Цвет надежды

empty-line/>

Мое сердце — мой маленький гений —

Мчится вскачь за улыбкой твоей.

Я не в силах его образумить,

Я устал мыслей сдерживать бег.

Пусть покажется это безумьем,

Но я тоже порой человек.

Как и все, совершаю ошибки,

Письма жгу в полуночной тиши,

Чтобы вновь за твоею улыбкой

Выходить из потемок души.

Счастье в неведении.

Лично Гарри Поттер поспорил бы с этим утверждением. Он сидел на диване в гостиной и пристально разглядывал пуговицу, ненавистную пуговицу, о которой никак не мог перестать думать. Было в ней что-то неправильное. Во-первых, само ее появление в кармане джинсов, которые он надел в своей комнате в доме Дурслей. Джинсы он не снимал нигде. Это факт. Кто-то подсунул? Вряд ли. Как можно что-то незаметно подсунуть в брюки? Это же не куртка — он бы почувствовал. Да и кому это нужно? Шутка? Странный шутник, который разбрасывается серебряными вещицами. А во-вторых… Гарри устало коснулся виска. Каждый раз, когда он пытался размышлять об этом, начиналась жуткая головная боль. Вот как сейчас.

— Привет, у меня уже занятия закончились, — Кэти робко коснулась его плеча и, покраснев, присела рядом.

Юноша спрятал пуговицу в карман. Незачем ей видеть. Хотя… может, он и неправ. Вдруг Кэти подсказала бы что-то дельное? Вот только рассказывать ей отчего-то не хотелось. А кому еще? У Рона, как назло, очередное свидание. Но есть… Гермиона. Поговорить с ней?

А вот и она сама спускается по лестнице. Правда, лицо у нее то ли грустное, то ли уставшее. Остановилась, нерешительно взглянула на парочку (Гарри выругался про себя) и все же направилась к ним. Юноша вздохнул, стараясь выбросить из головы мысли о своем дурацком поведении с ней. Как порой хотелось обратить время вспять! Что-то из сказанного не сказать, из совершенного не сделать.

А Гермиона? Сама она решила спуститься в гостиную с твердым намерением исполнить «милую» просьбу Малфоя. Но чем дальше отходила от порога собственной комнаты, тем менее решительным становился ее шаг. Боевой задор и злорадство прошли, а в душу закралось сомнение: как уговорить Гарри? Послушает ли он ее теперь, с их-то отношениями… А, собственно говоря, что с их отношениями? Ведь они ссорились и раньше. Причем гораздо серьезнее. В чем же разница? А разница в том, что они впервые поссорились из-за него.

Гермиона медленно спускалась по лестнице, скользя рукой по перилам. Один шаг, другой. Внезапно в голову пришла мысль, что это — момент ее выбора: он или Гарри. Стало очень неуютно и тоскливо. Красные тона гостиной вместо обычной теплой радости вдруг показались цветами опасности и зыбкости бытия. А ведь она впервые это заметила. Просто раньше она смотрела на окружающие предметы через призму первого впечатления. Все эти годы каждый уголок Хогвартса воспринимался так же, как и в самый первый раз. Так, например, кабинет трансфигурации был для нее коричневым: строгим и сдержанным; чар — бирюзовым: легким и вдохновляющим; зельеварения — темно-серым: неприветливым и несправедливым.

Впервые сегодня утром главный ал вместо золотистого цвета доброжелательности и радости пробрел оттенок грусти и обиды.

Гермиона вздохнула. Сами по себе вещи измениться не могли. Значит, признаем очевидное: менялось что-то внутри нее. Неуловимо и, главное, необратимо.

Гарри сидел один, что-то разглядывая. Такая привычная картина: до боли знакомая поза, поворот головы, то, как он хмурится, пытаясь что-то понять. Мальчик, который стал частью ее шесть лет назад. Мальчик, о котором все эти годы были ее мысли и тревоги. Мальчик… Да нет. Уже не мальчик. Он вырос… очень вырос. Причем, прежде всего, внутренне. Смерть Сириуса словно вырвала из его жизни большой кусок. Гарри будто перескочил целый этап взросления, сразу став старше на несколько лет.

«Господи! Что я делаю?» — с ужасом подумала Гермиона, стараясь спрятаться от этого выбора, скрыться. Может, отложить все на потом? Может… Но нельзя. Она взрослый человек. Не может же она всю жизнь прятаться. Гарри! Она выбирает Гарри. Никто никогда не сможет занять его места в ее жизни. Девушка решительно развернулась и поднялась на одну ступень.

…Отблески пламени прыгают по лицу и обнаженным плечам светловолосого юноши…

— … Поверь мне…

Гермиона зажмурилась. Пора взрослеть. Пора решаться. Если жизнь выбрала ее для этой роли… Что ж, так тому и быть.

Девушка вновь спустилась с лестницы и замерла на минуту, глядя на Гарри. Что же сказать? Как начать разговор? Сказали бы ей несколько недель назад, что она будет волноваться перед разговором с Гарри Поттером… Смешно.

Тут еще, как назло, к Гарри подсела Кэти. «Вот уж кого меньше всего ждали!» — сердито подумала Гермиона. Но деваться было некуда. Тем более Гарри поднял голову и заметил ее — пришлось предпринимать решительные действия.

Гермиона приблизилась к дивану. Гарри чуть улыбнулся ей, а ладонь Кэти тут же скользнула в его руку. Он автоматически сжал пальцы девушки. От Гермионы не укрылся этот жест. Кэти очень старательно хотела показать, кто здесь действительно нежеланный гость. Но Гермионе было наплевать. Где-то в глубине души появилось ощущение того, что, пожелай она — Кэти была бы сейчас где угодно, но только не рядом с этим юношей. Напряженный взгляд Гарри только подтверждал догадку. Он вопросительно приподнял бровь.

— Я хотела поговорить, — уверенно произнесла Гермиона.

— Конечно, — с готовностью отозвался Гарри, чуть пододвигаясь на диване.

Гермиона взглянула на пятикурсницу и негромко произнесла:

— Наедине…

Кэти возмущенно вздохнула и повернулась к Гарри. Юноша какое-то время внимательно смотрел в глаза Гермионы, а потом проговорил:

— Кэт, прости. Мы недолго.

Девочка с ненавистью взглянула на свою старосту и вскочила с места, рванув свою ладошку из рук Гарри.

— Кэти, — решила исправиться Гермиона: больно уж жалко выглядела пятнадцатилетняя девчушка в своем гневе, которой грозил перерасти в слезы, — этот разговор касается Рона, и в нем не будет ничего личного. Просто это наш секрет.

Девушка резко обернулась и несколько секунд недоверчиво смотрела:

— Правда? — наконец выговорила она.

— Я когда-нибудь тебя обманывала? — улыбнулась Гермиона.

Кэти чуть нахмурилась. Гермиона, порой строгая и педантичная, вызывала у нее искреннее восхищение своим умом, умением ладить со всеми студентами. Младшие курсы ее любили, несмотря ни на что. Но рядом с симпатией и восхищением всегда жила ревность.

— Эй! — Гарри вновь поймал руку девушки и, когда она посмотрела на него, подмигнул.

— Ладно, — кивнула Кэти. — Извини.

— Это ты извини, — снова улыбнулась Гермиона.

Кэти ушла. Гермиона присела на ее место и посмотрела на Гарри.

— Прости, что испортила тебе вечер.

Гарри сел в пол-оборота, опершись локтем о спинку дивана.

— Ничего. Я тоже хотел извиниться за сегодняшнее. Я это… В общем…

— Забудь. Все в порядке.

— Знаешь, ты, наверное, единственный человек, который умеет прощать. На твоем месте я бы уже давно прибил меня или Рона.