Цвет надежды

— Да, поэтому я всегда сажусь именно здесь. Мне оно тоже нравится.

Девушка бросила на спутника быстрый взгляд. Почему-то он до этого не ассоциировался со спартанской простотой заведения и любовью к искусству. Странно…

* * *

Гермиона разгладила салфетку и подняла взгляд на юношу напротив. Он чуть улыбался миловидной официантке, принимавшей заказ. Гермиона опустила взгляд к своим рукам и вновь ужаснулась: что она сделала?

Она ушла в Хогсмит с Драко Малфоем! Причем никому ничего не сказав. Очень некстати подумалось, что будет, если Рон и Гарри узнают. Катастрофа.

О чем она только думала, соглашаясь на его нелепое предложение?

Официантка успела вернуться, поставив на стол сливочное пиво. А ведь, по сути дела, Гермиона понятия не имела, как может повести себя Малфой в неофициальной обстановке. Тем более под влиянием алкоголя. Мысль, может, и бредовая, но Гермиона настороженно покосилась на юношу. Тот признаков агрессии не проявлял, от бокала чуть пригубил, то есть, явного желания напиться не выказывал.

— Что-то не так? — вежливо осведомился ее сосед по столу.

«Не так?» Гермиона чуть не расхохоталась. А что, интересно, «так» может быть в этой ситуации?! С другой стороны, сделанного не воротишь, так что переживать глупо.

— Все в порядке, — неуверенно проговорила Гермиона и попыталась справиться с неловкостью, затеяв разговор. — Ты… здорово играл сегодня.

Он бросил на нее веселый взгляд.

— Не верю! Гермиона Грейнджер почтила своим присутствием квиддичный матч. Этот день нужно занести в историю. То-то я смотрю: как рано похолодало в эту осень!

— Ну, конечно, ходила! — праведно возмутилась девушка, вызвав у собеседника легкую улыбку.

Он внезапно щелкнул пальцами.

— Гриффиндор!

— Что? — не поняла Гермиона.

— Гриффиндор! Гриффиндор! — изобразил спектакль в одно действие Драко Малфой, копируя скандирование болельщиков на стадионе. Благо не слишком громко.

Гермиона невольно улыбнулась. Было в нем сегодня что-то необычное. «Раскрепощенность» — пришло на ум нужное слово. Он был как-то непривычно весел, оживлен, словно сбросил какой-то груз. Девушка снова чуть улыбнулась и с достоинством произнесла:

— Я, между прочим, хожу на матчи.

— Ну да. Ну да.

— Правда! — возмутилась она.

— Ты не ходишь ни на одну игру, в которой не участвует Гриффиндор.

— Неправда!

— Как зовут ловца Пуффендуя? — огорошил вопросом Драко Малфой.

— Э… Не знаю, — сдалась Гермиона.

— То-то, — с удовлетворением заметил он.

— И все равно на игры я хожу.

Внезапно он вскинул на нее взгляд и негромко проговорил:

— Точно! Я помню тебя давным-давно на матче Когтевран-Пуффендуй.

То, как он это проговорил, заставило девушку насторожиться. Был какой-то подвох. Она это чувствовала.

— Боже! Драко Малфой заметил меня на трибуне! — попыталась отшутиться она.

— Заметил не я, — вернул этот милый мальчик на грешную землю, — но не в этом суть. Мы, помнится, долго поверить не могли.

— Во что? — окончательно насторожилась Гермиона.

— Квиддичный матч. Все прыгают, орут. И среди всей этой какофонии сидит Гермиона Грейнджер и… — он сделал эффектную паузу, — … вяжет.

Девушка почувствовала, что неудержимо заливается краской. Краснела она не слишком часто, но зато всегда от души, а именно от шеи до самой макушки.

— Не было такого, — пролепетала она.

— Вот и я сначала решил, что это оптический обман. Хорошо еще, омниокль с собой был.

Гермиона представила, что слизеринцы рассматривали ее в омниокли, сыпали комментариями. Причем, зная их…

— Что ты вязала? — от негромкого вопроса появилось стойкое желание залезть под стол.

Отпираться было бессмысленно. Гермиона прекрасно помнила тот проклятый день. Лично ей было глубоко наплевать, кто одержит победу. Но, когда она попыталась донести эту здравую мысль до друзей, столько о себе наслушалась. Все эмоциональные высказывания сходились к тому, что она не имеет никакого морального права бросить их в трудную минуту. Тем более, когда на носу матч, решающий судьбу Слизерина. Причем тут судьба Слизерина, Гермиона понимала слабо, но проявила мягкость и была утянута на матч. Правда, прихватила с собой вязание — все равно в общей суматохе никто внимания не обратит. Вот и не обратили…

Девушка подняла хмурый взгляд на Малфоя и покраснела пуще прежнего.

— Ничего особенного, — с усилием выдавила она.

Ответом ей был веселый взгляд.

— А отчего ты так покраснела? — вкрадчивым голосом осведомился Драко Малфой.

— Прекрати! — одернула его Гермиона.

— Ну уж нет. Теперь я не успокоюсь, пока не узнаю, — подтвердил он самые худшие опасения. — Могу попытаться угадать. Например…

— Не надо ничего угадывать. Представляю, в какую сторону у тебя мысли заработали.

— В нормальную.

— В нормальную для кого?

— Ну ладно. Признайся, что это было?

Гермиона посмотрела в его лицо. Хуже, чем сейчас, вряд ли что-то будет.

— Я вязала — была не была — шапки для домовых эльфов, — зло выпалила она. — Все! Можешь начинать издеваться!

Она живо вспомнила реплики Рона на ее затею вообще и умение вязать в частности.

Девушка с вызовом посмотрела на него. Малфой старательно сдерживал смех, видимо, понимая, что она дошла до точки кипения. Он закусил губу, какое-то время пытался взять себя в руки, а потом тихо спросил:

— А зачем эльфам шапки? Уши мерзнут?

— Малфой! — угрожающе начала девушка.

Он поднял руки, словно сдаваясь.

— Да мне правда интересно.

— Я хотела их освободить, — неохотно проговорила Гермиона.

— Зачем? — серьезным тоном задал вопрос Драко Малфой.

— Десятки эльфов изо дня в день готовят нам еду, убирают наши комнаты… — завела Гермиона речь давно минувших дней. Тогда это казалось умным и возвышенным, а сейчас с каждым словом она все больше понимала, как глупо это звучит. Но не отступать же?

— Это несправедливо! — невпопад прервала она патетическую речь. Слизеринец слушал очень внимательно и, что самое поразительное, ни разу не улыбнулся. А потом после затянувшейся паузы произнес:

— Это повелось издавна. Предки теперешних домовых эльфов сами избрали целью своей жизни служение людям. В знак благодарности и уважения. Их никто не порабощал. Это их выбор. Что же в этом несправедливого?

— Выбор жить в рабстве? — запальчиво произнесла Гермиона. — Выбор терпеть унижение? Не проще ли быть свободными и самому выбирать образ жизни.