Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
Моя рука потянулась к «мыше», как вдруг Антон, явно о чем-то вспомнив, зачастил:
— Михаил Петрович, Михаил Петрович! Постойте! Уф-ф… Чуть не забыл! Мы… — тут он замялся. — Мы с Юлей… В общем, мы поговорили с ней… Хорошо так поговорили, по-взрослому… Короче говоря, мы решили не играть свадьбу в феврале или в марте! Нет, не вообще — мы с Юлечкой обязательно поженимся, но не сейчас…
— А когда? — грустно усмехнулся я, понимая дочкины побуждения.
— Позже! — выдохнул Алёхин. — Когда всё успокоится, и восстановится статус-кво… Юля сказала: «Когда папа восстановит справедливость!» А это обязательно случится, летом или
Он довольно расплылся, как Чеширский кот. Экран погас, а широчайшая улыбка Антона все еще мерещилась мне.
Пятница, 22 января. Вечер
ГДР, Пенемюнде, Дюненштрассе
И снова в моей большой квартире тесно и весело. Огромный овальный стол в гостиной заставлен блюдами, салатницами, вазочками, бутылками, бокалами… Полное впечатление, что мы репетируем свадьбу!
На праздник явились все «три грации» — и Юля. Сегодня у дочечки день рождения! Моей маленькой, моей крохотулечке — восемнадцать…
Меня даже печаль одолела. Умом я понимал, что счастлив, а вот душа тихонько горевала. Подумать только, меня всю жизнь окружали красавицы — девочки, девушки, женщины, — и не чужие, а родные и любимые! Мама… Настя… Рита… Инна и Наташа… Марина и Наталишка… Лея и Юлечка… И всё-то у нас хорошо, а будет еще лучше!
Чего тебе еще надобно, старче?
Мелкие передряги? Пустое! Летом или осенью добро обязательно доконает зло. Антон же сказал…
Время тебя огорчает? Да, течение у реки Хронос быстрое… А сколько всего унесли ее мутные воды? Вспомни! И хорошего, и разного, тусклого и яркого. На десять жизней хватит!
Да и твоему житию, Миша, далеко до последнего всплеска. Ты еще и половины срока не отбыл на грешной земле! Дурачина ты, простофиля…
— Мишенька-а… — мелодично прозвенел Наташин голос.
— Иду! — отозвался я, сноровисто пересаживаясь за стол.
Выкрутил пробку бутылке «Хванчкары», налил девчонкам, обойдя Леечку за малостью лет, а себе плеснул коньячка.
— Миша, — дрогнули Ритины губы, — с тебя тост.
Голосок ее плыл, да и глаза на мокром месте. Я успокаивающе улыбнулся, вставая. Никогда не заучивал тосты заранее… Если есть, что сказать, слова и сами найдутся.
— Юлечка! — с чувством начал я. — Мы собрались сегодня ближним кругом не случайно. Так не только укромней и тише, но и теплей, что ли? Каждый видит и слышит друг друга, а чем уже круг, тем он тесней. Да и само определение «ближний» смыкается со словом «близость»… Юля, я очень тебя люблю. Мы все тебя любим! И никогда не бросим тебя, никогда не оставим в беде, будем приставать со своей любовью и нежностью!
Виновница торжества улыбнулась сквозь слезы. Рита кусала губы, чтобы не разреветься, а с ее ресниц капало. Лея тоже захлюпала, и только Талия с Инной держались пока, хотя глаза у обеих подозрительно блестели.
— Юлечка! — поднял я свой сосуд. — Оставайся всегда красавицей и умницей, и будь счастлива! А секрет счастья прост — люби сама и будь любима. За тебя, доча!
— За тебя, Юля! За тебя! — все дружно встали и потянулись к моей девочке, качая вино в бокалах, коньяк в рюмке и сок в стакане.
Хрустальный перезвон поплыл над столом…
— Мы опять тебя
покидаем… — вздохнула Рита, прижимаясь с левого боку.— Еще не скоро… — пробормотала Юля с правого.
— Да ладно… — улыбнулся я. — Юль, заезжала к бабушке?
— Ага! — хихикнула дочь. — Она так обрадовалась, что сразу обе внучки — и до самого лета!
«Главная жена» беспокойно оглянулась.
— А я еще ничего не говорила Леечке… — прошептала она. — Плакать же будет! Она так хотела со своим папочкой остаться…
— Лея всё понимает, — вздохнул я, — и мне с нею совсем не трудно… И ведь приятно, вернувшись домой, видеть эти синие глазенки, а в них — радость! Просто… Дело даже не в том, что я буду пропадать на работе днями и ночами, а… Знаете, где здесь училась Лея? Вместе с Галкой Корнеевой ходила к Изольде Генриховне, старенькой учительнице! Куда это годится? А иначе никак! Где тут найдешь русскую школу? Либо в Берлине, при посольстве, либо в «располагах» Западной группы войск! Ближайшая такая — в Мекленбурге…
— Папочка! — ласковый голос Леи послышался за моей спиной, и две гладкие ручки обняли меня. — Ты не переживай, всё будет хорошо! Сам же говорил… А потом ты вернешься — и мы опять будем вместе! Все!
Я накрыл пятерней обе девичьи ладошки, и проворчал:
— Сентиментальным становлюсь… Глаза щиплет…
Понедельник, 5 апреля. Раннее утро
Казахская АССР, Байконур
Снова проезжая по улицам Ленинска, Рита испытала тихую радость и томительную ностальгию. Всё же этот городишко был памятен ей, и будил хорошие чувства.
И у гостиницы «Космонавт» она стояла… Да, с коляской… А ей беззубо улыбалась маленькая Юля. Юльчонок…
Последний месяц виделись они редко, только по воскресеньям — жесткий график подготовки к полету особо расслабиться не давал. Зато у каждой мамочки по дочечке! Наезжая в Зеленоград, к Мишиной маме, Рита вволю тискала свое маленькое счастье, Наташа — свое.
Баба Лида цвела, а деда Филю Лея совсем заездила, но тот только рад был, баловал обеих внучек…
Рита вздохнула, глядя в окно автобуса на степь. Здешние просторы зеленели вовсю, вот только в шестом часу утра особо не полюбуешься цветением. Зато заря какая разгорается… В полнеба!
— Подъезжаем… — выдохнула Наташа.
«А вот здесь я не была ни разу — праздную публику на космодром не пускают…»
За травянистым горизонтом вставали, упираясь в синеву, решетчатые башни.
— Даже не верится… — пробормотал режиссер-оператор, ерзая в скафандре.
Бортинженер Римантас Станкявичюс лишь дернул щекой.
— Это поначалу, Эдик, — фыркнул Почтарь, — потом привыкаешь. Девушки, вы как?
— Нормально, — блеснула Наташа улыбкой.
— В штатном режиме, — обронила Рита, не отрываясь от окна.
Автобус, не снижая скорости, въехал на космодром. Поворот влево… Поворот вправо…
— Получасовая готовность! — объявил динамик с жутким жестяным призвуком.
— Успеваем… — буркнул Станкявичюс.
— Видишь?! — Ната затеребила подругу.
— Вижу… — выдохнула Рита.
Их нельзя было не заметить даже в утренних сумерках — они высились на стартовом столе, освещенные лучами гигантской прожекторной вышки, обвешанные кабелями и шлангами –распластавший крылья «Байкал» в связке с супертяжем.