Цитадель

Неизвестно, когда еще Долон купит платье, а ей обязательно нужно было навестить Сахатеса, прятавшегося от нее с того времени, как Брат появился в хлеве, и узнать о Чиа. Одна мысль, как будет объяснять перед девочкой свое преображение, вводила в ступор.

Однако ной - не ной, а голой ходить не будешь, поэтому Тамара принялась разбирать одежду на три стопки: первую, которую перешьет, когда опыт появится; вторую, которую лучше отдать швее, чтобы не испортить; и третью, на чем не жалко потренироваться… и осталась босиком, завернутая в простыню.

– Ну, вот! При полном шкафе нечего надеть! Но щеголять нагишом в судейской крепости дурость несусветная! Но Кинпасино трятье ни за что не надену! – раздосадовано вздохнула Тома и, вооружившись иголкой и нитками, принялась кромсать два простеньких платья, чтобы из них сделать одно по размеру. Ткани контрастировали по цвету, но сочетались по фактуре, так что при должном воображении должно было получиться весьма мило, однако, если фантазия била ключом, то руки подобного энтузиазма не разделали и отказывались шить быстрее.

– При должном старании к вечеру управлюсь… - утешалась Тамара, потирая исколотые пальцы. Работы было невпроворот, а еще ужасно хотелось есть.

– Засранец, оставил голой и голодной! Вот кто ты после этого?!

Конечно, в углу валялось платье Кинпасы, но появись Томка в нем на людях, засмеют. Да и как появиться в трапезной, если она не знала, в каком статусе находится. Может, ей вообще нос из коморки высовывать нельзя.

Глаза и руки быстро устали, но злость придавала сил и решимости, и Тома упорно продолжала выводить стежки, жалея, что не уделяла домоводству должного внимания. Кто ж знал, что придется когда-нибудь шить вручную да еще на глаз?

Когда раздался осторожный стук, обрадовалась, что о ней вспомнили. Не успела ответить, чтобы подождали, как дверь медленно приоткрылась, и в узкую щель просунулась сивая мужская голова.

– А, я, наверно, ошибся… - робея и смущаясь, произнес мужчина и попытался ускользнуть.

– А кого искали?

– Темненькую, смуглую лесу! – ответил незнакомец, и Томка насторожилась. Неожиданно вспомнила, где видела этого Брата.

– Это вы кричали! – воскликнула она.

– Не уверен, что мы встречались, – заверил мужчина, продолжая выглядывать из-за двери.

– А уж я-то вас-то вовек не забуду! – Томкин голос похолодел. – И вы кого-то мне напоминаете!

– Ну, и что, что похожи, мы с ней разные! – огрызнулся возмущенный гость и попытался сбежать.

– Правда?! А я не горю желанием вновь познать на себе вашу разность!

Альгиз замер.

– Так это ты?

– А кого ожидал увидеть? Чудовище волосатое? – Томка подбоченилась и, обличая негодяя, вскочила с места и двинулась к нему.

– О, Боги! Так это ты?! – изумился Брат и замер, широко раскрыв глаза и даже не мигая.

– Я! – шипела Тома, намереваясь выплеснуть все, что скопилось на сердце.

– Я рад, так рад, что все обошлось! – затараторил обрадованный мужчина, чем сбил Тамару с толку. Он осторожно втиснулся в комнату и принялся обходить ее по кругу. – Все чудесно завершилось! Кто бы мог подумать! Такая красавица!

Томка от похвалы разомлела и едва не заплакала из-за нахлынувших переживаний, от внезапной похвалы и восхищения, которых уже сто лет не слышала.

– В следующий раз окажусь там, только с вами, чтобы на своей шкуре испытали чудесное преображение. Вряд ли вам понравится, это уж точно! – пригрозила она, едва сдерживая подступавшие от волнения слезы.

– Там должен был быть Сахатес! – оправдывался Альгиз.

– А оказалась я!

– Это все она!

– А вы не причем?

– Абсолютно! – заверил собеседник. – Я был против, кричал, но меня не хотели слушать!

– Хорошая у вас сестрица.

На Томкино замечание Брат скривил губы:

– Не надо упоминать наше родство!

– Вовек бы ее не знала и жила спокойно.

– Понимаю. Я тоже бы так хотел.

– И где теперь ваша родственница? – съязвила Тома.

Мужчина передернул от брезгливости плечами:

– Не знаю. Прячется где-то. Надеюсь, что ее скоро поймают и не позволят совершить еще один грех.

– Грехов-то у нее безмерно.

– Сам знаю, – огрызнулся гость.

– А помощница ее тоже ваша родственница?

– Нет! Несчастное дитя, которое сбили со светлого пути.

– Ну да, совсем дитя! – саркастично усмехнулась Тамара.

– Боги воздали ей, хотя это вина Бокасы, – вздохнул мужчина и, поймав вопрошающий Томкин взгляд, пояснил. – Басу нашли, упавшей со склона, с разбитой головой и переломанными ногами. Но она, слава Богам, жива.

Тамара вроде бы обрадовалась, что на Басу обрушилось воздаяние, но исчезновение Бокасы слишком встревожило. Неспокойные мысли прервал гость.

– Прошу прощения за дерзкий, может быть, даже неуместный вопрос, но почему вы до сих пор не одеты? Понимаю, я не должен был врываться, но я волновался и чувствовал ужасное угрызение, что пострадали вы. Потому и оказался столь настойчив. Давайте увидимся позже, когда будете в более подобающем и уместном…

– Долго ждать придется, - прервала Тома его словесный поток извинений. – Мне совершенно нечего надеть. Если только вот это, – она нагнулась, подхватила платье необъятной Кинпасы и растянула в широко разведенных руках.

На Альгиза наряд произвел неизгладимое впечатление.

– Вкусы бывают разные… - задумчиво произнес он.

– Это не мой вкус. Мой – это вот это! – она потрясла аккуратной, нарядной туничкой, которая теперь даже не сходилась на ее впечатляющей груди. – Но как видите, оно больше не подходит!

– И что делать? – растерялся мужчина.

– А ничего, шить, - Тамара кивнула головой на платье. – Но я скорее в обморок упаду от голода, чем дошью его. Может быть сжалитесь над мной голодной, принесете из трапезной кусочек пирога?

– Конечно, конечно!

– Только не говорите поварихам, что для меня, иначе они решат пошутить: изрядно посолят или еще чего сотворят.

Не говоря больше ни слова, гость выскользнул за дверь. А когда спустя пол оборота вернулся, Томка, как голодная зверушка, набросилась на ароматный пирог и ела с таким удовольствием и радостью, что Альгиз растерялся.

– Вас не кормят?

– Сегодня забыли покормить. Наверно, за скверное поведение. Кабы не ваша безмерная доброта, умерла бы, если не от опыта, так с голода, - не переставая жевать, подкалывала Тамара.