Цирк
Шрифт:
– Если так пойдет и впредь, не знаю, до чего мы докатимся, – сказал дон Хулио.
– Можно подумать, что бог лишил нас своего покровительства, – заключил падре.
Затем явился секретарь с текстом речи, и все вышли на улицу.
Помост возвышался в начале Кубинской улицы, на том самом месте, где власти вручают букет победителю этапа всеиспанских велосипедных гонок. По распоряжению доньи Кармен в центре большого ковра, спускавшегося с помоста, был укреплен национальный флаг. Позади, колеблемые ветром, вздрагивали на флагштоках другие флаги.
Старики в ровном строю ждали
Приглашенные рассаживались справа от помоста на специально поставленных для них деревянных стульях. Элиса незаметно отошла от группы своих приятельниц и стала на тротуаре среди зрителей. Отсюда она видела в профиль неподвижных стариков, залитых рыжим солнцем. Одни держали бумажные флажки. Другие украсили лацканы кокардами. Публика вокруг нее начинала терять терпение. Люди тихо переговаривались:
– Они стоят уже больше часа…
– На таком солнцепеке… Непонятно, как они выдерживают…
– Ничего, жизнь их закалила.
– Недаром говорят: чем человек старше, тем он выносливее…
Затем в дверях Отеческого приюта появился уполномоченный в сопровождении священника и доньи Кармен, Публика на тротуаре и на балконах зааплодировала.
– Смотри, вот он идет.
– Кто?
– Уполномоченный.
Капитан Паланка нервно поглаживал свои белые напомаженные усы. Как всегда по праздникам, на его груди красовалась целая коллекция медалей. Он стоял навытяжку перед помостом, и черты его лица излучали энергию. Когда уполномоченный приблизился, капитан обвел товарищей своим стеклянным взглядом.
– Равняйсь! – крикнул он зычным голосом. – Смир-рно!..
Старики повиновались с поразительной расторопностью. Окруженный молчанием разинувшей рот толпы, негнущийся, как кукла, капитан вышел навстречу уполномоченному. Произошел обмен рукопожатиями, встреченный новым взрывом аплодисментов.
Капитан склонился и поцеловал руку священнику и донье Кармен. Аплодисменты вспыхнули снова. Затем он по-братски обнял секретаря.
Уполномоченный поднялся на трибуну, за ним последовали сопровождавшие его лица. Капитан застыл в позиции «смирно» и с помоста отдал команду своим товарищам:
– Воль-но!..
Мгновенное исполнение стариками команды вызвало новый взрыв энтузиазма. Почти одновременно с этим флаги, всего несколько минут назад безжизненные и поникшие, вновь затрепетали в небе, как бы тоже включившись в чествование. Уполномоченный уселся в кресло посреди помоста. Человек в синем костюме поставил перед ним микрофон. Разворачивая бумагу, которую он достал из кармана, уполномоченный, казалось, выжидал, когда стихнут аплодисменты.
Сцепив узловатые руки, виновники торжества неподвижно ждали. Мало-помалу тишина завоевывала великодушную благосклонность публики. Еще слышались отдельные выкрики, отдельные голоса. Затем наступило напряженное молчание, все словно замерло. Точно из какой-то невероятной дали заговорил микрофон:
– Всего несколько слов – таков обычай наших собраний. Несколько слов, но горячих. Горячих, но не напыщенных…
–
Хотите закурить?– Нет, спасибо.
– А выпить?
– Тоже нет, большое спасибо.
– Тогда налейте мне еще рюмку коньяку.
– Хватит, хватит, вы уже достаточно выпили.
– Достаточно?
– Да, достаточно.
– Но я ведь выпил только…
– Двенадцать рюмок.
– Двенадцать?
– Да, я сосчитала.
– Какая вы серьезная.
– Подите выпейте кофе. Послушайтесь меня.
– Невозможно. У меня нервная система не в порядке.
– Раньше вы мне говорили, что у вас печень не в порядке.
– Совершенно верно: нервная система печени.
– У вас на все найдется ответ…
– Это моя профессия. Я…
– Ладно, ладно, сейчас спустятся ваши приятели.
– Какие приятели?
– Сдается мне, вы сюда не пешком пришли.
– Нет, по-моему, нет.
– Вы приехали в автомобиле.
– Ах да, конечно, в автомобиле.
– И остались тут выпить, пока они отдыхали.
– Да, Джонни, я и забыл. И другой…
– Видите, я права. Послушайтесь меня. Они вот-вот должны спуститься. Выпейте кофе покрепче…
Публика встретила заключительные слова речи дружными рукоплесканиями. Элиса словно очнулась от сновидения и ошеломленно огляделась вокруг. Старики по-прежнему стояли неподвижно, лицом к трибуне. Напротив них подруги доньи Кармен поздравляли сеньора уполномоченного. Рядом с Элисой маленький мальчик, засунув палец в рот, пристально смотрел на нее своими темными глазами. Мать дернула его за рукав, но он не сдвинулся с места и, как загипнотизированный, продолжал смотреть на Элису.
– Мама, она спала.
– Тш-ш-ш. Молчи.
Уполномоченный спустился с трибуны. Толпа напряженно ждала. Капитан скомандовал старикам «смирно». Человек в синем поставил у помоста столик. На столик положил серые футляры. Уполномоченный вытащил из кармана бумагу и молча протянул ее секретарю.
– Хасинто Абад.
– Здесь.
Уполномоченный раскрыл серый футляр. Внутри лежала медаль.
Старик выступил из рядов. Уполномоченный приколол медаль к лацкану его пиджака.
– Хосе Аранда.
– Здесь.
По мере того как называли их имена, старики подходили к столу. Здесь, точно прилежные школьники в последний день занятий, они получали награду. Затем обнимались с сеньором уполномоченным, а секретарь тем временем продолжал вызывать по списку:
– Хавьер Аулес.
– Здесь.
– Фидель Бетансос…
Внезапно в разгар церемонии произошел неприятный инцидент. В тот момент, когда тесть Элпидио, хозяина «Убежища», выступил вперед, чтобы получить медаль, поднялась суматоха: Канарец, спившийся врач, пробиваясь сквозь толпу, угрожающе потрясал кулаками.
– Мокрая курица!.. Вот ты кто! – кричал он. – Мокрая курица в штанах.
Изумленная Элиса продвинулась вперед, чтобы лучше видеть происходящее. Костюм Канарца был залит вином, рубашка изодрана, глаза его сверкали яростью, лоб был в синяках, словно он бился головой о стенку.
– Ты хорошо меня слышишь? – повторил он, – Мокрая курица в штанах!
Когда публика оправилась от минутного оцепенения, ее обуяла ярость. На Канарца обрушился град ударов. Продолжая размахивать руками, точно одержимый, он был наконец выволочен из толпы.