыбаясь по инерции, Панков глянул на часы. Пора, однако.
Он неторопливо забросил на плечо «зауэр», и пошагал, обходя заросли кустарника. «Нива» вписалась между двух могучих елей, да так, что колючие лапы укрыли машину зыбкой тенью.
Уложив ружье на заднее сиденье, Аркадий сел за руль и завел движок. Глаза привычно скользнули по приборам. Бензина полно…
Стартер ворохнулся — и поршни, суча шатунами, провернули коленвал, пуская дрожь и разнося механический рев.
Погоняв мотор, ВРИО директора и будущий заместитель заведующего отделом ЦК тронулся, выворачивая к наезженной колее. Мысли о блестящей будущности умасливали мозг, заглушая позывы бдеть.
Как только «Нива» скрылась за поворотом, из чащи выехал неприметный, зачуханный «уазик» и покатил следом.
Глава 8
Среда, 13 января. День
Гвинейский залив, борт АТАВКР «Свердловск»
Ночные побудки дали о себе знать — Гирин не выспался. Обычно он боролся с таким «недугом» по-деревенски, зачерпывая руками ледяную водичку и омывая лицо. Ух, и продирало морозцем!
Вот только тут не Заполярье — и из крана с наклейкой «хол.» брызжет теплая струя… Тропики.
Помог капитан 3-го ранга Фролов, бывший командир Ивана — он перед самым походом перевелся из Камрани. Похохатывая,
«Фрол» заварил Гирину крепчайший кофе.— Не знаю уж, как там эфиопский с бразильским, — фыркал каптри, нависая над джезвой, — а только куда им до вьетнамского!
Иван выдул чашку горячего чернущего настоя — и сердце зачастило. Зато и дремать не тянуло больше. А миокард угомонится…
— Спасибо! — выдохнул капраз, и ухмыльнулся: — Разбудили!
Решив позавтракать как-нибудь потом, скажем, в обед, он поднялся наверх, минуя ходовую рубку. Привычно махнул вахтенным, тянущимся во фрунт — не на параде, чай, ОБК ведет боевые действия. А на войне, как на войне, тут все — товарищи…
Охолонив дежурного, чтобы не ревел: «Командир на мостике!», Гирин вышел на крыло мостика.
— Что новенького, Антон Павлович? — обронил он, поправляя фуражку.
Старпом Носов, лощеный, хоть и немолодой, ответил со скользящей улыбкой:
— На северном фронте без перемен, Иван Родионович! Тимбукту и Гао отвоеваны, Кидаль пока в руках туарегов. Сейчас наши наносят БШУ по сепаратистам у Менаки…
Командир корабля покивал. Утихомирить чернокожих мятежников в Нигере удалось быстро, а вот туареги… Эти «белые кочевники» не сдавались, хоть и покинули северные районы Нигера — отступили к Менаке, перебив тамошних исламистов, за что им отдельное спасибо…
Однако самое скверное открылось в новогодние праздники — французы, презиравшие «дикарей пустыни», неожиданно поддержали «стремление туарегов к свободе и независимости». И начали, хоть и негласно, поставлять номадам оружие.
Самым неприятным сюрпризом стали зенитные комплексы «Пэтриот», переброшенные на север Мали. Три истребителя «Су-27К», базировавшиеся на авианосце «Ульяновск», сбили над районом Тимбукту, а четвертый кое-как дотянул, загоревшись уже на палубе. Благо, баки пусты, а ракеты использованы по назначению. На помощь «ульяновцам» Гирин перебросил своих «свердловцев»…
— Обиделся Париж на Москву! — фыркнул старпом. — Отовсюду французиков пинками гонят, со всего Сахеля, а наших с хлебом-солью встречают. Вот и гадят…
— Да это понятно… — вздохнул капраз.
Он вернулся на мостик, вслушиваясь в негромкое бормотанье операторов.
— Пошел на боевой, — докладывал пилот «Су-30К», под 542-м номером.
— На боевом курсе чисто, 542-й, — передал рыжий и усатый руководитель полетов, сверяясь с показаниями парочки «Як-44», корабельных «аваксов». Внезапно он подскочил, вглядываясь в экран, и крикнул, наклоняясь к микрофону: — «Патриот»! Пуски по вам, три… Уходите, работу запрещаю!
— Понял! — обронил летчик, и начал резко маневрировать со снижением, срывая наведение ракеты.
— Уходите с отстрелом! Пуски, пуски по вам!
— Отстреливаем тепловые ловушки… — доложил штурман с натугой, осиливая перегрузки.
— «Патриот» продолжает работать! — подпрыгивал рыжий РП. — Маневрируй, маневрируй! Наблюдаю пуск по вам: азимут триста пятьдесят, дальность восемьдесят. Уходите вправо, курс двести сорок!
Гирин облизал губы. На грани слышимости бормотала «Рита» — речевой информатор в кабине самолета — сообщая, что достигнута предельная скорость.
— Ракеты в шестидесяти километрах… В пятидесяти!