Цирк Умберто

Называется это «устраивать театр». Люда садится на диван, дверь неожиданно распахивается, и появляется дедушка с косматой бородищей и огромным красным носом, на голове у него шлем, в руке картонный меч. Он ходит по комнате саженными шагами и, топая, декламирует загробным голосом:

«Герман из Бубна был смельчаком, кто с ним помериться мог отвагой…»

Вот он «по лесу скачет», затем отбрасывает меч и шлем, кидается наземь и показывает, как сцепились «два тигра и лев», катается по полу, ревет, отскакивает, рычит и шипит — словом, веселья хоть отбавляй! Люда не в силах усидеть на диване, она бьет в ладоши и прыгает и визжит от удовольствия.

Со временем они «устраивают театр» уже вдвоем; дед приносит несколько чудесных тюлевых накидок, Люда драпируется в них — и вот она уже принцесса Лилили, а дедушка превращается то в короля Габадея XV, владыку Месопотамского царства, то в черного раба Мезулана, послушно исполняющего ее приказания, то в принца Цинкапура, который на коленях признается принцессе в любви, а потом сажает ее на комод — это его замок, и он защищает его от дракона.

Насладившись театром, они переключаются на цирк: бегают по столам и стульям, носят из комнаты в комнату, кувыркаются, прыгают, делают стойки, ходят по воображаемому канату, пока принцесса Лилили окончательно не обессилит от крика и смеха. Тогда они покидают перевернутую вверх дном квартиру и, взявшись за руки, чинно возвращаются «с прогулки» домой — почтенный дедушка и примерная внучка. Люда свято хранит тайну — дома хотят, чтобы она была тихой и смирной, чтобы уже издали приветствовала знакомых пани непременным «целую ручку», чтобы следила за собой и вела себя прилично. По-детски сообразительная, она быстро усваивает, что существуют два мира: один — это дома и в обществе, другой — у дедушки. Второй, дедушкин, был для нее раем, и это определяло поведение Людмилы.

В варьете девочке, разумеется, нельзя. Сами Костечки бывают там охотно, зрелище это и красиво и занимательно. Кроме того, пан Костечка рад случаю блеснуть перед пражским обществом в директорской ложе. Нравятся пестрые программы варьете и Эмилии Карасовой. Лишь пан учитель Петр Карас считает проведенный в театре вечер потерянным; он предпочитает сидеть дома и вычислять площадь конического сечения фигуры, образованной пятью парами сопряженных точек. Но в том, что варьете не для маленькой Люды, сходятся решительно все. И девочка остается дома с отцом. Родители не нарадуются ее послушанию, она не пристает, не упрашивает взять с собой. Им и невдомек, что это любимый дедушка Вацлав велит ей так себя вести, что за это он уже множество раз водил внучку на дневные представления. Дома Людмила — ни гугу, молчит, боясь выдать дедушку и лишиться удовольствия. Ах, варьете, там так чудесно! Нет ничего красивее на свете, разве что балет «Семь воронов» или «Королева кукол» в Национальном театре. Но в варьете можно пройти с дедушкой даже за кулисы, в гардеробные, к клеткам, а уж там всегда найдутся какие-нибудь зверюшки, которых можно покормить и погладить. Сколько очарования в этих маленьких приключениях! Нет, что ни говорите, ни у одной девочки нет такого замечательного дедушки, как ее безбородый дед Вацлав.

Учитель математики Петр Карас становится европейской знаменитостью, о его работах пишут солидные математические журналы. После опубликования труда «Несколько новых взглядов на теорию конвергентных и дивергентных постепенностей Бользано-Цауха» он дважды выступал с докладами на конгрессах математиков — в Веймаре и в Лионе. Карлов университет присудил ему звание доцента.

— Так он вовсе не Врхлицкий! Коническое сечение — это тебе не сонет, — говорит о нем тесть, с довольным видом пропуская бороду меж пальцев, — но он прославит семью Костечков! Не зря я выбрал для нашей продукции марку «Экзельсиор» [190] .

190

Возвышенный, выдающийся (лат.).

— Это редкое сочетание, — похваляется пани Костечкова приятельницам, — гений и примерный муж. Наша Эмилька так счастлива. Жаль только, зять больше не пишет стихов. Он ведь у нас еще и поэт, знатоки говорят, что он почти догнал Врхлицкого.

— Петр — паинька, — блаженно мурлычет полнеющая Эмилька, как кошечка прижимаясь к мужу, — с каждым иксом столько хлопот! Но он не отступится, пока не станет надворным советником, ведь правда, Петричек?

Скептически созерцая эту семейную идиллию, дедушка Вацлав только потирает руки. Он безмерно счастлив, обнаружив в Людмиле столь милую его сердцу искорку, темперамент, смелость и веселье — все то, чего ему так недоставало в собственном сыне. Он любил Петра и не сказал ему ни одного обидного слова, но был убежден, что именно Петр явился причиной многих досадных перемен в их жизни. По сути дела, из-за Петра цирк Умберто прекратил свое существование. Будь у Петра другая натура, Елена ездила бы по сей день, да и сам он мог бы еще выступать. Трудно его за это упрекать, но Вашку не собирается на старости лет кривить душой и делать вид, будто его невесть как радуют научные достижения сына. Парень исправно делает свое дело, так оно и должно быть — чем тут восхищаться?!

— Ты идешь своей дорогой, Петрик, — лежа в опустевшей квартире, размышлял вслух Вацлав Карас под гул и грохот поездов на виадуке, — но за тобой есть должок. Я пожертвовал делом своей жизни, делом жизни нескольких десятков семей, чтобы не исковеркать ненароком твою душу. За это я вправе потребовать, чтобы ни ты, ни твоя сладчайшая Эмилька не коверкали душу нашей Люды. Богу было угодно отвратить тебя от свободного искусства, от дела нашей семьи. Ты ушел в город учительствовать и зажил припеваючи, но если господь пожелает вернуть твою дочь свободному искусству, в мир твоей матери, бабушки и прабабушки, то я явлюсь к тебе с векселем, Петрик, и потребую справедливой оплаты.

Так размышлял Вацлав Карас, будучи убежден, что маленькой Лилили обеспечена блистательная карьера, что в девочке есть нечто такое, чего не было в ее отце, и что это «нечто» погибнет, если целиком доверить ее судьбу родителям. И вот дедушка ходит, помалкивает, ни во что не вмешивается, а сам при этом усердно ведет подкоп и накапливает взрывчатку. Лишь иногда вечером, поправляя у себя в квартире ковер и расставляя мебель после учиненного с Людой разгрома, он вдруг прищелкнет пальцами и воскликнет:

— Я вырву от них эту душеньку, вырву, и миру предстанет новая Умбертовна!

XIII

В те годы, когда Вацлав Карас доживал шестой десяток, ведя тайную борьбу за внучку, он меняется и как антрепренер. Не придавая уже такого значения виртуозности артиста, он довольствуется меньшим напряжением сил, лишь бы номер был привлекателен и изящен. К делам и людям Вацлав относится теперь без того монашеского аскетизма, какой отличал его в годы сурового мужества, видя в артисте не искусный автомат, но живое существо со всеми присущими ему слабостями. Профессиональных тайн для него не существует. Он знаком со всеми выдающимися артистами Европы, большинство из них работало в его летней студии, все они в той или иной степени — его ученики.

В гардеробные своего театра Вацлав приходит как домой. Здесь он встречается с молодыми гимнастами, отцов и матерей которых он некогда ангажировал. Здесь он застает старых, опытных артистов, которые летом приедут к нему тренировать своих сыновей. Разговорится с незнакомым человеком, и через минуту выясняется, что он знает его дядю, свояченицу или бывшего партнера. Комбинации меняются, но фигуры на европейской шахматной доске искусства остаются прежние и передвигаются, от программы к программе, в самых различных направлениях. Вацлав Карас следит за их передвижением и видит, кто поднимается в зенит своей славы и чья звезда уже на закате. Он замечает паузы, вызванные болезнями и невзгодами, выясняет в гардеробных подробности. Если пострадал приятель, — а кто из ведущих актеров не дружен с ним! — Карас не поленится черкнуть несколько сердечных строк. Артисты страдают от одиночества и за память в трудную минуту признательны до конца своих дней.

Год от года отношения его с бродячей актерской, братией становятся все более близкими. Карас для артистов — не работодатель, а опытный, мудрый и доброжелательный коллега. Они обращаются к нему за помощью, и Вацлав советует, помогает. Теперь они приходят к нему не только по делу, но и с тысячью личных забот, которые всего более сближают человеческие сердца! Родители спрашивают, как быть с детьми, дети — что делать с престарелыми родителями. Стреляные парни в нерешительности приходят за советом — жениться ли им на своих партнершах; трижды объехавшие свет танцовщицы ждут не дождутся, когда попадут в Прагу, чтобы извлечь из чемодана карточку своего суженого и спросить мнения папа Караса.

Волосы бывшего Вашку уже тронуты сединой, но глаза его блестят и сверкают. Взглянет Вацлав на маленькую карточку и сразу видит, что за ней кроется — любовь или деньги, расчет или неопытность. Ни одна гадалка так не разберется, ни одна не даст такого дельного совета. Вашек — человек без предрассудков. Тем, кто победнее, он советует пожениться, если они любят друг друга и хотят работать вместе. Более состоятельным рекомендует поинтересоваться приданым. Красивых женщин, которым удалось подцепить богатого дворянина или финансового магната, Вацлав поздравляет — и особенно горячо в том случае, если они выходят замуж по любви. Обо всем этом не переговоришь в гардеробной, люди поднимаются к нему в канцелярию и выходят оттуда с благодарной улыбкой и счастливыми глазами. А потом со всех концов Европы приходят уведомления о помолвке и приглашения на свадьбу. И Карас по возможности не отказывает никому. У сотен артисток и танцовщиц был он на свадьбе шафером, сотни новорожденных держал над купелью в качестве крестного отца. С годами он настолько сжился с огромной артистической семьей, что стал самым близким ее другом, самым интимным наперсником, самым уважаемым советчиком — папа Карасом.