Цвет моего забвения

Сопение и шлепки становятся громче. Неумолимо. Каждая секунда приближает нашу встречу.

– Пожалуйста, - стон рвётся наружу. Мои губы дрожат.
– Прошу тебя. Оставь меня в покое.

Преследователь не произносит ни слова. Лишь сопит сильнее. Даже воздух дрожит от его дыхания! Намеренно нагнетает ужас, не иначе! Но это ни к чему: я уже не в силах сопротивляться. Концентрация страха в моей крови превысила все допустимые пределы. Я готова биться оземь, умолять, рвать на себе волосы, лишь бы меня от него избавили. Лишь бы из моей головы вытащили ржавый гвоздь.

– Уходи, - плачу я. Слезинки тут же смерзаются на моём лице, превращаясь в ледяные стрелы.

– Пожалуйста, уходи. Я боюсь тебя.

Тишина снова прерывается. Но на этот раз - к счастью или к беде - виною этому не мой преследователь.

Вдалеке слышится громкий шлепок. Словно большой мешок с мукой или картофелем упал с высоты.

Мой преследователь ухает во тьме, как сова. Хорошо ещё, что глаза его при этом не загораются: иначе я бы точно умерла от страха. Затем шлепки и сиплое дыхание начинают стремительно отдаляться. Кажется, он хорошо знает это место. Настоящий владыка темноты.

Постанывая, выползаю из ледяной ямы. Онемевшие пальцы выкручивает судорога. Дыхание сипом вырывается сквозь обветренные губы.

Когда я наконец поднимаюсь на ноги и перевожу дыхание, в голову приходит шальная мысль. Неплохо было бы заручиться поддержкой владыки темноты. Может быть, он - не предатель, как эти двое...

***

Десять

– Вот он, - я торжествующе смотрю на трещину в стене.

– Не прошло и полгода, - выдыхает Лорна. Но в её глазах уже нет энтузиазма. Последний час словно похитил её невесомость, одарив оковами.

Бетонный разлом похож на огромный, прожорливый рот. Кривые края обрамляет клетчатая сетка арматуры. Пространство за волнистыми изломами намного темнее, чем здесь, в комнате. Мрак кажется тягучим и осязаемым. Живым. Он пахнет гнилым картофелем и крысами. Он тянет к нам руки, желая вобрать в себя.

Очень надеюсь, что с крысами встретиться нам не придётся.

– Ты же в ней застрянешь, - глубокомысленно констатирует Даша.
– Хотя, может, оно и к лучшему. Дыры в стенах ведь шпаклюют ватой, чтобы не продувало.

Я искоса поглядываю на четвёртую. Она и не думает шутить. Этого она мне и желает: быть погребённой на руинах, в объятиях стен. Наверняка, и кровь мою лизать придёт, падальщица. Что за хамство: выставлять меня виноватой, когда сама начала первая?!

– Вы сейчас за одно, между прочим, - Лорна вклинивается между нами: усталая и опустошённая, но настороженная.

– Мы - не за одно, - обрывает Даша.
– Напомню, что я не хотела сюда тащиться и предлагала более простой вариант. И вам ничего не стоило меня послушать. Давно бы уже были на месте, если вам это так втесалось.

– Извини, Дашенька, что оторвала твой зад от подоконника, - сквозь зубы произношу я.

– Хватит, - вмешивается Лили.
– Я от ваших споров только есть хочу сильнее.

Представив, что будет, если Лили начнёт плакать, я закрываю рот. Вопрос питания следует оставить на потом. Хотя, умяла бы я сейчас томат с базиликом!

– Пойдёмте уже, раз решили, - Лорна выходит вперёд и просачивается в разлом. Темнота поглощает её, превращая белизну её кожи в металлическую серость. Она поворачивается к нам лицом и протягивает руки.
– Даша? Десять?

Навстречу ей, вопреки ожиданиям, прыгает Лили. Она быстро перешагивает границу двух пространств и вцепается в руку Лорны. Её голубые глаза лихорадочно блестят. Все мы боимся темноты до тех пор, пока не вступаем во взрослую жизнь. Пока наше воображение танцует на границах двух миров, а фантазии горят смелыми идеями.

– Иди, Десять, иди, - издевательски бормочет Даша, показывая на дыру.

– Только после вас, - парирую я.

– Эй, - Лорна выглядит озадаченно, - вы там не подеритесь! А то прикончите друг друга, и все трофеи достанутся мне.

– Плевала я на трофеи, - фыркает Даша.
– Объясните мне, что происходит!

– Ладно, - решаю первая пойти на уступку.
– Я пойду первая.

Я сгибаю ноги в коленях и подхожу к стене. Рот разлома скалится каменистыми зубами, между которыми поблескивают пломбы арматуры. Резкое движение вперёд, и стены пропускают меня внутрь. Узость пространства прессует живот, но я легко с этим справляюсь. И вот, я уже на другой стороне.

Мрак оказывается холодным. Трещинами изрезано не только перекрытие между подъездами, но и внешняя стена. Сквозь разломы в комнату вбиваются искривлённые ветки берёз.

Даша влазает в комнату следом: кряхтя и ругаясь. Признаться, удивлена, что она не осталась по ту сторону. Струсила, не иначе.

– Теперь надо найти выход на лестницу, - замечаю я.

– А что, если эта квартира закрыта?
– предполагает Лорна, глядя в широкое окно. Только света от него мало: обросшие растениями стёкла балкона загораживают обзор, погружая комнату во мрак.

– Сейчас и проверим, - я выхожу из комнаты, едва не спотыкаясь о валяющуюся табуретку.

Вопреки худшим предположениям, выход на лестницу открыт. У этой квартиры вообще нет двери. Коридор пахнет мочой неведомой живности. И темнотой. Такая осязаемая мгла не может не издавать запаха. Одному чёрту известно, как мы будем через неё продираться.

С досадой смотрю на болтающиеся языки обоев. И тут мне в голову приходит решение. Подойдя вплотную к стене, я обрываю старую бумагу. Она сухая, и хорошо. Скручиваю бумажный пласт плотным рулоном.

– Что ты делаешь?
– интересуется Лили, поглядывая на мою работу.

– Делаю нам фонарь, - поясняю я.
– В такой тьме опасно находиться.

– Да уж, - констатирует Лили.
– Просто вырви глаз.

Чиркаю спичкой. Линия сизого дыма взмывает в потолок. Чёрная головка тлеет, превращаясь в скопление пепла. Только теперь это счастливая головка. Огненные языки охотно переползают на бумагу и начинают с аппетитом её пожирать. Искры, треща, отлетают в пустоту. Факела не хватит надолго, как бы мы ни старались.