Цугцванг

– Себастьян? – я искренне пыталась скрыть нарастающую панику в голосе, но тщетно.

– Тихо, – шикнул Шон. Я не видела его в кромешной темноте, но голос доносился откуда-то сверху. Он рядом. Не могу сказать, что его присутствие меня хоть как-то успокаивало, но приятно было знать, что я не одна.

Температура все падала, холодный воздух лизал обнаженную кожу, покрывшуюся мурашками. Тошнило. Живот скрутило от предчувствия чего-то… иного.

Вспышка света. Слишком яркая, чтобы что-то разглядеть, ослепляющая. Я зажмурилась, еще сильнее вжимаясь в стену, вновь услышала голос.

– Открой глаза, – послышался вкрадчивый шепот. Он доносился отовсюду и ниоткуда одновременно. Я подняла веки.

Вокруг была абсолютная темнота, ни Себастьяна, ни Хайдса рядом не было. Внезапно загорелся маленький огонек. За ним еще, а потом еще. Тысячи маленьких голубовато-розовых огоньков трепетали, хаотично мечась в разные стороны. Я неосознанно шагнула вперед, вытягивая руку. Сложно было побороть желание коснуться света, чистой энергии.

Огоньки отпрянули от меня.

– Нет, – прошептала я.

– Ты заблудшая душа, – послушался тот же шепот. – Тебе здесь не место.

Я помотала головой. В груди разлилось приятное тепло, кожу покалывало. Я приоткрыла рот, из глаз рекой хлынули слезы. Я захлебывалась, не в силах это остановить. Эмоции душили, мешали думать. Что происходит? Колени подкосились.

– Пожалуйста, – я еще раз протянула руку к огонькам. – Заберите меня.

Мне так хотелось, чтобы они обволокли меня, коснулись моей руки, лица, волос. Мне хотелось единения, хотелось освободиться. Моя кожа душила меня.

Я заметила, что между огоньками протянуты едва заметные светящиеся нити. Они связывали все вместе, запутывали. Я попыталась нащупать под коленями пол, но была лишь пустота. Я будто парила в абсолютной невесомости, в месте, где не было ничего, кроме светящихся огней.

– Ты не готова, – злой голос. Требовательный. Будто бы мой собственный.

– Готова! – хотелось кричать мне, но звук тонул, спотыкался на губах. Я захлебывалась в словах.

– Тогда… Чего ты ждешь? – шепот больше не заполнял пустоту вокруг, он был у меня в голове.

Я протянула руку, почти касаясь единственного огонька, стремившегося ко мне. Нити между ним и другими натянулись, а я не могла подойти ближе. За крохотной сферой света потянулись другие. Пальцы дрожали от напряжения. Я задыхалась.

– Недостаточно, – голос гудел в костях.

Недостаточно.

Всегда недостаточно.

Меня всегда, черт возьми, недостаточно.

Я сморгнула накатившие слезы и рванула вперед, превозмогая боль в костях, крошившихся от напряжения. Шарики света словно испугались, попятившись от моего напористого наступления, но мне удалось коснуться одного. Пальцы окунулись в голубоватое свечение, нити опасно натянулись и…

И все померкло.

***

Я открыла глаза, но перед ними была лишь темнота. Под пальцами я ощущала чью-то кожу. Света больше не было… Вообще. Я чувствовала слезы на своих щеках. Чья-то рука трясла мое плечо, чужие незнакомые пальцы касались шеи в поисках пульсирующей вены.

Постепенно тьма рассеивалась.

Объятия Ламарка служили мне плотным коконом. Моя рука крепко сжимала запястье Себастьяна, а прямо надо мной застыло его искаженное от ужаса лицо. Шон медленно одернул свою руку, смотря на меня с тем же чистым, первобытным страхом.

– Что… – я закашлялась и попыталась встать, но дрожащие руки совершенно не держали.

– Что ты видела? – полушепотом спросил Себастьян, не отрывавший от меня взгляд. Я нахмурилась и мотнула головой.

Я все еще лежала в его объятиях. От Ламарка пахло дымом и чем-то цитрусовым. Кожа была на удивление теплой, мягкой.

– Я была в темноте… И были… шары света, соединенные нитями.

– Жизни и судьбы, – выдохнул Шон. Он стоял над нами, не сводя глаз наблюдая за моим лицом.

– Что… Произошло? – слова давались с трудом. Казалось, что каждое из них ослабляет меня.

– Я вызвал парку, – сухо ответил Себастьян. – Не ожидал, что так получится…

– Кого?

– Парка, мойра, шаи… Люди давали ей разные имена. Это судьба.

– Ты вызвал высшее существо! – я отпрянула.

– Да… – он будто бы виновато посмотрел в сторону. – Я ни разу не связывался с судьбой, но сегодня ты сказала про свой дар и…

Я скинула с себя его руки и села на холодный пол, подтягивая колени к груди. Себастьян стоял рядом со мной на коленях, будто бы и не думая вставать.

– Она разозлилась. Сказала, что «негоже двум пророкам быть в одном месте»…

Я не смогла сдержать совершенно неуместную улыбку. На протяжении долгих лет меня преследовала мысль о том, что все мои сны – плод бурного воображения. Вдруг я слишком слаба, и именно поэтому родители решили отказаться от меня?

– Ты потеряла сознание, упала на пол. Не дышала. Мойра была в ярости…

– Она говорила на каком-то мертвом языке, но… – Шон помотал головой. – Я не смог понять.

– Когда ты открыла глаза, они были полностью белые, ты подошла ко мне и сказала… – он нахмурился, вспоминая. – Шон?

– «Жнец возрадуется урожаю. Преклоните колени перед венцом страха».

Я молча прокручивала в голове слова, что недавно сказала сама. Я решительно не понимала, что это значит, а разум отказывался осознавать последние события. Воздух дрожал от напряжения.

Жнец возрадуется урожаю. Преклоните колени перед венцом страха.

Одно я понимала точно – ничего хорошего в этой фразе нет.

4. Уроборос

Я лежала в комнате, наблюдая за балдахином, слегка развевающемся от сквозняка. Вздохнув, я натянула повыше плед и одеяло и перевернулась на живот, уткнувшись лицом в теплую подушку. Морозный воздух пах свежестью. Когда я вернулась, Элиз уже спала, что меня с одной стороны расстроило, с другой порадовало. Я не была уверена, что хотела отвечать на расспросы, но неплохо было бы излить кому-то душу.

Себастьян настоял на том, чтобы проводить меня до комнаты, хоть я и пыталась отказаться. По пути мы особо не разговаривали, но когда я уже дошла до двери и хотела было попрощаться, он положил руку мне на плечо, останавливая.

– Что такое? – обеспокоенно спросила я.

– Я хотел извиниться, – он говорил это ровно, почти без эмоций. Несмотря на то, что я стояла достаточно близко, я с трудом могла разглядеть его голубые глаза, видела лишь очертания бледного лица.

– Ты ведь не специально, – нехотя ответила. Я злилась. Понимала, что нельзя винить Ламарка, но злилась. Ничего не могла с собой поделать.