Цирк
Шрифт:
– Не вижу, что в этом плохого.
– Ничего. Но он хочет раздобыть их, не работая. – Она поперхнулась. – Я готова побиться об заклад, что он что-то задумал.
– «Что-то»? Что ты подразумеваешь под этим «что-то»?
– Не знаю, – растерянно пробормотала Хуана. – Он тебе ничего не говорил?
Пабло отрицательно покачал головой.
– Нет, ничего, – сказал он.
К счастью, последовавшее за его словами неловкое молчание потонуло в первых аккордах «Священных терний».
Все
Донья Кармен в сотый раз обошла помещения, чтобы убедиться, что все в порядке. В последний момент ее осенила мысль повесить в проемах дверей вымпелы цветов национального флага. В столовой вместо букетов на столиках также красовались флажки. Все цветы, присланные доном Хулио, донья Кармен решила собрать в один гигантский букет, поместив его на широком выступе камина.
– Пилар…
– Да, сеньора…
– Передвиньте букет немного ближе к центру.
– Хорошо, сеньора.
– Вот так. Чтобы он стоял как раз напротив зеркала.
Окружавшие ее другие дамы из хунты одобрительно осматривали строгую обивку кресел, цветастые занавеси на окнах, ореховые рамки акварелей.
– Спросите у Франсиски – не прислали еще журналы?
– Сейчас, сеньора.
– Если прислали, положите их сюда, на столик.
– Хорошо, сеньора.
– Да и книги падре тоже. Туда, в уголок…
Они проследовали по коридорчику. Вымпелы уже свисали со всех дверей. Пол сиял как навощенный. Бумажные гирлянды, которыми были увиты бра, тоже способствовали созданию праздничной атмосферы.
– Все получилось потрясающе, дорогая!
– Это просто невероятно – со вчерашнего дня такая перемена!
– Не знаю, как это тебе удалось.
– Ах, милая, я и сама не знаю… У меня в голове такой сумбур…
Пока Эльвира показывала им современное оборудование кухни, донья Кармен в последний раз поднялась на верхний этаж.
– Здесь все в порядке?
– Да, донья Кармен.
– А туалет? Начистили краны?
– Только что, донья Кармен.
– Осмотрите хорошенько все до одной спальни. Чтобы покрывала не морщили.
На лестничной площадке она взглянула на часы: двадцать пять минут двенадцатого. Часы приходской церкви, должно быть, спешат.
– Пилар…
– Сеньора…
– Зажигайте камин.
– Хорошо, сеньора.
Мария-Луиса и Магдалена разговаривали в холле с женой Уты.
– Вы не можете себе представить, как я рада видеть вас здесь, среди нас, – сказала донья Кармен. – Вам передали приглашение?
– Эльвира заходила вчера ко мне домой.
– А Ута? Почему же он не пришел?
– Он уже несколько дней в Мадриде.
– Ах, вот как? – иронически сказала
Магдалена. – А я и не знала.– Ему пришлось поехать туда по делам.
– Да, конечно.
Элиса направилась к группе, в которую входили Эльвира, Флора и сеньора Олано. Донья Кармен сделала движение, чтобы последовать за ней, но немного помедлила.
– Уж эта Магдалена, – шепнула она. – Поистине она неподражаема…
– Тише… Когда она сказала: «Да, конечно», я думала, что не выдержу.
– Бедненькая Элиса!.. Она покраснела как помидор…
– А как она одевается, просто ужас!
– Посмотри, что на ней за юбка!
– Такую юбку я не подарила бы даже прислуге…
В другой группе Эльвира с сеньорой Олано беседовали о кинофильмах.
– …Вчера вечером я видела картину с Монтгомери Клифтом.
– Как вам повезло!.. Я умирала от желания пойти, но, представьте себе, никто не захотел составить мне компанию.
– Картина потрясающая. Он играет священника, а она…
– Если хотите, мы можем вместе посмотреть «Священную тунику»…
Донья Кармен с улыбкой протиснулась между ними к двери, чтобы встретить вновь прибывших. Близилось начало церемонии, и оживление все возрастало. Приглашенные уже не помещались в холле. Приходилось кричать, чтобы вас услышали. Воздух был перенасыщен словами.
Донья Кармен переходила от одной группы к другой. Воспользовавшись минутой затишья, она выскользнула в зал. В камине весело пылал огонь. Стоя на коленях, Пилар раздувала его веером; завитки ее волос спереди были медными от огня, а сзади золотились от солнца.
Беспорядочные гудки автомобилей на Кубинской улице возвестили о приближении правительственного уполномоченного. Донья Кармен кинулась к холлу, за ней побежала горничная. Гостиная была битком набита. Гости, тоже насторожившиеся при звуках автомобильных гудков, толпились у двери.
Спустя несколько секунд подъехал уполномоченный и с ним алькальд, дон Хулио, приходский священник и секретарь муниципалитета. На какой-то момент наступило замешательство. Донья Кармен стояла в дверях, окруженная дамами из хунты, а уполномоченный, защищаясь рукой от солнца, разглядывал фасад здания. Овладев собой, донья Кармен выступила вперед, чтобы пожать ему руку. Дон Хулио представил их друг другу. Ожидавшие перед помостом на улице старики разразились громкими приветственными криками.
Теснившаяся в холле толпа любопытных расступилась, давая им дорогу. Шествие открывала донья Кармен. Ее сердце было исполнено гордости, эхо лестных возгласов еще звучало в ушах, взор ловил учтивые поклоны приглашенных, и ей казалось, что она грезит.
Выступая между уполномоченным и священником, она чувствовала себя звездой праздника. У нее было такое ощущение, будто все – цветы, вымпелы, флаги – устроено в ее честь, а остальное – только предлог. Престарелые граждане в счет уже не шли.